Он не сердится на меня. У него такой же испуганный вид, как у Гари и Энди. Только Джеф по-прежнему неустрашим.
– Пустяки, – говорит он. – Здесь мы мало чем рискуем. Лично я восхищен, что вы убили К-62. Он все время потешался надо мной из-за того, что я слишком прожарен. Он-то был без единого дефекта… вот-вот но именно он оказался мертвецом – это послужит ему уроком .
– Довольно, – оборвал Гари. – Как нам выбраться отсюда?
– О! – восклицает Джеф чересчур светским тоном, – было бы смешно и нелюбезно покинуть образцовый дом отдыха доктора Шутца, не заглянув в инкубатор и комнату ускоренного взросления эмбрионов. Там я смогу точно и подробно объяснить вам произошедшее со мной несчастье, что непременно приведет вас в самый проникновенный восторг.
– Черт! – говорю я. – С меня хватит! Сматываемся, да поскорее. Ну его, этого доктора Шутца… Большее удовольствие мне доставит изучение виноградарства в Сан-Берну. А тебя, – говорю я, – тебя мы можем взять с собой. В качестве сувенира.
– Пошли, – говорит Майк. – Успокойтесь вы оба. У нас же есть замечательная возможность увидеть нечто интересное…
– Вот-вот, – говорит Энди Сигмен. – Рок, Гари, дети мои, вы устали, это нетрудно понять после того, что с вами произошло, но поймите наконец, что самое захватывающее еще только начинается. Подумайте о бедном Энди, старом разбойнике, который целыми днями скучает. Не каждый день предоставляется случай посмотреть на подобные проделки.
– Послушайте, – говорю я, – мы и так уже можем влипнуть в историю, после того как Майк упражнялся в метании гранат… но если мы вынуждены будем убивать всех, кто нам попадается по дороге, потому что они не очень покладисты, то потом нам нелегко будет объясняться с полицией.
– Вы позвольте нам с Энди взять это на себя, – говорит Майк – Мы все устроим.
Все это время Джеф Девэй выражает крайнее нетерпение.
– Поторопитесь, – говорит он. – Они целый день перевозили ящики и очистили целые палаты, а завтра увезут и все остальное. Так что пошевеливайтесь, а то I ничего не увидите.
Мы настораживаемся и следуем за ним.
– Что они перевозили? – спрашивает Майк небрежным тоном.
Джеф лукаво улыбается.
– А-а! – произносит он. – Видите, как много доставляю я хлопот. Они заставили меня поклясться, что я ничего не расскажу, а с тех пор как появились ваши друзья, я только и делаю, что все вам выкладываю.
Мы добираемся до следующей двери, и она раскрывается перед Джефом. Мы переступаем порог какой-то шлюзовой камеры, слабо освещенной фиолетовой люминесцентной лампочкой. После утомительного освещения коридора и слепящего огня операционных это – настоящий отдых… правда, несколько зловещий.
– Вы разве не знаете, что доктор Шутц собирается покинуть Сан-Пинто? – спрашивает Джеф.
Мы стоим перед панно из матовой стали. Тишина. Здесь царит причудливая атмосфера, немного напоминающая большие залы «Аквариума», влажная, прохладная, волнующая.
– Не будем отвлекаться на пустяки, – говорит Гари. – Истории про доктора Шутца послушаем в другой раз.
– Да нет же, – говорит Майк, – у нас полно времени… Пусть он расскажет.
– Впрочем, я ничего не знаю, – говорит Джеф. – Вчера приехали грузовики, а сегодня весь день вывозили материал, аппаратуру и охрану. Все серии – от D до R. И сам доктор Шутц уехал сегодня вечером. Завтра эта палата тоже будет пуста Я думаю, они продали клинику.
– Куда же он уезжает? – грубо спрашивает Майк.
– Но… я не знаю, – отвечает Джеф. – Не говорите со мной таким тоном, я очень пуглив.
Он поворачивает рычаг, стальная плита уходит вправо, и мы входим. Здесь такое же освещение, как и в предыдущей камере. Мы начинаем к нему привыкать.
Зал очень большой – метров тридцать или сорок в длину. Скорее, это своего рода галерея: через равные промежутки – белые фарфоровые тумбы… нет – это лакированная сталь… на каждой тумбе возвышается ящик из толстого стекла, подсвеченный снизу. Мы делаем несколько шагов. Здесь очень жарко, намного жарче, чем в шлюзовой камере, и мы дышим с трудом, несмотря на то что несколько минут назад сняли маски. Я наклоняюсь к одному из ящиков, не очень хорошо понимая, что передо мной.
Внезапно я отскакиваю, вскрикнув от ужаса. Голова, которая смотрит на меня из-под стекла отвратительными красноватыми шаровидными глазами, принадлежит человеческому зародышу. Это только так сказано «которая на меня смотрит», так как глаза закрыты тонкими натянутыми веками. Она слегка шевелится, просто смотреть страшно… в мутной жидкости.
Майк, Гари и Энди склонились над другими ящиками, похоже, зрелище не вызывает у них энтузиазма. Рядом с каждой тумбой находится табло с показаниями, смысла которых я не понимаю.
Я отхожу на несколько шагов, но повсюду одни эти ящики; теперь, когда я знаю, что они заключают, у меня одно лишь желание – поскорее убраться отсюда.
Я хватаю Джефа Девэя за плечо.
– Ты не мог бы показать нам что-нибудь получше?
– Они не все такие, – говорит он. – В глубине зала есть и более развитые.
– Мне вполне достаточно, – говорю я.
– Но у других уже нет воды, – говорит он. – Они, м-м-м, они, в общем, живые. Они уже родились, если можно так сказать.
– Не стесняйтесь. Это все равно ничего мне не говорит.
– А! – откликается Джеф. – В общем, видите ли что со мной произошло, дело в том, что моя регулировка вышла из строя. Мне все время было слишком жарко.
– Это не особенно вас испортило, – говорю я. Я присоединяюсь к Гари, Энди и Майку.
– Некрасиво, – говорит Майк. – Но все же интересно.
– Остается только узнать, как он их делает, – говорит Гари.
Джеф приходит на помощь.
– Он берет их совсем еще юными, – говорит он. – Существует несколько способов. То он просто оплодотворяет специально отобранную женщину при помощи специально же отобранного мужчины, то про-1 сто оплодотворяет яйцеклетки, изъятые оперативным вмешательством, но так или иначе, оплодотворенная яйцеклетка изымается не позднее месяца У него есть и другие способы, я всех не знаю.
– Тебя он хотел использовать для первого способа, – говорит Гари.
– Да, – отвечаю я. – Когда я смотрю на все эти штучки, у меня мороз по коже.
– Пойдемте, – говорит Джеф. – Я покажу вам следующий зал. Когда им исполняется год, он помещает их в специальный инкубатор, где они искусственно взрослеют при помощи кислородных ванн и всяких других систем. С трехлетнего возраста его подопечные способны воспроизводиться. За десять лет ему удалось создать четыре поколения. Я не могу показать вам трехлетние экземпляры, их вчера перевезли… но зал позади вас.
– Ладно, – говорит Майк. – Сойдет и так.
XX. Жанровые картинки
– Вот черт! – говорит Джеф разочарованно. – I Вы думаете, меня очень забавляет проводить всю жизнь в этой клинике извращенцев и делать вид, что все это очень смешно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
– Пустяки, – говорит он. – Здесь мы мало чем рискуем. Лично я восхищен, что вы убили К-62. Он все время потешался надо мной из-за того, что я слишком прожарен. Он-то был без единого дефекта… вот-вот но именно он оказался мертвецом – это послужит ему уроком .
– Довольно, – оборвал Гари. – Как нам выбраться отсюда?
– О! – восклицает Джеф чересчур светским тоном, – было бы смешно и нелюбезно покинуть образцовый дом отдыха доктора Шутца, не заглянув в инкубатор и комнату ускоренного взросления эмбрионов. Там я смогу точно и подробно объяснить вам произошедшее со мной несчастье, что непременно приведет вас в самый проникновенный восторг.
– Черт! – говорю я. – С меня хватит! Сматываемся, да поскорее. Ну его, этого доктора Шутца… Большее удовольствие мне доставит изучение виноградарства в Сан-Берну. А тебя, – говорю я, – тебя мы можем взять с собой. В качестве сувенира.
– Пошли, – говорит Майк. – Успокойтесь вы оба. У нас же есть замечательная возможность увидеть нечто интересное…
– Вот-вот, – говорит Энди Сигмен. – Рок, Гари, дети мои, вы устали, это нетрудно понять после того, что с вами произошло, но поймите наконец, что самое захватывающее еще только начинается. Подумайте о бедном Энди, старом разбойнике, который целыми днями скучает. Не каждый день предоставляется случай посмотреть на подобные проделки.
– Послушайте, – говорю я, – мы и так уже можем влипнуть в историю, после того как Майк упражнялся в метании гранат… но если мы вынуждены будем убивать всех, кто нам попадается по дороге, потому что они не очень покладисты, то потом нам нелегко будет объясняться с полицией.
– Вы позвольте нам с Энди взять это на себя, – говорит Майк – Мы все устроим.
Все это время Джеф Девэй выражает крайнее нетерпение.
– Поторопитесь, – говорит он. – Они целый день перевозили ящики и очистили целые палаты, а завтра увезут и все остальное. Так что пошевеливайтесь, а то I ничего не увидите.
Мы настораживаемся и следуем за ним.
– Что они перевозили? – спрашивает Майк небрежным тоном.
Джеф лукаво улыбается.
– А-а! – произносит он. – Видите, как много доставляю я хлопот. Они заставили меня поклясться, что я ничего не расскажу, а с тех пор как появились ваши друзья, я только и делаю, что все вам выкладываю.
Мы добираемся до следующей двери, и она раскрывается перед Джефом. Мы переступаем порог какой-то шлюзовой камеры, слабо освещенной фиолетовой люминесцентной лампочкой. После утомительного освещения коридора и слепящего огня операционных это – настоящий отдых… правда, несколько зловещий.
– Вы разве не знаете, что доктор Шутц собирается покинуть Сан-Пинто? – спрашивает Джеф.
Мы стоим перед панно из матовой стали. Тишина. Здесь царит причудливая атмосфера, немного напоминающая большие залы «Аквариума», влажная, прохладная, волнующая.
– Не будем отвлекаться на пустяки, – говорит Гари. – Истории про доктора Шутца послушаем в другой раз.
– Да нет же, – говорит Майк, – у нас полно времени… Пусть он расскажет.
– Впрочем, я ничего не знаю, – говорит Джеф. – Вчера приехали грузовики, а сегодня весь день вывозили материал, аппаратуру и охрану. Все серии – от D до R. И сам доктор Шутц уехал сегодня вечером. Завтра эта палата тоже будет пуста Я думаю, они продали клинику.
– Куда же он уезжает? – грубо спрашивает Майк.
– Но… я не знаю, – отвечает Джеф. – Не говорите со мной таким тоном, я очень пуглив.
Он поворачивает рычаг, стальная плита уходит вправо, и мы входим. Здесь такое же освещение, как и в предыдущей камере. Мы начинаем к нему привыкать.
Зал очень большой – метров тридцать или сорок в длину. Скорее, это своего рода галерея: через равные промежутки – белые фарфоровые тумбы… нет – это лакированная сталь… на каждой тумбе возвышается ящик из толстого стекла, подсвеченный снизу. Мы делаем несколько шагов. Здесь очень жарко, намного жарче, чем в шлюзовой камере, и мы дышим с трудом, несмотря на то что несколько минут назад сняли маски. Я наклоняюсь к одному из ящиков, не очень хорошо понимая, что передо мной.
Внезапно я отскакиваю, вскрикнув от ужаса. Голова, которая смотрит на меня из-под стекла отвратительными красноватыми шаровидными глазами, принадлежит человеческому зародышу. Это только так сказано «которая на меня смотрит», так как глаза закрыты тонкими натянутыми веками. Она слегка шевелится, просто смотреть страшно… в мутной жидкости.
Майк, Гари и Энди склонились над другими ящиками, похоже, зрелище не вызывает у них энтузиазма. Рядом с каждой тумбой находится табло с показаниями, смысла которых я не понимаю.
Я отхожу на несколько шагов, но повсюду одни эти ящики; теперь, когда я знаю, что они заключают, у меня одно лишь желание – поскорее убраться отсюда.
Я хватаю Джефа Девэя за плечо.
– Ты не мог бы показать нам что-нибудь получше?
– Они не все такие, – говорит он. – В глубине зала есть и более развитые.
– Мне вполне достаточно, – говорю я.
– Но у других уже нет воды, – говорит он. – Они, м-м-м, они, в общем, живые. Они уже родились, если можно так сказать.
– Не стесняйтесь. Это все равно ничего мне не говорит.
– А! – откликается Джеф. – В общем, видите ли что со мной произошло, дело в том, что моя регулировка вышла из строя. Мне все время было слишком жарко.
– Это не особенно вас испортило, – говорю я. Я присоединяюсь к Гари, Энди и Майку.
– Некрасиво, – говорит Майк. – Но все же интересно.
– Остается только узнать, как он их делает, – говорит Гари.
Джеф приходит на помощь.
– Он берет их совсем еще юными, – говорит он. – Существует несколько способов. То он просто оплодотворяет специально отобранную женщину при помощи специально же отобранного мужчины, то про-1 сто оплодотворяет яйцеклетки, изъятые оперативным вмешательством, но так или иначе, оплодотворенная яйцеклетка изымается не позднее месяца У него есть и другие способы, я всех не знаю.
– Тебя он хотел использовать для первого способа, – говорит Гари.
– Да, – отвечаю я. – Когда я смотрю на все эти штучки, у меня мороз по коже.
– Пойдемте, – говорит Джеф. – Я покажу вам следующий зал. Когда им исполняется год, он помещает их в специальный инкубатор, где они искусственно взрослеют при помощи кислородных ванн и всяких других систем. С трехлетнего возраста его подопечные способны воспроизводиться. За десять лет ему удалось создать четыре поколения. Я не могу показать вам трехлетние экземпляры, их вчера перевезли… но зал позади вас.
– Ладно, – говорит Майк. – Сойдет и так.
XX. Жанровые картинки
– Вот черт! – говорит Джеф разочарованно. – I Вы думаете, меня очень забавляет проводить всю жизнь в этой клинике извращенцев и делать вид, что все это очень смешно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37