Все разом замолчали, наблюдая за происходящим. Гостям был уже давно известен своенравный характер Антуана.
– Зачем у тебя звезда? Ты звездочет? – негромко спросил Антуан у обратившего наконец на него внимание учителя.
– Нет, я каменщик, – так же тихо ответил с чувством достоинства Сантен. – Зодчий нового здания.
Гости перешептывались, спрашивая у соседей, что ответил мальчику учитель, но никто толком ничего не расслышал.
Мальчик оценил достойный, хотя и непонятный ответ учителя.
– Думаю, мы подружимся, – словно взрослый, с серьезным видом заявил Антуан и вернулся на свой табурет.
Глава пятая
ЕГО ИГРЫ
Несколькими часами раньше мальчик впервые попал на кухню замка. Удивительно, но раньше он никогда там не был. На кухню его привлекла утренняя возня возле кухонной двери в самом углу двора. Лесничий с двумя охотниками привезли на телеге туши оленей и куропаток, убитых ими накануне. Охотники сварливо ругались по поводу оплаты, когда к ним во двор из дверей кухни внезапно вышел Филипп, главный повар маркиза. Охотники и лесничий разом склонились перед ним в глубоком поклоне. Повар придирчиво осмотрел добычу, похмыкал и крикнул поваренку, чтобы тот вынес по кружке вина. Охотники заулыбались. Наблюдавший во дворе Антуан отметил про себя, что куропатки уже не имеют никакого вкуса, передающегося по воздуху, в отличие от туши оленя, чей запах крови еще витает вокруг. Охотники и лесничий меж тем убрались, непрерывно кланяясь и благодаря повара. Мальчик подошел ближе. Филипп перебирал сваленные туши, распоряжаясь, какая туша подходит для господского стола, а какая – пойдет на стол слугам. Заметив маленького Антуана, повар улыбнулся, как улыбались все, кто видел очаровательного ребенка:
– Маленький господин интересуется будущим столом? Не угодно ли вам взглянуть, как разделывают туши?
Повар с учтивым поклоном повел мальчика на кухню. Поварята и стряпухи склонялись перед ними в глубоком поклоне. По приказу Филиппа тушу оленя подвесили на крюк. Поваренок подсунул под тушу большой медный таз. Как объяснил повар, таз необходим для сбора крови.
– Оленя убили сегодня на рассвете, поэтому кровь еще не свернулась.
Филипп взял длинный, остро отточенный нож с тонким узким лезвием и аккуратно надрезал шкуру. Кровь брызнула тонкими ручейками в таз, и Антуан ощутил приятное покалывание в теле, как обычно у него бывало, когда он сталкивался с кровопусканием. Такое покалывание Антуан всегда испытывал, наблюдая казнь, когда приговор уже зачитан и палач готов привести его в исполнение. Или же когда отец, сидя в трактире, распоряжался, что еще должен сотворить Люка с пойманными контрабандистами.
Поварята между тем схватились за шкуру и с треском содрали ее с туши. Обнажилась плоть и мясо убитого оленя. Повар одним сильным движением отсек голову, дабы полностью снять стянутую книзу шкуру.
– Самое питательное, мой господин, – продолжил объяснение Филипп, показывая Антуану длинным концом ножа на вскрытые внутренности, – это оленья печень.
Повар вынул из оленя огромный кусок темно-малинового мяса, ловко отрезал маленький ломтик, положил его на фарфоровую тарелку и с поклоном подал Антуану. Мальчик попробовал предложенное лакомство, раскатывая мясо во рту и аккуратно пробуя вкус языком. Печень оказалась очень калорийной, а хруст пережевываемого сочного кусочка еще долго слышался Антуану то в шуршании листвы над головой, то в скрипе песка под ногами. Размышляя об этом, он пришел к мысли, что есть живую плоть так же приятно, как приятно и волнительно наблюдать за истязаниями людей.
Пьер Сантен оказался великолепным учителем. Правда, его система обучения несколько разнилась с практикуемой в то время. Обычно учитель и ученик выходили из замка на заре, сразу после завтрака, прихватив с собой учебники, книги и тетради. Стоял жаркий июнь, солнце с удивительным постоянством одаривало благодатный край виноделов своими животворящими лучами. Прекрасные изумрудные луга с раскинувшимися тут и там виноградниками словно приглашали пройтись по ним, развлекая себя ученой беседой, что и делали Сантен и Антуан. Учитель утверждал, что лучшее занятие, придуманное на земле, – это непосредственное изучение природы и ее основ во время прогулки.
– Еще великий древнегреческий философ, ученый и учитель самого Александра Македонского, Аристотель, таким образом проводил свои занятия, – рассказывал Антуану Пьер Сантен, вышагивая широкими шагами в сторону ближайшей деревеньки. – В этой системе обучения кроется двойная польза. Во-первых, в душной классной комнате внимание ученика рассеивается в силу замкнутости пространства, а во время прогулки этого не происходит. Во-вторых, длительное пребывание на свежем воздухе, да еще и в движении, очень благотворно влияет на развитие юного организма. Ну а в-третьих, грешно сидеть в комнате, когда на дворе такая прекрасная погода.
Обычно, дойдя до деревеньки, в которой, кстати говоря, новый сподручный Мясника торговал контрабандной солью, распространяя ее с дозволения маркиза по всей провинции, Сантен покупал у крестьян козий сыр, молоко и хлеб. Затем он объяснял ученику, как по различным природным приметам распознать стороны света, и Антуан выбирал дальнейший путь. Гуляя по лугам, учитель показывал ему травы, кустарники, деревья, называя их по-французски и на латыни. Иногда учитель и ученик останавливались перед красивым цветком, и Сантен, склонившись, объяснял Антуану его строение. Выбрав широкое раскидистое дерево, чаще всего дуб, они садились под ним, раскладывали на чистой скатерти, прихваченной Сантеном из замка, сыр, хлеб и молоко и, жадно поедая их, увлеченно читали книгу. Обычно Антуан читал вслух, а Пьер объяснял наиболее сложные места. В то время среди просвещенного населения широкое распространение имела «Энциклопедия». Сантен также привез с собой из Парижа три первых ее тома. Пьер и Антуан с увлечением прочитали все три тома за какой-то месяц. Теперь о каждом предмете или же понятии у Антуана имелось собственное мнение, не всегда схожее с мнением большинства.
По просьбе ученика учитель однажды объяснил значение своих слов о вышитой на его сюртуке звезде Давида, которые он произнес в день своего прибытия в замок Мортиньяков.
– Видишь ли, милый Антуан, я являюсь Вольным каменщиком, человеком, который входит в Парижскую масонскую ложу. Эта организация желает сделать всех людей счастливыми. У нас нет титулов, нет различий. Все люди Ложи – братья. И Бога у нас тоже нет. То, что народ называет Богом, является на самом деле Вселенским Разумом. Сие есть великая тайна, и знают ее посвященные в первую ступень Ложи. Главный же у нас называется магистр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
– Зачем у тебя звезда? Ты звездочет? – негромко спросил Антуан у обратившего наконец на него внимание учителя.
– Нет, я каменщик, – так же тихо ответил с чувством достоинства Сантен. – Зодчий нового здания.
Гости перешептывались, спрашивая у соседей, что ответил мальчику учитель, но никто толком ничего не расслышал.
Мальчик оценил достойный, хотя и непонятный ответ учителя.
– Думаю, мы подружимся, – словно взрослый, с серьезным видом заявил Антуан и вернулся на свой табурет.
Глава пятая
ЕГО ИГРЫ
Несколькими часами раньше мальчик впервые попал на кухню замка. Удивительно, но раньше он никогда там не был. На кухню его привлекла утренняя возня возле кухонной двери в самом углу двора. Лесничий с двумя охотниками привезли на телеге туши оленей и куропаток, убитых ими накануне. Охотники сварливо ругались по поводу оплаты, когда к ним во двор из дверей кухни внезапно вышел Филипп, главный повар маркиза. Охотники и лесничий разом склонились перед ним в глубоком поклоне. Повар придирчиво осмотрел добычу, похмыкал и крикнул поваренку, чтобы тот вынес по кружке вина. Охотники заулыбались. Наблюдавший во дворе Антуан отметил про себя, что куропатки уже не имеют никакого вкуса, передающегося по воздуху, в отличие от туши оленя, чей запах крови еще витает вокруг. Охотники и лесничий меж тем убрались, непрерывно кланяясь и благодаря повара. Мальчик подошел ближе. Филипп перебирал сваленные туши, распоряжаясь, какая туша подходит для господского стола, а какая – пойдет на стол слугам. Заметив маленького Антуана, повар улыбнулся, как улыбались все, кто видел очаровательного ребенка:
– Маленький господин интересуется будущим столом? Не угодно ли вам взглянуть, как разделывают туши?
Повар с учтивым поклоном повел мальчика на кухню. Поварята и стряпухи склонялись перед ними в глубоком поклоне. По приказу Филиппа тушу оленя подвесили на крюк. Поваренок подсунул под тушу большой медный таз. Как объяснил повар, таз необходим для сбора крови.
– Оленя убили сегодня на рассвете, поэтому кровь еще не свернулась.
Филипп взял длинный, остро отточенный нож с тонким узким лезвием и аккуратно надрезал шкуру. Кровь брызнула тонкими ручейками в таз, и Антуан ощутил приятное покалывание в теле, как обычно у него бывало, когда он сталкивался с кровопусканием. Такое покалывание Антуан всегда испытывал, наблюдая казнь, когда приговор уже зачитан и палач готов привести его в исполнение. Или же когда отец, сидя в трактире, распоряжался, что еще должен сотворить Люка с пойманными контрабандистами.
Поварята между тем схватились за шкуру и с треском содрали ее с туши. Обнажилась плоть и мясо убитого оленя. Повар одним сильным движением отсек голову, дабы полностью снять стянутую книзу шкуру.
– Самое питательное, мой господин, – продолжил объяснение Филипп, показывая Антуану длинным концом ножа на вскрытые внутренности, – это оленья печень.
Повар вынул из оленя огромный кусок темно-малинового мяса, ловко отрезал маленький ломтик, положил его на фарфоровую тарелку и с поклоном подал Антуану. Мальчик попробовал предложенное лакомство, раскатывая мясо во рту и аккуратно пробуя вкус языком. Печень оказалась очень калорийной, а хруст пережевываемого сочного кусочка еще долго слышался Антуану то в шуршании листвы над головой, то в скрипе песка под ногами. Размышляя об этом, он пришел к мысли, что есть живую плоть так же приятно, как приятно и волнительно наблюдать за истязаниями людей.
Пьер Сантен оказался великолепным учителем. Правда, его система обучения несколько разнилась с практикуемой в то время. Обычно учитель и ученик выходили из замка на заре, сразу после завтрака, прихватив с собой учебники, книги и тетради. Стоял жаркий июнь, солнце с удивительным постоянством одаривало благодатный край виноделов своими животворящими лучами. Прекрасные изумрудные луга с раскинувшимися тут и там виноградниками словно приглашали пройтись по ним, развлекая себя ученой беседой, что и делали Сантен и Антуан. Учитель утверждал, что лучшее занятие, придуманное на земле, – это непосредственное изучение природы и ее основ во время прогулки.
– Еще великий древнегреческий философ, ученый и учитель самого Александра Македонского, Аристотель, таким образом проводил свои занятия, – рассказывал Антуану Пьер Сантен, вышагивая широкими шагами в сторону ближайшей деревеньки. – В этой системе обучения кроется двойная польза. Во-первых, в душной классной комнате внимание ученика рассеивается в силу замкнутости пространства, а во время прогулки этого не происходит. Во-вторых, длительное пребывание на свежем воздухе, да еще и в движении, очень благотворно влияет на развитие юного организма. Ну а в-третьих, грешно сидеть в комнате, когда на дворе такая прекрасная погода.
Обычно, дойдя до деревеньки, в которой, кстати говоря, новый сподручный Мясника торговал контрабандной солью, распространяя ее с дозволения маркиза по всей провинции, Сантен покупал у крестьян козий сыр, молоко и хлеб. Затем он объяснял ученику, как по различным природным приметам распознать стороны света, и Антуан выбирал дальнейший путь. Гуляя по лугам, учитель показывал ему травы, кустарники, деревья, называя их по-французски и на латыни. Иногда учитель и ученик останавливались перед красивым цветком, и Сантен, склонившись, объяснял Антуану его строение. Выбрав широкое раскидистое дерево, чаще всего дуб, они садились под ним, раскладывали на чистой скатерти, прихваченной Сантеном из замка, сыр, хлеб и молоко и, жадно поедая их, увлеченно читали книгу. Обычно Антуан читал вслух, а Пьер объяснял наиболее сложные места. В то время среди просвещенного населения широкое распространение имела «Энциклопедия». Сантен также привез с собой из Парижа три первых ее тома. Пьер и Антуан с увлечением прочитали все три тома за какой-то месяц. Теперь о каждом предмете или же понятии у Антуана имелось собственное мнение, не всегда схожее с мнением большинства.
По просьбе ученика учитель однажды объяснил значение своих слов о вышитой на его сюртуке звезде Давида, которые он произнес в день своего прибытия в замок Мортиньяков.
– Видишь ли, милый Антуан, я являюсь Вольным каменщиком, человеком, который входит в Парижскую масонскую ложу. Эта организация желает сделать всех людей счастливыми. У нас нет титулов, нет различий. Все люди Ложи – братья. И Бога у нас тоже нет. То, что народ называет Богом, является на самом деле Вселенским Разумом. Сие есть великая тайна, и знают ее посвященные в первую ступень Ложи. Главный же у нас называется магистр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63