Он бессознательно сгорбился, шея склонилась под тяжестью нечистой совести.
«По крайней мере я поступил правильно, – пытался сказать себе он. – Никто из нас не вернется домой, но хотя бы дом останется там, откуда мы вышли. И необжитая квартира Рашели тоже».
Он вздрогнул. Невозможно было даже думать о своей вине перед флотом, но знание о присутствии женщины на борту не давало ему заснуть в эту ночь.
Суровые сигналы, зовущие людей на боевые посты, прозвучали где-то час назад. Что-то надо было делать с группой боевых кораблей Септагона, взмывших, как потревоженное гнездо шершней, в ответ на гибель рудовозов. Мартину это было все равно. Где-то в схемах управления двигателя атомные часы тикали чуть медленнее, зацепляясь за едва заметный завиток пространства-времени из ядра двигателя. Ошибка была, разумеется, весьма малой, но нарушение принципа причинности усилит ее невероятно, когда флот начнет обратный путь сквозь пространство-время.
Мартин сделал это преднамеренно, чтобы предотвратить катастрофическое, непоправимое несчастье. Пусть флот Новой Республики считает, что замкнутая времениподобная петля будет всего лишь мелким тактическим маневром, на самом деле она – острие клина, того клина, который Герман велел остановить. Он, Мартин, заключил союз с ведомством гораздо более тайным и темным, чем организация Рашель. С его точки зрения, люди из разведки обороны ООН просто подражали действиям его работодателя в малом масштабе – в надежде предотвратить их.
«Прощай, Белинда, – думал он, мысленно прощаясь с сестрой навсегда. – Прощай, Лондон. – Пыль веков съела столичный город, обратив его башни в пыль. – Здравствуй, Герман!»
Сейчас Мартину был ненавистен даже мерный стук часов на стене.
«Полководец Ванек», флагман флота, генерировал синхронизирующий сигнал всем прочим кораблям. И не только это: он задавал инерциальную систему отсчета, замкнутую на пространственно-временные координаты первого корабля. Чуть замедлив часы, Мартин добился, что обратная временная компонента маневра будет едва заметно испорчена.
Флот пойдет вперед в световой конус, может быть, на четыре тысячи лет, он начнет раскручиваться почти на все расстояние – но не настолько, насколько прошел. Прибытие к планете Рохард будет задержано почти на две недели – примерно столько занял бы быстрый бросок без всяких времениподобных замкнутых штучек, которые запланировало Адмиралтейство. И Фестиваль… Ну, что сделает Фестиваль с флотом, это уже его, Фестиваля, дело. Мартин только знал, что ему, как и всем прочим, придется за это заплатить.
С кем они собрались шутить? Заявляют, что хотят использовать маневр только для уменьшения времени перехода – как же! Грудной младенец сообразит, о чем говорится в запечатанных в сейфе у адмирала приказах. Дуря самого себя, Эсхатон не обманешь . Может быть, Герман – точнее, то существо, что таилось за этим кодовым именем – будет там ждать. Может быть, Мартин сможет покинуть обреченный корабль, может быть, Рашели это удастся, а может быть, из-за каприза судьбы флот Новой Республики сможет победить Фестиваль в равном бою. А может быть, можно научить лошадь петь…
Он поднялся, слегка неуверенно, и отнес стакан к самовару. Налил себе чаю, потом добавил из граненого стеклянного графина, пока острый запах не поплыл над паром. Сел он в кресло слегка, пожалуй, жестковато; онемевшие пальцы и губы не слушались. Делать было нечего, только бежать от чувства собственной вины, напившись до потери сознания. Мартин и выбрал этот легкий путь.
Вскоре мозг переключился на более терпимые воспоминания. Восемнадцать лет назад, когда он был молодоженом и работал подмастерьем инженера по обслуживанию, как-то к нему в одном баре на орбите возле Уоллстонкрафт подошел какой-то непонятный человечек.
– Могу я вас угостить? – спросил этот тип, судя по серому костюму то ли бухгалтер, то ли юрист. Мартин кивнул. – Вы Мартин Спрингфилд, – сказал подошедший. – Вы сейчас работаете на «Накамичи нуклеар», пашете, как трактор, и получаете мало. Мои спонсоры просили меня предложить вам работу.
– Ответ – «нет», – автоматически откликнулся Мартин.
Он заранее для себя решил, что опыт, полученный в «НН», ценнее, чем лишняя тысяча евро в год, а кроме того, иногда его параноидальный работодатель проверял лояльность своих работников такими фальшивыми предложениями.
– Конфликта интересов с вашим теперешним нанимателем не будет, мистер Спрингфилд. Работа, которую я предлагаю, не требует эксклюзивной лояльности, и в любом случае предложение не вступит в силу, пока вы не станете фрилансером или не уйдете в другую организацию.
– Что за работа? – приподнял бровь Мартин.
– Вы когда-нибудь задумывались, зачем вы существуете?
– Перестаньте нести… – Мартин осекся. – Это какая-то религиозная хрень?
– Нет. – Человек в сером смотрел прямо ему в лицо. – Совсем наоборот. – Никакого бога пока нет – в этой вселенной. Тем не менее мой работодатель желает принять меры предосторожности, чтобы Бог не возник. И для этого ему нужны человеческие руки и ноги. Поскольку он ими не оснащен, так сказать.
Звон разбитого об пол стакана вернул Мартина к реальности.
– Ваш работодатель…
– Считает, что вам может найтись роль в защите безопасности космоса, Мартин. Не называя имен… – Серый придвинулся ближе. – История долгая. Хотите ее послушать?
Мартин кивнул. Это казалось единственно разумным поступкам в совершенно бессмысленной, сюрреалистической ситуации. И кивнув, он сделал первый шаг по дороге, которая привела его через восемнадцать лет к пьянству в одиночку в кают-компании обреченного звездолета, когда считанные недели отделяли его от завершения миссии во флоте Новой Республики. В худшем случае – минуты.
Кончится тем, что он окажется в списках потерь вместе со всем экипажем «Полководца Ванека». Родственников известят, прольются слезы на фоне трагической и бессмысленной войны. Но его это уже волновать не будет. Потому что он – как только допьет – встанет и пойдет, пошатываясь, в свою каюту и плюхнется на койку. Там он будет ждать того, что случится в ближайшие три месяца, когда лязгнут челюсти капкана.
* * *
В каюте было жарко и немного душно, несмотря на гудение вентиляции и капающей время от времени влаги из переполненной трубы за панелью рядом с головой Рашели. Спать не получалось, расслабиться тоже. Она поймала себя на желании с кем-нибудь поговорить, с кем-нибудь, кто может сообразить, что происходит. Она перевернулась на спину.
– ЛП! – позвала она, наконец поддавшись порыву, с которым безуспешно боролась. – Где Мартин Спрингфилд?
– Местонахождение. Кают-компания корабля, палуба «Д».
– Есть с ним кто-нибудь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
«По крайней мере я поступил правильно, – пытался сказать себе он. – Никто из нас не вернется домой, но хотя бы дом останется там, откуда мы вышли. И необжитая квартира Рашели тоже».
Он вздрогнул. Невозможно было даже думать о своей вине перед флотом, но знание о присутствии женщины на борту не давало ему заснуть в эту ночь.
Суровые сигналы, зовущие людей на боевые посты, прозвучали где-то час назад. Что-то надо было делать с группой боевых кораблей Септагона, взмывших, как потревоженное гнездо шершней, в ответ на гибель рудовозов. Мартину это было все равно. Где-то в схемах управления двигателя атомные часы тикали чуть медленнее, зацепляясь за едва заметный завиток пространства-времени из ядра двигателя. Ошибка была, разумеется, весьма малой, но нарушение принципа причинности усилит ее невероятно, когда флот начнет обратный путь сквозь пространство-время.
Мартин сделал это преднамеренно, чтобы предотвратить катастрофическое, непоправимое несчастье. Пусть флот Новой Республики считает, что замкнутая времениподобная петля будет всего лишь мелким тактическим маневром, на самом деле она – острие клина, того клина, который Герман велел остановить. Он, Мартин, заключил союз с ведомством гораздо более тайным и темным, чем организация Рашель. С его точки зрения, люди из разведки обороны ООН просто подражали действиям его работодателя в малом масштабе – в надежде предотвратить их.
«Прощай, Белинда, – думал он, мысленно прощаясь с сестрой навсегда. – Прощай, Лондон. – Пыль веков съела столичный город, обратив его башни в пыль. – Здравствуй, Герман!»
Сейчас Мартину был ненавистен даже мерный стук часов на стене.
«Полководец Ванек», флагман флота, генерировал синхронизирующий сигнал всем прочим кораблям. И не только это: он задавал инерциальную систему отсчета, замкнутую на пространственно-временные координаты первого корабля. Чуть замедлив часы, Мартин добился, что обратная временная компонента маневра будет едва заметно испорчена.
Флот пойдет вперед в световой конус, может быть, на четыре тысячи лет, он начнет раскручиваться почти на все расстояние – но не настолько, насколько прошел. Прибытие к планете Рохард будет задержано почти на две недели – примерно столько занял бы быстрый бросок без всяких времениподобных замкнутых штучек, которые запланировало Адмиралтейство. И Фестиваль… Ну, что сделает Фестиваль с флотом, это уже его, Фестиваля, дело. Мартин только знал, что ему, как и всем прочим, придется за это заплатить.
С кем они собрались шутить? Заявляют, что хотят использовать маневр только для уменьшения времени перехода – как же! Грудной младенец сообразит, о чем говорится в запечатанных в сейфе у адмирала приказах. Дуря самого себя, Эсхатон не обманешь . Может быть, Герман – точнее, то существо, что таилось за этим кодовым именем – будет там ждать. Может быть, Мартин сможет покинуть обреченный корабль, может быть, Рашели это удастся, а может быть, из-за каприза судьбы флот Новой Республики сможет победить Фестиваль в равном бою. А может быть, можно научить лошадь петь…
Он поднялся, слегка неуверенно, и отнес стакан к самовару. Налил себе чаю, потом добавил из граненого стеклянного графина, пока острый запах не поплыл над паром. Сел он в кресло слегка, пожалуй, жестковато; онемевшие пальцы и губы не слушались. Делать было нечего, только бежать от чувства собственной вины, напившись до потери сознания. Мартин и выбрал этот легкий путь.
Вскоре мозг переключился на более терпимые воспоминания. Восемнадцать лет назад, когда он был молодоженом и работал подмастерьем инженера по обслуживанию, как-то к нему в одном баре на орбите возле Уоллстонкрафт подошел какой-то непонятный человечек.
– Могу я вас угостить? – спросил этот тип, судя по серому костюму то ли бухгалтер, то ли юрист. Мартин кивнул. – Вы Мартин Спрингфилд, – сказал подошедший. – Вы сейчас работаете на «Накамичи нуклеар», пашете, как трактор, и получаете мало. Мои спонсоры просили меня предложить вам работу.
– Ответ – «нет», – автоматически откликнулся Мартин.
Он заранее для себя решил, что опыт, полученный в «НН», ценнее, чем лишняя тысяча евро в год, а кроме того, иногда его параноидальный работодатель проверял лояльность своих работников такими фальшивыми предложениями.
– Конфликта интересов с вашим теперешним нанимателем не будет, мистер Спрингфилд. Работа, которую я предлагаю, не требует эксклюзивной лояльности, и в любом случае предложение не вступит в силу, пока вы не станете фрилансером или не уйдете в другую организацию.
– Что за работа? – приподнял бровь Мартин.
– Вы когда-нибудь задумывались, зачем вы существуете?
– Перестаньте нести… – Мартин осекся. – Это какая-то религиозная хрень?
– Нет. – Человек в сером смотрел прямо ему в лицо. – Совсем наоборот. – Никакого бога пока нет – в этой вселенной. Тем не менее мой работодатель желает принять меры предосторожности, чтобы Бог не возник. И для этого ему нужны человеческие руки и ноги. Поскольку он ими не оснащен, так сказать.
Звон разбитого об пол стакана вернул Мартина к реальности.
– Ваш работодатель…
– Считает, что вам может найтись роль в защите безопасности космоса, Мартин. Не называя имен… – Серый придвинулся ближе. – История долгая. Хотите ее послушать?
Мартин кивнул. Это казалось единственно разумным поступкам в совершенно бессмысленной, сюрреалистической ситуации. И кивнув, он сделал первый шаг по дороге, которая привела его через восемнадцать лет к пьянству в одиночку в кают-компании обреченного звездолета, когда считанные недели отделяли его от завершения миссии во флоте Новой Республики. В худшем случае – минуты.
Кончится тем, что он окажется в списках потерь вместе со всем экипажем «Полководца Ванека». Родственников известят, прольются слезы на фоне трагической и бессмысленной войны. Но его это уже волновать не будет. Потому что он – как только допьет – встанет и пойдет, пошатываясь, в свою каюту и плюхнется на койку. Там он будет ждать того, что случится в ближайшие три месяца, когда лязгнут челюсти капкана.
* * *
В каюте было жарко и немного душно, несмотря на гудение вентиляции и капающей время от времени влаги из переполненной трубы за панелью рядом с головой Рашели. Спать не получалось, расслабиться тоже. Она поймала себя на желании с кем-нибудь поговорить, с кем-нибудь, кто может сообразить, что происходит. Она перевернулась на спину.
– ЛП! – позвала она, наконец поддавшись порыву, с которым безуспешно боролась. – Где Мартин Спрингфилд?
– Местонахождение. Кают-компания корабля, палуба «Д».
– Есть с ним кто-нибудь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102