А от гоночных гравилетов вообще дух захватывает! Они как цирковые артисты: самые обычные с виду и самые ловкие, самые смелые, рискованные в работе. Я всегда волновался, когда входил в ангар, и сейчас пробирался между машинами как можно осторожнее, стараясь не задеть чужое творение. Именно творение, потому что, хотя спортивные гравилеты похожи между собой - легкое птичье крыло, сломанное пополам, с прозрачными каплями кабин на сгибе, - все же опытный глаз гонщика сразу улавливал разницу в конструкции машин. Она была в изломе крыльев (некоторые из них загнулись чересчур резко). А десять разных цветов, в которые были окрашены машины, символизировали десять городов, приславших лучших гонщиков. Никто не знал пока, какие из этих тридцати войдут в первую тройку и продолжат гонки на первенстве континентов. Может быть, самое быстрое крыло - мое, ярко-красное, с плавной линией изгиба, обтянутое металлическими перьями? Я стоял у своего гравилета, постукивал ладонью перья и слушал, как они отзываются чистым, долго не смолкающим звоном.
Потом весь день я ощущал в пальцах этот легкий серебристый звон, вспоминал таинственную фразу, казавшуюся очень значительной: "Март, что я знаю..." Наверно, когда я пришел в лабораторию и уселся за стол, заваленный бумагами, моя улыбка взбесила Андрея. Он так и сказал:
- Прости, Март, но у тебя вид блаженной обезьяны. Ты точно впервые слез с дерева и ходишь на задних лапах.
- Ага, - откликнулся я, - ты почти угадал. Я еще древнее: только недавно вылез из моря и впервые понял, что значит дышать.
- И как, понравилось?
Кажется, Андрей был удивлен. Обычно я не реагирую на его зоологические шуточки. Но сегодня готов беседовать даже с неодушевленными предметами.
- Прекрасно! Легкие - гениальное изобретение. Тебе привет от Карички. Она уехала сдавать экзамены.
- Мне она ничего не сказала, - вмешался в разговор Сим.
И Андрей сразу нахмурился:
- Сим, не отвлекайся, пожалуйста. Поговорим в перерыве... Жаль. Я рассчитывал подкинуть Каричке задание с "Л-13".
- Давай мне, - предложил я, удивляясь собственному великодушию. Обожаю задания с Луны. Сим, тебе тоже поклон.
Андрей молча протянул мне листы. А Сим мигнул оранжевым глазом: он принял поклон к сведению.
Часа три мы работали молча. Такой порядок завел Андрей. Он старший в нашей группе. Ему двадцать один год, он окончил три факультета. У Андрея Прозорова бывают только два состояния: он или молча работает, или шутит о несовершенстве человека.
Это несовершенство было представлено "в лице" бесстрастного Сима счетной информационной машины, подпиравшей железными плечами стены нашей лаборатории. И мы трое - Каричка, Андрей и я - работали на беспощадно быстрого Сима, только-только успевая загружать его электронное чрево задачами и расчетами.
Обычно утренняя порция бумаг на столе повергает меня в уныние. После того как я на рассвете пробежал десяток километров, прыгал с вышки, бросал копье, толкал ядро, эти бумаги кажутся мне такими тяжелыми, что не хочется брать их в руки. И хотя я осознаю, что курс программирования полезен для недоучившегося студента, я начинаю сердиться. Я сержусь, как это ни странно, на лунных астрономов и астрофизиков с Марса, засыпающих нас сводками. Я сержусь на ракеты-зонды и автоматические обсерватории, ощупывающие своими чуткими усиками горячее Солнце и бросающие из черного пустого космоса водопад цифр прямо на мой стол. Я сержусь даже на Солнце, за что - сам не пойму. Со стороны посмотришь - человек работает нормально: стучит клавишами, пишет, зачеркивает и снова пишет формулы, трет кулаком подбородок. А он, букашка, оказывается, дуется на само Солнце и только к концу дня, расшвыряв все бумаги, чувствует себя победителем. Но что он победил - свой гнев или огненные протуберанцы? Нет, только очередную пачку бумаг.
Сегодня я пересмотрел свое отношение к бумагам. Перебирая листы информации с грифом "Л-13", я почему-то вспомнил, как увидел однажды в лесу Каричку: она стояла под деревом и задумчиво рисовала в воздухе рукой; солнечные лучи, пробившись сквозь крону, воткнулись в землю у ее ног; мне показалось, что она развешивает на них невидимые ноты; я не стал мешать рождению музыки и ушел... А ведь у этих ребят с тринадцатой лунной станции, которые засыпают меня сводками, сказал я себе, нет ни прохладного ветра, ни бодрых раскатов грома, ни голубого неба - только град метеоров, беззвучно пробивающих купола зданий, одиночество да волчьи глаза звезд.
А я в кабинете лениво перебираю бумажки, стоившие чудовищных усилий, риска, а иногда и жизней. Нет, что-то не так устроено в этом мире! Почему я, здоровый, румяный, сижу за стеклянной стеной и пальцем, которым, мог бы свалить быка, нажимаю на кнопки? Зачем я здесь, а не где-то в песках Марса? Я сам должен нацеливать на звезды телескопы, радары и прочие уловители видимого-невидимого, задыхаться от жары, дрожать от мороза и посылать на Землю, в Институт Солнца, в двухсотую группу добытые мною цифры. Чтоб Андрей Прозоров обрабатывал их, а Сим мгновенно переваривал. Вот это будет правильно. И если говорить трезво, меня ведь никто не держит на привязи в операторской, и за спиной моей трепещут крылья гравилета.
Я уже видел, как мчусь на своем гравилете прямо к Солнцу, а рядом со мной Каричка...
- Неужели на "Л-13" такие юмористы? - не оборачиваясь, сказал Андрей.
- А что?
- Ты опять улыбаешься?
- Это я так, вообще. А с "Л-13" покончено. Возьми.
Андрей взглянул на мои расчеты и кивнул: он был доволен.
- Ты заметил, - сказал Андрей, - без женщин гораздо легче работается.
- Не согласен, - прогудел Сим, - когда Каричка поет, я работаю быстрее.
От неожиданности мы с Андреем рассмеялись.
- Каков Сим, а? - Андрей подмигнул мне.
А я крикнул:
- Присоединяюсь, Сим! - и засвистел "Волшебную тарелочку Галактики".
- Вот доказательство, - нравоучительно произнес Сим. - Все вы поете ее песни. - И он предупредительно распахнул дверь, возле которой мы с Андреем очутились одновременно.
- А ведь мы просто сбежали от Сима! - крикнул я, мчась со всех ног к столовой и оглядываясь на Андрея.
Я нарочно побежал по лестницам, пренебрег лифтом, чтоб расшевелить эту бумажную душу. А он, почтенный, ученый муж, и в самом деле бежал за мной, прыгал через ступени, смешно подкидывая острые колени.
- Да ну его, Сима! - кричал он на ходу. - Хватит с меня этой философии! И потом, я просто не успеваю за Симом, уже три дня без обеда. Больше не могу!
Это была хорошая пробежка в дальний конец института. И мы не только бежали, но и успевали отвечать знакомым:
- Ну как, летишь?
- Лечу!
- Куда спешите? Директор вызвал?
- Да! Сделали открытие!
- Андрюха, научи его бегать!
- Да вот стараюсь...
- Придешь первым, Март?
"Эхма, если б я сам знал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49