То, что нам будут не рады… а что нам остается делать.
Вадим вздохнул.
– Мне они точно не обрадуются.
– Нам надо уже на что-то решаться, слишком надолго мы зависли. Еще немного, и можно нарваться на скандальчик. Нарушение приватности. Старички нажалуются. Сделаю я небольшой круг.
Круглая плоскодонка бесшумно поплыла влево. Жора держал пальцы левой руки на клавишах, пальцами правой скреб щеку. Размышлял. Вадим тоже сидел с самым задумчивым видом, как будто только что узнал невероятную новость.
– Послушай, Жора.
– Чего тебе?
– А кому они пожалуются?
– Не понял.
– Ты сказал, что старики пожалуются на то, что мы над ними висим.
– Да.
– А кому? Кто теперь власть? Понимаешь ли, я вообще об этом всем не задумывался как-то. Кто управляет всем?
– Видно-видно, что тебя совсем уж недавно «оттуда» выдернули,
Вадим обижено наклонил голову.
– Почему же, я уже и «Ослябю» искал. Вообще-то, мне про многое рассказывали там в Лазарете, но до этого не дошел мозгами, чтобы спросить.
Десантник вдруг резко оскалился.
– А-а, черт с ним, ничего не могу придумать, попрем напролом. Как говорится, без легенды.
Когда машина снизилась метров до тридцати над осмотренной уже сверху виллой, на приборной доске зажегся огонек, и приятный, хотя и металлический голос поинтересовался: что вам нужно? Жора объяснил, с усилием подбирая слова и даже чуть гримасничая от этих усилий.
Внизу зашевелился в своей «каталке» ленивец с газетой. Стал тыкать в подлокотник висячего кресла огромным пальцем, потом задрал голову вверх, и поза его из ленивой стала неприязненной.
– Так просто даже не приземлишься, – проворчал де сантник. – ЛЖП.
– Что? – спросил Вадим, но тут же вспомнил, что речь идет о Личном Жизненном Пространстве. Очень важная вещь, только он не знает толком, в чем там дело.
– Эта туша не хочет с нами видеться. Надо было все-таки что-то придумать. Только что тут можно придумать!
Появилась худощавая женщина, то есть мать Валерика, та самая, что влюблена в «тушу». Посмотрела вверх. Между ней и предметом любви произошел диалог, закончившийся недовольным взмахом жирной руки: а, делай что хочешь.
Геликоптер скользнул вниз.
– Здравствуйте, – вежливо, но без тени радушия сказала мать Валерика. – А, это, это ты, Вадим?
Летающее кресло со своим саркастическим грузом развернулось в воздухе и чуть отстранилось от стола. Бывший главный бухгалтер Калиновского техникума пробормотал:
– Наконец-то.
Вадим понимал, что это не реплика радости по поводу долгожданной встречи. Жора представиться не успел, потому что мать Валерика уже поинтересовалась, что именно привело к ним таких неожиданных гостей. Она явно жалела о приступе вежливости, в результате которого разрешила швартовку залетной посудине на берегу ромбовидного бассейна.
– Извините, пожалуйста, мы насчет Валеры, – сложив руки на груди, как проситель, и мягко улыбаясь, сказал Вадим. – Он нам очень нужен.
– А почему вы решили, что можете найти его здесь? – проревело летающее кресло и стало поворачиваться анфас.
– Дело в том, что я разговаривал с ним, и мне показалось, что он скорей всего находится здесь, в Рос-Анжелесе, а потом мне сказали…
– Его здесь нет.
– Я понимаю, но у нас очень важное дело. Очень.
– Каким бы ни было ваше дело, этого фигляра здесь нет.
– Иннокентий! – прошипела мать Валерика.
– А что Иннокентий, он что, по-вашему, не прав? Это же надо явиться сюда, со всем этим, черт побери!
– Иннокентий!
– Зачем было всю эту грязь тащить в дом?!
– Он что, был с женщиной? – позволил себе влезть в разговор Жора.
Мать Валерика нервно икнула. Туша в кресле отъехала по воздуху на метр, физиономия туши исказилась.
– Он что, сюда еще и какую-то бабу привозил?
В это время сзади раздалось длинное мужское причитание. Все обернулись, на берег пруда вылетел отец Валерика, держась руками за закидываемую назад голову, было в этой позе что-то античное.
– Не-ет, я не могу больше так, не могу!!!
Этот явно горький вывод был сделал по итогам только что состоявшейся беседы с собиравшейся повеситься матерью Бажина.
– У нас гости, Андерс, – сказала мать Валерика. Он снял с себя руки, поправил ворот рубашки и, овладевая собой, подошел.
– А, Вадим.
– Да, Вадим. И знаешь, зачем он здесь?
– Разумеется, не знаю.
– Сейчас узнаешь, – хрюкнуло кресло. – Твой престарелый сынок, оказывается носится по свету с какой-то теткой. Как это я ее не заметил. Где он ее прятал? Ну, хорек.
– Вадим хочет узнать, где сейчас Валера, насколько я поняла, – стоически сообщила мать Валерика.
Лицо отца, еще за секунду до этого не выражавшее никакой неприязни, а даже может быть что-то вроде приветливости, – все-таки неожиданная встреча со старым знакомым – дернулось.
– Ты хочешь знать, где Валера? – потрясенно спросил он.
– А что тут такого?! – влез десантник.
– По-про-шу… – начал старший Бажин, но остановился, видимо не найдя продолжения мысли.
Мать Валерика решительно выступила на первый план и строго сказала.
– Прошу прощения, я не считаю нужным сообщать вам о месте пребывания моего сына. Хватит с него.
– Чего хватит? – искренне заинтересовался Жора. Вадиму было страшно неудобно, и он был способен только на одно – потупиться.
– Я считаю, молодые люди, что долее вам незачем задерживаться здесь.
Туша кашлянула, мол, что я говорил в самом начале – нечего было их пускать.
Вадим сделал шаг к машине.
Жора, возмущенный таким ледяным отпором, мучительно пережевывал какие-то возражения и размахивал руками.
И тут ситуация изменилась. Из той самой двери, что выпустила трагического отца Валерика, появилась широкоформатная матрона в сарафане с вырезом, с рыжей косой, переброшенной через плечо на колышущуюся грудь и опухшими от мощных слез глазами.
– Что тут происходит?
Мать Влерика фыркнула и отвернулась. Старший Бажин вздохнул и потерял столь уж явную любовь к жизни. Отец Валерика объяснил, что вот это приехали друзья Валеры, и они хотели бы узнать, где он сейчас находится. Только заминка в том, что нет уверенности, что сообщать им эту информацию стоит.
– Это кто не хочет говорить?
Всеобщее молчание.
– Андерс, это ты?
Да нет, замялся Андерс, мне фактически все равно, только я, только мне кажется…
– Это Надька не хочет говорить, да? Андерс, да?
Старший Бажин отвернулся и выехал на своем кресле на середину бассейна и стал глядеть в воду. Мать Валерика опять фыркнула и совсем отвернулась. Мать Бажина злорадно улыбнулась и сказала Жоре громко и решительно:
– Он арестован!
«…и я должен признаться себе, что положение ужасно. Только теперь я осознал это полностью, Я мечтаю избегнуть того, к чему стремился. Достижение поставленной цели, которая так близка, представляется мне с некоторых пор ужасающей катастрофой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Вадим вздохнул.
– Мне они точно не обрадуются.
– Нам надо уже на что-то решаться, слишком надолго мы зависли. Еще немного, и можно нарваться на скандальчик. Нарушение приватности. Старички нажалуются. Сделаю я небольшой круг.
Круглая плоскодонка бесшумно поплыла влево. Жора держал пальцы левой руки на клавишах, пальцами правой скреб щеку. Размышлял. Вадим тоже сидел с самым задумчивым видом, как будто только что узнал невероятную новость.
– Послушай, Жора.
– Чего тебе?
– А кому они пожалуются?
– Не понял.
– Ты сказал, что старики пожалуются на то, что мы над ними висим.
– Да.
– А кому? Кто теперь власть? Понимаешь ли, я вообще об этом всем не задумывался как-то. Кто управляет всем?
– Видно-видно, что тебя совсем уж недавно «оттуда» выдернули,
Вадим обижено наклонил голову.
– Почему же, я уже и «Ослябю» искал. Вообще-то, мне про многое рассказывали там в Лазарете, но до этого не дошел мозгами, чтобы спросить.
Десантник вдруг резко оскалился.
– А-а, черт с ним, ничего не могу придумать, попрем напролом. Как говорится, без легенды.
Когда машина снизилась метров до тридцати над осмотренной уже сверху виллой, на приборной доске зажегся огонек, и приятный, хотя и металлический голос поинтересовался: что вам нужно? Жора объяснил, с усилием подбирая слова и даже чуть гримасничая от этих усилий.
Внизу зашевелился в своей «каталке» ленивец с газетой. Стал тыкать в подлокотник висячего кресла огромным пальцем, потом задрал голову вверх, и поза его из ленивой стала неприязненной.
– Так просто даже не приземлишься, – проворчал де сантник. – ЛЖП.
– Что? – спросил Вадим, но тут же вспомнил, что речь идет о Личном Жизненном Пространстве. Очень важная вещь, только он не знает толком, в чем там дело.
– Эта туша не хочет с нами видеться. Надо было все-таки что-то придумать. Только что тут можно придумать!
Появилась худощавая женщина, то есть мать Валерика, та самая, что влюблена в «тушу». Посмотрела вверх. Между ней и предметом любви произошел диалог, закончившийся недовольным взмахом жирной руки: а, делай что хочешь.
Геликоптер скользнул вниз.
– Здравствуйте, – вежливо, но без тени радушия сказала мать Валерика. – А, это, это ты, Вадим?
Летающее кресло со своим саркастическим грузом развернулось в воздухе и чуть отстранилось от стола. Бывший главный бухгалтер Калиновского техникума пробормотал:
– Наконец-то.
Вадим понимал, что это не реплика радости по поводу долгожданной встречи. Жора представиться не успел, потому что мать Валерика уже поинтересовалась, что именно привело к ним таких неожиданных гостей. Она явно жалела о приступе вежливости, в результате которого разрешила швартовку залетной посудине на берегу ромбовидного бассейна.
– Извините, пожалуйста, мы насчет Валеры, – сложив руки на груди, как проситель, и мягко улыбаясь, сказал Вадим. – Он нам очень нужен.
– А почему вы решили, что можете найти его здесь? – проревело летающее кресло и стало поворачиваться анфас.
– Дело в том, что я разговаривал с ним, и мне показалось, что он скорей всего находится здесь, в Рос-Анжелесе, а потом мне сказали…
– Его здесь нет.
– Я понимаю, но у нас очень важное дело. Очень.
– Каким бы ни было ваше дело, этого фигляра здесь нет.
– Иннокентий! – прошипела мать Валерика.
– А что Иннокентий, он что, по-вашему, не прав? Это же надо явиться сюда, со всем этим, черт побери!
– Иннокентий!
– Зачем было всю эту грязь тащить в дом?!
– Он что, был с женщиной? – позволил себе влезть в разговор Жора.
Мать Валерика нервно икнула. Туша в кресле отъехала по воздуху на метр, физиономия туши исказилась.
– Он что, сюда еще и какую-то бабу привозил?
В это время сзади раздалось длинное мужское причитание. Все обернулись, на берег пруда вылетел отец Валерика, держась руками за закидываемую назад голову, было в этой позе что-то античное.
– Не-ет, я не могу больше так, не могу!!!
Этот явно горький вывод был сделал по итогам только что состоявшейся беседы с собиравшейся повеситься матерью Бажина.
– У нас гости, Андерс, – сказала мать Валерика. Он снял с себя руки, поправил ворот рубашки и, овладевая собой, подошел.
– А, Вадим.
– Да, Вадим. И знаешь, зачем он здесь?
– Разумеется, не знаю.
– Сейчас узнаешь, – хрюкнуло кресло. – Твой престарелый сынок, оказывается носится по свету с какой-то теткой. Как это я ее не заметил. Где он ее прятал? Ну, хорек.
– Вадим хочет узнать, где сейчас Валера, насколько я поняла, – стоически сообщила мать Валерика.
Лицо отца, еще за секунду до этого не выражавшее никакой неприязни, а даже может быть что-то вроде приветливости, – все-таки неожиданная встреча со старым знакомым – дернулось.
– Ты хочешь знать, где Валера? – потрясенно спросил он.
– А что тут такого?! – влез десантник.
– По-про-шу… – начал старший Бажин, но остановился, видимо не найдя продолжения мысли.
Мать Валерика решительно выступила на первый план и строго сказала.
– Прошу прощения, я не считаю нужным сообщать вам о месте пребывания моего сына. Хватит с него.
– Чего хватит? – искренне заинтересовался Жора. Вадиму было страшно неудобно, и он был способен только на одно – потупиться.
– Я считаю, молодые люди, что долее вам незачем задерживаться здесь.
Туша кашлянула, мол, что я говорил в самом начале – нечего было их пускать.
Вадим сделал шаг к машине.
Жора, возмущенный таким ледяным отпором, мучительно пережевывал какие-то возражения и размахивал руками.
И тут ситуация изменилась. Из той самой двери, что выпустила трагического отца Валерика, появилась широкоформатная матрона в сарафане с вырезом, с рыжей косой, переброшенной через плечо на колышущуюся грудь и опухшими от мощных слез глазами.
– Что тут происходит?
Мать Влерика фыркнула и отвернулась. Старший Бажин вздохнул и потерял столь уж явную любовь к жизни. Отец Валерика объяснил, что вот это приехали друзья Валеры, и они хотели бы узнать, где он сейчас находится. Только заминка в том, что нет уверенности, что сообщать им эту информацию стоит.
– Это кто не хочет говорить?
Всеобщее молчание.
– Андерс, это ты?
Да нет, замялся Андерс, мне фактически все равно, только я, только мне кажется…
– Это Надька не хочет говорить, да? Андерс, да?
Старший Бажин отвернулся и выехал на своем кресле на середину бассейна и стал глядеть в воду. Мать Валерика опять фыркнула и совсем отвернулась. Мать Бажина злорадно улыбнулась и сказала Жоре громко и решительно:
– Он арестован!
«…и я должен признаться себе, что положение ужасно. Только теперь я осознал это полностью, Я мечтаю избегнуть того, к чему стремился. Достижение поставленной цели, которая так близка, представляется мне с некоторых пор ужасающей катастрофой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76