По мере усиления жары на повалившихся на землю стволах деревьев все чаще стали появляться черепахи: они мирно грелись на солнышке. Но стоило машине приблизиться, как черепахи и змеи мгновенно исчезали, не оставляя никаких следов, если не считать кругов на воде; также при приближении машины исчезали розовые колпицы, черногрудые ходулочники, совы и величественные цапли. И только один раз индеец взял Саймона за руку, когда некая птица, напоминавшая сокола, вспорхнула перед ними вверх.
– Посмотри, – прошептал он.
Саймон проследил за полетом серо-голубого существа.
– Эверглейдзский змей, – пояснил Чарли Холвук. – Может быть, последний раз видит его белый человек. Раньше их было много. Сейчас нет. Двадцать – тридцать, не больше. Вскоре окончательно исчезнут, как и индейцы. Белый человек уже никогда их потом не увидит!
Время двигалось медленно, как и их машина.
Слеги въехали в мелкую, белого цвета воду. Они продвигались по серпантину, сделав несколько сотен ярдов, а затем им преградила путь плотная колючая стена. Почва представляла собой сплошное месиво из липкой грязи, которая подобно мази налипала на шины колес. Взглянув туда, куда указывал Чарли Холвук, Саймон сначала увидел только глухой барьер, а затем и небольшой холм, земля на вершине которого была немного суше. Он остановился там, чтобы передохнуть и выкурить очередную сигарету.
Мистер Униатц зашевелился, шумно зевнул – словно где-то рядом заработал мотор, – и сказал:
– Меня тошнит от такого путешествия. Когда будем есть? Саймон взглянул на часы, – был уже второй час дня.
– Думаю, очень скоро, – ответил он и снова включил зажигание.
И в это мгновение послышался вдруг громкий лай собаки. К ней присоединились другие, устроив из тихой заводи бедлам. Лай был таким громким, диким, главное – неожиданным, что Святой невольно вздрогнул, а Галлиполис схватился за свое ружье. Лицо индейца расплылось от удовольствия.
– Здесь шеки, – пояснил он, – стоянка моих соплеменников. Есть и софки. Давай дальше.
Они проехали ярдов сто, и лай прекратился. Саймон удивленно остановился.
Пейзаж переменился. Теперь перед ними расстилалось огромное, в форме амфитеатра пространство, целиком заросшее мхом. В центре горел костер: ярким пламенем светились десять огромных бревен, уложенных как спицы в колесе. Высоко над костром из веток пальм был устроен навес, который крепился на четырех столбах. К стропилам были подвешены горшки и сковородки с сушеным мясом и травой. С краю у костра была ступка, выдолбленная из ствола кипариса; старая индианка, увидев гостей, прервала работу: деревянным пестиком она размалывала в ступке зерно. Судя по всему, здесь была кухня.
Вокруг главной кухни размещались жилища индейцев – такие же, как и кухня, навесы, только их основание было поднято над землей на несколько футов. Шум машины привлек внимание обитателей этого индейского поселения, и, когда Саймон вышел из машины размять затекшие ноги, его сразу же окружила группа людей.
Чарли Холвук быстро заговорил с соплеменниками о чем-то, и лица их засветились. Послышались, как показалось Саймону, дружеские приветствия на их родном языке.
– Они дают нам софки, – пояснил Чарли Холвук и сел.
Появились мистер Униатц и Галлиполис, предусмотрительно оставившие оружие в машине. Один из индейцев протянул руку и пощупал куртку Хоппи. Что-то сказал. Послышались одобрительные возгласы. Подошли еще несколько индейцев и, выражая восхищение расцветкой куртки, сопроводили Хоппи до бревна, служившего стулом. Чарли Холвук с гордостью наблюдал за происходящим.
– Хоппи отличный парень, – сказал он, окончательно убедившись в безошибочности своего первого суждения.
– Босс, – спросил Хоппи с важным видом. – Что происходит?
– Ты им понравился, – объяснил Святой. – Своим неотразимым очарованием ты покорил добрую половину индейцев. Ради Бога, сделай вид, что ты тронут их вниманием.
С важным видом индеец – судя по почтению, с которым Чарли Холвук обращался к нему, он был вождем племени – церемонно передал блюдо софки: это оказалась каша из кукурузной муки, несомненно, достаточно съедобная, однако ни один гурман не включил бы ее в свое меню. К счастью, другие блюда оказались более аппетитными: тушеная индейка, сладкий картофель и горох, а кроме того, еще и апельсины. Саймон надкусил один и сморщился.
– Дикие, очень кислые, – довольным тоном комментировал Чарли. – Надо их долго есть, чтобы привыкнуть.
Саймон решил, что к такому изысканному блюду лучше не привыкать.
К концу обеда у грека уже смыкались веки, а мистер Униатц мирно храпел в тени, охраняемый группой почитателей. Святой почувствовал, что у него веки тоже становятся тяжелыми. Как он ни сопротивлялся, в конце концов позволил сну взять верх над собой. Он считал, что в данных обстоятельствах позволить себе лечь спать означает измену замыслу, и все же понимал, что сон ему так же необходим, как пища. Если он достигнет цели этого трудного путешествия вымотанным и уставшим, то лучше вообще отказаться от этой затеи.
Через час он проснулся отдохнувшим; Чарли Холвук хлопотал возле него.
– До Лостменз-Ривер три мили, – объявил он так, словно их разговор и не прерывался. Он нашел палку и провел на земле линию. – Мы сейчас находимся здесь. – Он нарисовал крестик и показал на пространство между крестиком и линией, обозначавшей, по всей видимости, побережье. – Здесь – пустыня. Очень плохо. Нельзя. Мы поедем сюда. Очень плохо. Двенадцать миль – может, и больше.
– Я все время слышу «двенадцать миль», но по-моему, мы проехали в десять раз больше. И опять двенадцать... – заметил Святой.
Чарли Холвук задумчиво посмотрел на красный шар солнца:
– Много дождя. Поехали?
– Ты говорил о дожде и прошлой ночью, – возразил Саймон. – Если ты способен вызвать дождь, то это будет очень кстати, он освежит нас. Мы должны заплатить твоим друзьям за обед?
– Отдай вождю куртку здоровяка. Будешь его сыном.
Святой хмыкнул:
– У меня уже есть один папаша в Майами. Посмотрим, согласится ли Хоппи.
Пока индеец разговаривал с Хоппи, Саймон нашел немного воды и ополоснул лицо. Галлиполис последовал его примеру. Стряхивая капли воды со своих кудрявых волос, грек с недоумением разглядывал Саймона.
– Я вас не понял, мистер, – сказал он. – Когда я вас увидел прошлым вечером таким разодетым, я не думал, что вы выдержите три часа такого путешествия. Теперь я считаю, что даже сам Чарли Холвук не сможет тягаться с вами.
– Не торопись делать выводы, – сказал Святой. – Мы еще не приехали.
Но, говоря это, он не смог удержаться и улыбнулся. Он приобретает еще большую уверенность. После короткого отдыха силы вернулись к нему. Способность быстро восстанавливать силы еще не покинула его окончательно, и он чувствовал себя обновленным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
– Посмотри, – прошептал он.
Саймон проследил за полетом серо-голубого существа.
– Эверглейдзский змей, – пояснил Чарли Холвук. – Может быть, последний раз видит его белый человек. Раньше их было много. Сейчас нет. Двадцать – тридцать, не больше. Вскоре окончательно исчезнут, как и индейцы. Белый человек уже никогда их потом не увидит!
Время двигалось медленно, как и их машина.
Слеги въехали в мелкую, белого цвета воду. Они продвигались по серпантину, сделав несколько сотен ярдов, а затем им преградила путь плотная колючая стена. Почва представляла собой сплошное месиво из липкой грязи, которая подобно мази налипала на шины колес. Взглянув туда, куда указывал Чарли Холвук, Саймон сначала увидел только глухой барьер, а затем и небольшой холм, земля на вершине которого была немного суше. Он остановился там, чтобы передохнуть и выкурить очередную сигарету.
Мистер Униатц зашевелился, шумно зевнул – словно где-то рядом заработал мотор, – и сказал:
– Меня тошнит от такого путешествия. Когда будем есть? Саймон взглянул на часы, – был уже второй час дня.
– Думаю, очень скоро, – ответил он и снова включил зажигание.
И в это мгновение послышался вдруг громкий лай собаки. К ней присоединились другие, устроив из тихой заводи бедлам. Лай был таким громким, диким, главное – неожиданным, что Святой невольно вздрогнул, а Галлиполис схватился за свое ружье. Лицо индейца расплылось от удовольствия.
– Здесь шеки, – пояснил он, – стоянка моих соплеменников. Есть и софки. Давай дальше.
Они проехали ярдов сто, и лай прекратился. Саймон удивленно остановился.
Пейзаж переменился. Теперь перед ними расстилалось огромное, в форме амфитеатра пространство, целиком заросшее мхом. В центре горел костер: ярким пламенем светились десять огромных бревен, уложенных как спицы в колесе. Высоко над костром из веток пальм был устроен навес, который крепился на четырех столбах. К стропилам были подвешены горшки и сковородки с сушеным мясом и травой. С краю у костра была ступка, выдолбленная из ствола кипариса; старая индианка, увидев гостей, прервала работу: деревянным пестиком она размалывала в ступке зерно. Судя по всему, здесь была кухня.
Вокруг главной кухни размещались жилища индейцев – такие же, как и кухня, навесы, только их основание было поднято над землей на несколько футов. Шум машины привлек внимание обитателей этого индейского поселения, и, когда Саймон вышел из машины размять затекшие ноги, его сразу же окружила группа людей.
Чарли Холвук быстро заговорил с соплеменниками о чем-то, и лица их засветились. Послышались, как показалось Саймону, дружеские приветствия на их родном языке.
– Они дают нам софки, – пояснил Чарли Холвук и сел.
Появились мистер Униатц и Галлиполис, предусмотрительно оставившие оружие в машине. Один из индейцев протянул руку и пощупал куртку Хоппи. Что-то сказал. Послышались одобрительные возгласы. Подошли еще несколько индейцев и, выражая восхищение расцветкой куртки, сопроводили Хоппи до бревна, служившего стулом. Чарли Холвук с гордостью наблюдал за происходящим.
– Хоппи отличный парень, – сказал он, окончательно убедившись в безошибочности своего первого суждения.
– Босс, – спросил Хоппи с важным видом. – Что происходит?
– Ты им понравился, – объяснил Святой. – Своим неотразимым очарованием ты покорил добрую половину индейцев. Ради Бога, сделай вид, что ты тронут их вниманием.
С важным видом индеец – судя по почтению, с которым Чарли Холвук обращался к нему, он был вождем племени – церемонно передал блюдо софки: это оказалась каша из кукурузной муки, несомненно, достаточно съедобная, однако ни один гурман не включил бы ее в свое меню. К счастью, другие блюда оказались более аппетитными: тушеная индейка, сладкий картофель и горох, а кроме того, еще и апельсины. Саймон надкусил один и сморщился.
– Дикие, очень кислые, – довольным тоном комментировал Чарли. – Надо их долго есть, чтобы привыкнуть.
Саймон решил, что к такому изысканному блюду лучше не привыкать.
К концу обеда у грека уже смыкались веки, а мистер Униатц мирно храпел в тени, охраняемый группой почитателей. Святой почувствовал, что у него веки тоже становятся тяжелыми. Как он ни сопротивлялся, в конце концов позволил сну взять верх над собой. Он считал, что в данных обстоятельствах позволить себе лечь спать означает измену замыслу, и все же понимал, что сон ему так же необходим, как пища. Если он достигнет цели этого трудного путешествия вымотанным и уставшим, то лучше вообще отказаться от этой затеи.
Через час он проснулся отдохнувшим; Чарли Холвук хлопотал возле него.
– До Лостменз-Ривер три мили, – объявил он так, словно их разговор и не прерывался. Он нашел палку и провел на земле линию. – Мы сейчас находимся здесь. – Он нарисовал крестик и показал на пространство между крестиком и линией, обозначавшей, по всей видимости, побережье. – Здесь – пустыня. Очень плохо. Нельзя. Мы поедем сюда. Очень плохо. Двенадцать миль – может, и больше.
– Я все время слышу «двенадцать миль», но по-моему, мы проехали в десять раз больше. И опять двенадцать... – заметил Святой.
Чарли Холвук задумчиво посмотрел на красный шар солнца:
– Много дождя. Поехали?
– Ты говорил о дожде и прошлой ночью, – возразил Саймон. – Если ты способен вызвать дождь, то это будет очень кстати, он освежит нас. Мы должны заплатить твоим друзьям за обед?
– Отдай вождю куртку здоровяка. Будешь его сыном.
Святой хмыкнул:
– У меня уже есть один папаша в Майами. Посмотрим, согласится ли Хоппи.
Пока индеец разговаривал с Хоппи, Саймон нашел немного воды и ополоснул лицо. Галлиполис последовал его примеру. Стряхивая капли воды со своих кудрявых волос, грек с недоумением разглядывал Саймона.
– Я вас не понял, мистер, – сказал он. – Когда я вас увидел прошлым вечером таким разодетым, я не думал, что вы выдержите три часа такого путешествия. Теперь я считаю, что даже сам Чарли Холвук не сможет тягаться с вами.
– Не торопись делать выводы, – сказал Святой. – Мы еще не приехали.
Но, говоря это, он не смог удержаться и улыбнулся. Он приобретает еще большую уверенность. После короткого отдыха силы вернулись к нему. Способность быстро восстанавливать силы еще не покинула его окончательно, и он чувствовал себя обновленным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64