Во-первых, здесь -достойный власти <внешний> вид. И кроме того как о виде
говорится также о том, что подчинено разъясненному выше роду, в соответствии с чем мы
обычно говорим, что человек есть вид живого существа, причем живое существо, это-род,
а белое, это-вид цвета и треугольник - вид формы. Но если, выявляя род, мы учитывали
вид, сказавши, что род есть то, что сказывается в отношении многих и различных по виду
вещей, при указании существа этих вещей, а вместе с тем мы вид обозначаем как то, что
подчинено разъясненному выше роду, в таком случае надо твердо стоять на том, что так
как и род есть род в отношении чего-нибудь и вид есть вид чего-нибудь (то и другое
<значит> всегда <стоит> в отношении друг к другу), поэтому и в формулировках
определения как одного, так и другого необходимо одинаково пользоваться и тем и
другим. Отсюда значение вида указывают и так: вид есть то, что ставится под родом и о
чем род сказывается при указании его (т. е. вида) существа. А кроме того оно указывается и
{3}
так: вид есть то, что сказывается о многих отличных по числу <вещах> при указании
существа этих вещей>. Но уже такая формулировка могла бы относиться только к самому
последнему виду - к тому, что является только видом, между тем другие относятся и не к
самым последним видам.
То, о чем здесь идет речь, могло бы стать ясным следующим образом. В каждой категории
есть некоторые определения, которые являются в наивысшей мера родами, и, с другой
стороны, -некоторые, которые являются в наивысшей мере видами, и между теми,
которые являются в наивысшей мере родами, и теми, которые являются в наивысшей мере
видами, имеются <также> другие. В наивысшей мере родовой характер носит то, за
пределы чего не может подняться какой-либо другой род, в наивысшей мере видовой
характер то, за пределы чего не может опуститься <какой-либо> другой вид, а между тем,
что является в наивысшей мере родом, и тем, что является в наивысшей мере видом,
помещаются другие определения, которые, оставаясь одними и теми же, оказываются и
родами и видами, если, однако, их ставить в отношение то к одному, то к другому. То, о
чем идет речь, можно пояснить на одной категории. Субстанция и сама это-род, а под нею
находится тело, под телом- одушевленное тело, под этим последним - живое существо,
под живым существом- разумное существо, под ним- человек, а под человеком - Сократ,
Платон и <вообще> отдельные люди. Но в этом ряду субстанция есть то, что является в
наибольшей мере родом и выступает только как род, а человек-то, что является в
наибольшей мере видом и выступает только как вид, тело же есть вид по отношению
субстанции, но род по отношению к телу одушевленному. В свою очередь, и одушевленное
тело есть вид по отношению .к телу, но род по отношению к живому существу (т. е.
животному), и в свою очередь живое существо есть вид по отношению к одушевленному
телу, но род по отношению к разумному существу, а разумное существо есть вид по
отношению к живому существу, но род по отношению к человеку, человек же есть вид по
отношению к разумному существу, но уже не является также и родом по отношению к
отдельным людям, а есть только вид и все, что непосредственно сказывается перед
индивидуумами, может быть только видом, но уже не - родом.
Таким образом, как субстанция стояла на самом верху, потому что раньше ее не было
ничего, и являлась родом в наивысшей мере, так и человек представляет собою вид, за
которым уже нет <другого> вида или чего-нибудь, способного <дальше> делиться на
виды, но <за этим видом> уже идут те или другие индивидуальные вещи (ибо нечто
индивидуальное есть Сократ и Платон и вот этот белый предмет), он оказывается
исключительно только видом и самым последним видом, или - как мы сказали- видом в
наивысшей мере; что же касается промежуточных звеньев, то в отношении к тому, что
раньше их, они являются видами, а в отношении к тому, что после них, - родами. Поэтому
также промежуточные звенья выступают в двух формах, в одной - по отношению к тому,
что стоит раньше их, - здесь они обозначаются как его виды, в другой- в отношении к
тому, что идет за ними, - здесь они обозначаются как его роды. Между тем крайние звенья
имеют одну только форму: то, что является родом в наибольшей (наивысшей) мере, имеет
определенную форму в отношении к тому, что стоит под ним, будучи наивысшим родом
для всех вещей, а в отношения к тому, что находилось бы раньше его, такой формы уже не
имеет, поскольку оно выше всего и выступает в качестве первого начала и <такого> рода,
выше которого как мы сказали- не мог бы подняться никакой другой, с другой стороны, то,
что является в наибольшей (наивысшей) мере видом, имеет одну определенную форму,
обращенную к тому, что стоит раньше его, по отношению к чему оно является видом, а
другой формы- обращенной к тому, что идет за ним, - не имеет, но и по отношению к
индивидуальным вещам оно называется тоже видом. Однако же по отношению к
индивидуальным вещам оно обозначается видом, как объемлющее их, а по отношению к
тем звеньям, которые стоят раньше его, оно называется так, поскольку объемлется ими.
Этим путем как род в наибольшей (наивысшей) мере обозначается то, что, будучи родом,
не являются вместе с тем> видом, и в то же время-то, за пределы чего не мокрот подняться
выше другой род; а с другой стороны, как в наибольшей (наивысшей) мере, (мы
определяем) то, что, будучи видом, не является родом, та. что, выступая в качестве вида,
{4}
не подвержено дальнейшему делению на виды, и чти при указании существа вещи
сказывается о многих, отличных друг от друга по числу вещах. Что же касается тех звеньев,
которые находятся в промежутке между крайними, их признают находящимися во
взаимном соотношении родами и видами, и каждое из них принимают за вид и за род <
вместе >, беря, однако, его каждый раз в одном и потом - в другом отношении; причем
звенья, идущие вверх перед самыми последними видами вплоть до самого первого рода
называются родами и видами и взаимно подчиненными родами, как Агамемнон
называется Атридом и Пелопидом, и Танталидом, и -в конечном счете -потомком Зевса.
Только при указании родословных возводят начало по большей части к одному источнику,
примерно сказать -к Зевсу, между тем при родах и при видах дело обстоит иначе: ведь
сущее не является одним общим родом для всего, и все существующее не является
однородным на основе одного наивысшего рода, как говорит Аристотель. Примем,
напротив, как -<у него> в "Категориях", десять первых родов в качестве десяти первых
начал; <тогда> если обозначить вое их как сущее, такое обозначение будет у них, по его
словам, одинаковым по имени, но не одинаковым по смыслу.
1 2 3 4 5 6 7 8
говорится также о том, что подчинено разъясненному выше роду, в соответствии с чем мы
обычно говорим, что человек есть вид живого существа, причем живое существо, это-род,
а белое, это-вид цвета и треугольник - вид формы. Но если, выявляя род, мы учитывали
вид, сказавши, что род есть то, что сказывается в отношении многих и различных по виду
вещей, при указании существа этих вещей, а вместе с тем мы вид обозначаем как то, что
подчинено разъясненному выше роду, в таком случае надо твердо стоять на том, что так
как и род есть род в отношении чего-нибудь и вид есть вид чего-нибудь (то и другое
<значит> всегда <стоит> в отношении друг к другу), поэтому и в формулировках
определения как одного, так и другого необходимо одинаково пользоваться и тем и
другим. Отсюда значение вида указывают и так: вид есть то, что ставится под родом и о
чем род сказывается при указании его (т. е. вида) существа. А кроме того оно указывается и
{3}
так: вид есть то, что сказывается о многих отличных по числу <вещах> при указании
существа этих вещей>. Но уже такая формулировка могла бы относиться только к самому
последнему виду - к тому, что является только видом, между тем другие относятся и не к
самым последним видам.
То, о чем здесь идет речь, могло бы стать ясным следующим образом. В каждой категории
есть некоторые определения, которые являются в наивысшей мера родами, и, с другой
стороны, -некоторые, которые являются в наивысшей мере видами, и между теми,
которые являются в наивысшей мере родами, и теми, которые являются в наивысшей мере
видами, имеются <также> другие. В наивысшей мере родовой характер носит то, за
пределы чего не может подняться какой-либо другой род, в наивысшей мере видовой
характер то, за пределы чего не может опуститься <какой-либо> другой вид, а между тем,
что является в наивысшей мере родом, и тем, что является в наивысшей мере видом,
помещаются другие определения, которые, оставаясь одними и теми же, оказываются и
родами и видами, если, однако, их ставить в отношение то к одному, то к другому. То, о
чем идет речь, можно пояснить на одной категории. Субстанция и сама это-род, а под нею
находится тело, под телом- одушевленное тело, под этим последним - живое существо,
под живым существом- разумное существо, под ним- человек, а под человеком - Сократ,
Платон и <вообще> отдельные люди. Но в этом ряду субстанция есть то, что является в
наибольшей мере родом и выступает только как род, а человек-то, что является в
наибольшей мере видом и выступает только как вид, тело же есть вид по отношению
субстанции, но род по отношению к телу одушевленному. В свою очередь, и одушевленное
тело есть вид по отношению .к телу, но род по отношению к живому существу (т. е.
животному), и в свою очередь живое существо есть вид по отношению к одушевленному
телу, но род по отношению к разумному существу, а разумное существо есть вид по
отношению к живому существу, но род по отношению к человеку, человек же есть вид по
отношению к разумному существу, но уже не является также и родом по отношению к
отдельным людям, а есть только вид и все, что непосредственно сказывается перед
индивидуумами, может быть только видом, но уже не - родом.
Таким образом, как субстанция стояла на самом верху, потому что раньше ее не было
ничего, и являлась родом в наивысшей мере, так и человек представляет собою вид, за
которым уже нет <другого> вида или чего-нибудь, способного <дальше> делиться на
виды, но <за этим видом> уже идут те или другие индивидуальные вещи (ибо нечто
индивидуальное есть Сократ и Платон и вот этот белый предмет), он оказывается
исключительно только видом и самым последним видом, или - как мы сказали- видом в
наивысшей мере; что же касается промежуточных звеньев, то в отношении к тому, что
раньше их, они являются видами, а в отношении к тому, что после них, - родами. Поэтому
также промежуточные звенья выступают в двух формах, в одной - по отношению к тому,
что стоит раньше их, - здесь они обозначаются как его виды, в другой- в отношении к
тому, что идет за ними, - здесь они обозначаются как его роды. Между тем крайние звенья
имеют одну только форму: то, что является родом в наибольшей (наивысшей) мере, имеет
определенную форму в отношении к тому, что стоит под ним, будучи наивысшим родом
для всех вещей, а в отношения к тому, что находилось бы раньше его, такой формы уже не
имеет, поскольку оно выше всего и выступает в качестве первого начала и <такого> рода,
выше которого как мы сказали- не мог бы подняться никакой другой, с другой стороны, то,
что является в наибольшей (наивысшей) мере видом, имеет одну определенную форму,
обращенную к тому, что стоит раньше его, по отношению к чему оно является видом, а
другой формы- обращенной к тому, что идет за ним, - не имеет, но и по отношению к
индивидуальным вещам оно называется тоже видом. Однако же по отношению к
индивидуальным вещам оно обозначается видом, как объемлющее их, а по отношению к
тем звеньям, которые стоят раньше его, оно называется так, поскольку объемлется ими.
Этим путем как род в наибольшей (наивысшей) мере обозначается то, что, будучи родом,
не являются вместе с тем> видом, и в то же время-то, за пределы чего не мокрот подняться
выше другой род; а с другой стороны, как в наибольшей (наивысшей) мере, (мы
определяем) то, что, будучи видом, не является родом, та. что, выступая в качестве вида,
{4}
не подвержено дальнейшему делению на виды, и чти при указании существа вещи
сказывается о многих, отличных друг от друга по числу вещах. Что же касается тех звеньев,
которые находятся в промежутке между крайними, их признают находящимися во
взаимном соотношении родами и видами, и каждое из них принимают за вид и за род <
вместе >, беря, однако, его каждый раз в одном и потом - в другом отношении; причем
звенья, идущие вверх перед самыми последними видами вплоть до самого первого рода
называются родами и видами и взаимно подчиненными родами, как Агамемнон
называется Атридом и Пелопидом, и Танталидом, и -в конечном счете -потомком Зевса.
Только при указании родословных возводят начало по большей части к одному источнику,
примерно сказать -к Зевсу, между тем при родах и при видах дело обстоит иначе: ведь
сущее не является одним общим родом для всего, и все существующее не является
однородным на основе одного наивысшего рода, как говорит Аристотель. Примем,
напротив, как -<у него> в "Категориях", десять первых родов в качестве десяти первых
начал; <тогда> если обозначить вое их как сущее, такое обозначение будет у них, по его
словам, одинаковым по имени, но не одинаковым по смыслу.
1 2 3 4 5 6 7 8