Дело в том, что если бы
сущее было одним общим родом для всего, тогда все называлось бы сущим в одном общем
смысле имеется десять первых <родов>, то общность дается только по имени но не в то же
время и по смыслу, раскрывающемуся в соответствии с именем. Таким образом, самых
общих родов - десять а для последних видов имеется некоторое - однако же не
безграничное число; что же касается индивидуальных вещей- сюда относится то, что идет
вслед за последними видами - то их число безгранично. Поэтому Платон указывал пройти
путь (опускаться) от самых общих родов до самых последних видов и <потом>
остановиться, а путь проходить (опускаться) через промежуточные точные звенья,
подвергая их делению с помощью видообразующих признаков, то же, что безгранично по
числу, он указывает оставлять в стороне, так как относительно него не может получиться
<никакой> науки При спуске к самым последним видам. необходимо, производя деление
.подвигаться среди < получающегося> множества, напротив, при подъеме к наиболее
общим родам надлежит собирать множество в единство. Ибо вид, и еще более род,
является тем, что сводит множество в одно существо а частичное и единичное, напротив,
всегда разделяет единство на <некоторое> множество: ведь через причастность к виду
большое число людей образуют одного, а через посредство отдельных людей единый и
общий человек образует (несколько) их. Единичное всегда вносит разделение; на
<отдельные предметы>, между тем общее связываете вместе и образует одно.
Поскольку сейчас указано про род и про вид, что представляет собою тот и другой, и
<сказано, что род имеется <каждый раз> один, а видов - несколько (ведь род всегда
подвергается делению па несколько видов)- поэтому род всегда сказывается о виде, и все,
что стоит выше, - о том, что стоит ниже, между тем вид не сказывается ни о привыкающем
к нему роде, ни о том, что кверху < от этого рода>, ведь здесь обращение не имеет места. В
самом деле, сказываться одна о другой могут либо пещи, применимые в одинаковом
масштабе, например - ржание о лошади, или же - вещи большего масштаба о вещах
меньшего, как живое существо о человеке, но вещи меньшего масштаба о вещах большего
уже не могут: ведь нельзя уже сказать про живое существо, что это-человек, как можно
сказать про человека, что ото- живое существо. А о тех вещах, о которых сказывается вид, о
них о необходимостью будет сказываться н род вида, та. род рода- вплоть до самого
высшего рода: если верно сказать про Сократа, что это-человек, а про человека, что это -
живое существо, а про живое существо, что это - субстанция, - тогда верно и про Сократа
сказать, что это- живое существо и субстанция.
Поскольку, таким образом, то, что стоит выше, всегда сказывается о том, что стоит ниже,
постольку вид будет сказываться об индивидуальной вещи, род- и о виде и об
индивидуальной вещи, а самый высший род- и о роде или о родах, если имеется большее
число промежуточных и подчиненных друг другу звеньев, и точно так же - о виде и об
индивидуальной вещи. В самом деле, самый высший род сказывается о всех находящихся
под ним родах, видах и индивидуальных вещах, а род, стоящий перед последним видом, -
о всех последних видах и индивидуальных вещах, вид, который есть только вид, - о всех
индивидуальных вещах, <наконец> индивидуальная вещь- только об одной из отдельных
{5}
вещей. Называется же индивидуальною вещью Сократ, это вот белое и этот
приближающийся сын Софрониска, если у последнего единственный сын-Сократ. Так вот,
все подобные вещи называются индивидуальными, потому что каждая из них состоит из
специальных свойств, собрание которых никогда не может оказаться тем же самым у
<какой-либо> другой вещи. .Ибо специальные свойства Сократа не могут оказаться теми
же самыми у какой-либо другой из отдельных вещей, однако специальные свойства
человека - я имею в виду человека вообще - могут оказаться теми же самыми у большего
числа <предметов>, больше того - у всех отдельных людей, поскольку это - люди. Таким
образом, индивидуальная вещь охватывается видом, а вид - родом: ибо род есть нечто
целое, индивидуальная вещь ото- часть, а вид и целое и часть, но при этом часть есть
часть другого, а целое не включает в себя другое, человек обособлен от лошади
образующим вид признаком-качеством разумности. Вообще говоря, всякий различающий
признак, привходя к какой-нибудь вещи, сообщает ей иной характер; но названные
признаки, если они таковы в общем и специальном смысле, вносят в вещь изменения, и
эти же признаки, если они таковы в самом специальном смысле, делают ее другою. Дело в
том, что одни из различающих признаков вносят <в вещь> изменения, другие - делают
<ее> другою. Так вот те, которые делают <ее> другою, получили название - создающих
виды, а те, которые вносят изменения, - просто различающих признаков. Различающий
признак разумности, присоединившийся к животному, образовал другую вещь, а
различающий признак движения создал только некоторое изменение по сравнению с тою
же вещью, которая покоится, так что один из этих признаков создал другую вещь, другой -
внес только изменение. На основе различающих признаков, создающих другие вещи,
получаются <разнообразные> деления родов на виды и устанавливаются определения,
состоящие из рода и подобных признаков, а на основе различающих признаков, вносящих
только изменения, получаются лишь <различные> своеобразия и изменения вещи,
сказывающейся в том или в другом состоянии.
Начав опять сначала, надо сказать, что из различающих признаков одни отделимы, другие
- неотделимы: находиться в движении и находиться в покое, быть здоровым и быть
больным, - <эти> и все подобные им признаки отделимы, а иметь горбатый нос или
курносый, быть разумным или неразумным- эти свойства> неотделимы. Что же касается
до неотделимых признаков, одни из них присущи <вещам> сами по себе, другие -
привходящим образом: обладание разумностью присуще человеку само по себе, также и
смертность и восприимчивость к науке, а наличие горбатого или курносого носа
свойственно ему привходящим образом, а не само по себе. Первые, будучи присущи
<вещи> сами; по себе, входят в состав понятия <ее> сущности, делают <вещь> другою, а
те, которые <присущ ей> привходящим образом, не входят в состав понятия сущности и не
делают <вещи> другою, но вносят в нее изменения. И к тем различающим признакам,
которые присущи <вещам> сами по себе, не применимы определения "больше" и "меньше",
а те, которые присущи привходящим образом, если они неотделимы, <все же> допускают
усиление (напряжение) и ослабление: ведь и род не сказывается в большей и в меньшей
мере о том, род чего он составляет, и также - различающие признаки рода, в соответствии
с которыми он подвергается разделению:
1 2 3 4 5 6 7 8
сущее было одним общим родом для всего, тогда все называлось бы сущим в одном общем
смысле имеется десять первых <родов>, то общность дается только по имени но не в то же
время и по смыслу, раскрывающемуся в соответствии с именем. Таким образом, самых
общих родов - десять а для последних видов имеется некоторое - однако же не
безграничное число; что же касается индивидуальных вещей- сюда относится то, что идет
вслед за последними видами - то их число безгранично. Поэтому Платон указывал пройти
путь (опускаться) от самых общих родов до самых последних видов и <потом>
остановиться, а путь проходить (опускаться) через промежуточные точные звенья,
подвергая их делению с помощью видообразующих признаков, то же, что безгранично по
числу, он указывает оставлять в стороне, так как относительно него не может получиться
<никакой> науки При спуске к самым последним видам. необходимо, производя деление
.подвигаться среди < получающегося> множества, напротив, при подъеме к наиболее
общим родам надлежит собирать множество в единство. Ибо вид, и еще более род,
является тем, что сводит множество в одно существо а частичное и единичное, напротив,
всегда разделяет единство на <некоторое> множество: ведь через причастность к виду
большое число людей образуют одного, а через посредство отдельных людей единый и
общий человек образует (несколько) их. Единичное всегда вносит разделение; на
<отдельные предметы>, между тем общее связываете вместе и образует одно.
Поскольку сейчас указано про род и про вид, что представляет собою тот и другой, и
<сказано, что род имеется <каждый раз> один, а видов - несколько (ведь род всегда
подвергается делению па несколько видов)- поэтому род всегда сказывается о виде, и все,
что стоит выше, - о том, что стоит ниже, между тем вид не сказывается ни о привыкающем
к нему роде, ни о том, что кверху < от этого рода>, ведь здесь обращение не имеет места. В
самом деле, сказываться одна о другой могут либо пещи, применимые в одинаковом
масштабе, например - ржание о лошади, или же - вещи большего масштаба о вещах
меньшего, как живое существо о человеке, но вещи меньшего масштаба о вещах большего
уже не могут: ведь нельзя уже сказать про живое существо, что это-человек, как можно
сказать про человека, что ото- живое существо. А о тех вещах, о которых сказывается вид, о
них о необходимостью будет сказываться н род вида, та. род рода- вплоть до самого
высшего рода: если верно сказать про Сократа, что это-человек, а про человека, что это -
живое существо, а про живое существо, что это - субстанция, - тогда верно и про Сократа
сказать, что это- живое существо и субстанция.
Поскольку, таким образом, то, что стоит выше, всегда сказывается о том, что стоит ниже,
постольку вид будет сказываться об индивидуальной вещи, род- и о виде и об
индивидуальной вещи, а самый высший род- и о роде или о родах, если имеется большее
число промежуточных и подчиненных друг другу звеньев, и точно так же - о виде и об
индивидуальной вещи. В самом деле, самый высший род сказывается о всех находящихся
под ним родах, видах и индивидуальных вещах, а род, стоящий перед последним видом, -
о всех последних видах и индивидуальных вещах, вид, который есть только вид, - о всех
индивидуальных вещах, <наконец> индивидуальная вещь- только об одной из отдельных
{5}
вещей. Называется же индивидуальною вещью Сократ, это вот белое и этот
приближающийся сын Софрониска, если у последнего единственный сын-Сократ. Так вот,
все подобные вещи называются индивидуальными, потому что каждая из них состоит из
специальных свойств, собрание которых никогда не может оказаться тем же самым у
<какой-либо> другой вещи. .Ибо специальные свойства Сократа не могут оказаться теми
же самыми у какой-либо другой из отдельных вещей, однако специальные свойства
человека - я имею в виду человека вообще - могут оказаться теми же самыми у большего
числа <предметов>, больше того - у всех отдельных людей, поскольку это - люди. Таким
образом, индивидуальная вещь охватывается видом, а вид - родом: ибо род есть нечто
целое, индивидуальная вещь ото- часть, а вид и целое и часть, но при этом часть есть
часть другого, а целое не включает в себя другое, человек обособлен от лошади
образующим вид признаком-качеством разумности. Вообще говоря, всякий различающий
признак, привходя к какой-нибудь вещи, сообщает ей иной характер; но названные
признаки, если они таковы в общем и специальном смысле, вносят в вещь изменения, и
эти же признаки, если они таковы в самом специальном смысле, делают ее другою. Дело в
том, что одни из различающих признаков вносят <в вещь> изменения, другие - делают
<ее> другою. Так вот те, которые делают <ее> другою, получили название - создающих
виды, а те, которые вносят изменения, - просто различающих признаков. Различающий
признак разумности, присоединившийся к животному, образовал другую вещь, а
различающий признак движения создал только некоторое изменение по сравнению с тою
же вещью, которая покоится, так что один из этих признаков создал другую вещь, другой -
внес только изменение. На основе различающих признаков, создающих другие вещи,
получаются <разнообразные> деления родов на виды и устанавливаются определения,
состоящие из рода и подобных признаков, а на основе различающих признаков, вносящих
только изменения, получаются лишь <различные> своеобразия и изменения вещи,
сказывающейся в том или в другом состоянии.
Начав опять сначала, надо сказать, что из различающих признаков одни отделимы, другие
- неотделимы: находиться в движении и находиться в покое, быть здоровым и быть
больным, - <эти> и все подобные им признаки отделимы, а иметь горбатый нос или
курносый, быть разумным или неразумным- эти свойства> неотделимы. Что же касается
до неотделимых признаков, одни из них присущи <вещам> сами по себе, другие -
привходящим образом: обладание разумностью присуще человеку само по себе, также и
смертность и восприимчивость к науке, а наличие горбатого или курносого носа
свойственно ему привходящим образом, а не само по себе. Первые, будучи присущи
<вещи> сами; по себе, входят в состав понятия <ее> сущности, делают <вещь> другою, а
те, которые <присущ ей> привходящим образом, не входят в состав понятия сущности и не
делают <вещи> другою, но вносят в нее изменения. И к тем различающим признакам,
которые присущи <вещам> сами по себе, не применимы определения "больше" и "меньше",
а те, которые присущи привходящим образом, если они неотделимы, <все же> допускают
усиление (напряжение) и ослабление: ведь и род не сказывается в большей и в меньшей
мере о том, род чего он составляет, и также - различающие признаки рода, в соответствии
с которыми он подвергается разделению:
1 2 3 4 5 6 7 8