– Нет, – возразил Антонио, – совсем нет. Ты лжешь, Босс. Положение безвыходно, пока люди боятся, пока подчиняются. Но если они поднимаются на борьбу, они побеждают, потому что на их стороне правда.
– В самом деле, – взволнованно сказал дядюшка Хосе. – Люди обычно тратят свой ум на то, чтобы удобнее устроиться в жизни, приобрести славу и богатство. Все это обусловливает жалкое состояние разобщенности, слабость и зависимость… Миллионы людей принесли бы несравненно больше пользы для себя, для народа и для человечества, если бы задумались о том, как справедливее и достойнее устроить общую жизнь, как приумножить общую славу и богатство.
– Этого не будет никогда, – усмехнулся господин Гудмэн. – Никогда не случается то, что идет вразрез с интересами влиятельных мудрецов. Люди были и останутся парализованными своим эгоизмом. Они принимают свой эгоизм за высшую свободу. Будьте уверены, их вновь и вновь убедят в этом.
И тут встала Мария.
– Надо лишить этого человека всех полномочий, – сказала она, указывая на господина Гудмэна. – Если мы не можем доказать правду тем, кто стоит над ним и за ним, пусть он сам убедится в силе праведного гнева… Надо отнять у него этот остров или купить за ту мизерную цену, за которую он покупает покорность своих слуг.
– Ишь, чего захотела, – прищурился господин Гудмэн, голос его, однако, дрогнул. – Не вы мне давали этот остров, не вам решать, что с ним делать.
– Пожалуй, действительно, стоило бы проучить прохвоста, – кивнул Антонио. – Итак, сколько стоит ваш остров, сэр?
– Не знаю… Не продается. Это только русские могли продавать целые континенты за жалкие кучки монет, – Босс усмехнулся. – Время детских забав миновало.
– Да он просто шутит, – подмигнув Алеше, сказал Антонио. – Он просто не верит, что мы можем поступить с ним так же, как он поступал с другими. Лишив завтрака, мы его лишим обеда и ужина, посадим в темную камеру и потом спросим снова.
– В камеру – не надо, – забеспокоился Босс. – Там очень грязно. Я люблю гигиену.
– Все любят гигиену, – сказал Антонио. – Покажи-ка, приятель, ход в пыточную из твоих апартаментов. Посидишь там, пока не придешь в себя.
Сказав так, Антонио взял автомат, щелкнул затвором и повел Босса в его спальню, откуда, он знал, был тайный спуск в камеру для пыток. Через несколько минут Антонио возвратился:
– Не нравится сукиному сыну. Верещит. Но это очень полезно для его морали.
– Если бы каждый мучитель знал, что рано или поздно орудия его пыток будут испытаны на нем самом, он был бы более терпим к другим, – сказал дядюшка Хосе.
– Пусть знает, – сказала Мария. – В древней Сицилии один искусный мастер сделал по заказу тирана медного быка с вместилищем для жертвы. Когда несчастного сажали в брюхо и он кричал, всем казалось, будто бык живой: он вращал глазами и мычал. Самое примечательное в этой истории то, что свирепый тиран испробовал пыточное сооружение, бросив туда самого мастера. Таков конец всех, кто готовит беду другим…
ВРЕМЯ РЕШИТЕЛЬНЫХ ДЕЙСТВИИ
Во время завтрака и во время разговора Антонио то и дело поглядывал за окно, прикрытое жалюзи.
– Меня все более беспокоит это сборище внизу. Пожалуй, они пронюхали, что произошло, и совещаются… И рация вертолета подозрительно молчит, – он вытряхнул из туристской сумки легкую переносную рацию и установил ее прямо на столе. – Правда, мы условились связываться только в самом крайнем случае, поскольку здесь ведется постоянное радионаблюдение.
Словно в ответ на его слова, запищала рация. Антонио нажал кнопку аппарата и сказал:
– Объект А. Вас слушает объект А.
– У аппарата дон Педро. Привет всем друзьям. Охрана окружила объект В. Явно готовится к внезапному захвату. Шайкой руководит наш старый «друг» Бенито. Сообщите возможные действия. Готовы на все, прием…
– Бенито жив? – беспокойно вскричал дядюшка Хосе.
– Да, негодяй мог воскреснуть и из небытия, – с досадой произнес Антонио. – Это мой просчет. Я никогда не стреляю еще раз в противника, если он упал.
– Что же делать? – спросил Алеша. – Мы должны сохранить всех своих людей и найти способ поскорее вернуться домой.
Опять запищала рация. Антонио щелкнул включателем.
– Говорит дон Педро. Кажется, собираются подорвать объект В. Срочно сообщите ваше мнение. Готовы сражаться и дать отпор. Можем попытаться взлететь…
– Если взлетят, то уже не сядут, – сказал Антонио. – Управлять вертолетом они не умеют… Да и перестрелка ни к чему: потеряем людей и вертолет.
– Пусть Босс прикажет своим солдатам не чинить препятствий нашим людям. Надо, чтобы они перешли сюда, – предложил Алеша.
– Они не согласятся, – сказал Антонио. – Раненого волка разрывают на части: это правило стаи… Однако не лишне попытаться.
Через некоторое время он вытолкнул перепуганного Босса на балкон.
– Сеньоры, – закричал тот через усилитель. – Подойдите поближе и слушайте!.. Я веду сложные и ответственные переговоры с противостоящими нам силами. Я хочу избежать кровопролития и, кроме того, сохранить вертолет как необходимое нам средство связи… Я даю согласие на переход из вертолета сюда в дом всех находящихся там лиц. Разумеется, вместе с оружием.
Раздались возгласы недовольства. Вперед протолкался Бенито. Мерзавец был, действительно, совершенно цел и невредим.

– Уважаемый Босс, – крикнул он. – Твой приказ ухудшает наше положение. Ты в плену у коммунистических агентов и, понятное дело, говоришь не от своего имени. Мы пропустим этих людей только в обмен на тебя. Если коммунисты против, мы, согласно секретной инструкции, о которой ты, верно, хорошо помнишь, отказываемся от повиновения и будем игнорировать все твои последующие приказы!
Но, видимо, Босс и на этот счет получил ясную установку от Антонио, для которого замыслы Бенито не были полной неожиданностью.
– Заткнись, Бенито, не становись поперек моей дороги! Ты еще слишком зелен, чтобы разевать рот на чужое наследство… Сейчас вы пропустите всех, не обыскивая и не задерживая их. Когда же я закончу переговоры, я сообщу вам о своем решении.
Босс возвратился в свой кабинет.
– Эта свинья, – сказал он о Бенито, – хочет вскарабкаться вверх по моей спине. Что ж, вы можете ему пособить, только знайте: наверх вылезет такая мразь, по сравнению с которой я – сущий ангел.
– Все вы мазаны одним миром, – сказал дядюшка Хосе. – Все вы существуете за чужой счет, и ради того, чтобы сохранить рабов – не важно, что вы их называете свободными гражданами, – каждый из вас не остановится перед тем, чтобы сжечь половину мира. Но половину – это уже не удастся. Все – или ничего.
– Ты страшно глуп, профессор, – вскричал разъяренный Босс. – Ты даже вообразить себе не можешь, что это за кухня, которая варит, по существу, все события мира!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45