Был только один способ успокоить капустника – немедленно убраться с участка. Отлетели еще метров на двести, низенько, низенько, чтобы не быть случайно увиденными со стороны бани. Валерик уже понял, что сопровождающий заметил там какую-то большую для себя, а может быть, и для всей планеты опасность. Ему было смешно, но он старался сдерживаться. Баня, черт знает что! С каких это пор бани стали врагами режима!
Сурин велел ему держаться сзади, не высовываться и помалкивать. И стал подкрадываться к заведению Бажина. Подошли не с фронта, а со стороны заднего двора, попетляв между грядками и парниками. В том месте, где два куста жасмина дружили через забор. Стоило перелезть и затаиться, как, страстно шурша листвою, приползла знакомиться здоровенная овчарка. Облизала физиономии, села между гостями и стала вертеть головой, как бы спрашивая – ну, что будем делать? Сурин медленно погладил ее по голове, она сладко зевнула и улеглась почивать на время операции.
Поползли вдоль забора, хоронясь за всякой мелкой растительностью. Наконец добрались до места, рассмотренного с высоты птичьего полета.
– Вот она! – страстно прошептал Сурин.
Перед ними была довольно глубокая яма, накрытая провисшим полотнищем из непонятного материала. Полиэтилен – не полиэтилен. Сквозь него что-то смутно просматривалось. Сурин отогнул край и заглянул под.
– Так и знал! – тихо взвизгнул он и стал быстро нашептывать в лацкан куртки срочный вызов подкрепления: – Она! Она! Она!
Валерик тоже заглянул под полиэтилен. И увидел четыре серебристых цилиндра толщиной с ведро, соединены общим обручем. Из середины этой кучки торчит короткий штырь.
– Что это? – спросил Валерик.
Сурин, блаженно улыбаясь, пробормотал:
– Кто бы мог подумать, выехать по такому плевому делу, а напасть на «точку».
– Какую «точку»?
– Ну ваш Бажин и га-ад!
– Да объясните, наконец, что происходит?
– Слава Богу, ничего еще не происходит. Когда начнет происходить, будет поздно.
– Ничего не понимаю.
– Да, я и сам понимаю немного, но я ее нашел, я нашел ее! Через двадцать, – он посмотрел на хронометр, (обычная электронная дешевка), – минут здесь будет бригада, и все. Мы это дело прихлопнем!
– Послушайте, если вы мне… то я сейчас пойду к Бажину… он мой друг!
– Ни за что! – дернулся Сурин. – Дело планетарной важности! Хорошо, расскажу.
Из сбивчивого рассказа конвоира Валерик понял, что перед ними незаконный прибор, построенный представителями запретной науки. Это люди, которым не нравится закон о закрытии всех и всяческих экспериментов с глубинами вещества, и они тайком от Совета придумали гигантский опыт, для которого разбросали по всей планете такие вот оснащенные точки. В определенный момент они все сработают, и что тогда будет, не знает никто.
Ах, Бажин, Бажин, Валерик лег лицом на прохладную травку. Да, это масштабно, шикарное самоубийство, суперсамоубийство! Если лопнет планета, то уж нет никакой опасности воскреснуть!
– Они очень хитрые. Для виду у них обычная оппозиция в совете, дискуссии, а на практике тайные заводы и агенты по всему миру. Ваш Бажин – это не просто Бажин, это…
– Да-а, – протянул старик.
– Нас предупреждали о прекрасной маскировке, а тут одна простыня сверху. Что это значит?
– Что?
– Это значит, что уже скоро! Прибор уже на изготовке.
Валерик приподнял голову. От того места, где они лежали, было отлично видно заднее крыльцо главного здания банного предприятия. И в тот момент, когда Валерик смотрел на это крыльцо, на него, из глубины деревянного здания выбежала девушка. В сарафане, с распущенными волосами. Она уперлась лбом в колонну, поддерживающую крылечный навес, и разрыдалась.
– Люба, – прошептал Валерик и хихикнул.
Алевтина Сергеевна стояла посреди мостика и смотрела в их сторону. Стояла неподвижно, и в этом стоянии заключалось несомненное значение. Десантник даже спросил:
– Чего это она!
Вадим тоже на секунду опешил. Сказалась вся сложность его отношений с молодой матерью, смутно-эдиповы шевеления в душе, что донимали его временами. Особенно мучительные оттого, что он не знал, что это такое. Он страшился и избегал объятий и ласк этой свежей женщины с хорошо выраженной фигурой и даже не смел пуститься в рассуждения с самим собой на тему – почему он так себя ведет? Молодая мать горевала и недоумевала по этому поводу. Глубже забираться в путаницу ее чувств к внезапно обретенному после воскресения взрослому сыну, нет уже времени.
Увидев молодых людей, Алевтина Сергеевна кинулась им навстречу. И Вадим сообразил, что происходит. Молодец батя, хорошо придумал! Даже десантнику трудно будет спорить с матерью. И когда красавица с испуганными глазами бросилась ему на грудь с криком «не пущу!», он впервые за время их отношений в Новом Свете, почувствовал себя не носителем проблемы пола, а всего лишь спасаемым и обласкиваемым сыном.
Десантник молчал с обалдевшим видом, Вадим смущенно улыбался ему, запутавшись в сильных маминых руках.
– Ничего не понимаю, – сказал Жора.
– Я тоже, – радостно соврал Вадим.
Алевтина Сергеевна размазывала слезы по щекам. А потом начала быстро говорить.
Она рассказала не только известное – что убийство Вадимом Любы произошло как раз на этом месте, как именно это происходило, и кое-что сверх этого.
– Ты догнал ее и схватил сзади в темноте за шею, видимо, просто ничего не было видно. И вы ушли по инерции с моста вниз. Перила были дряхлые. Она ударилась лбом в край бревна, что лежало перед родником, твои руки были все еще у нее здесь, на шее, и она под твоим весом сломала основание черепа.
Вадим и Жора молча кивали.
– Она успела крикнуть еще до того, как ты догнал ее, «что вам надо!» и когда вы лежали там внизу, как раз подбежал ее отец, Матвей Иванович…
Алевтина Сергеевна начала задыхаться.
– У него в руках была железная палка, арматура, он говорит, что тогда первый раз взял ее на встречу с дочерью, с Любой. Он часто ходил ее встречать. Когда… когда он увидел, у него был фонарик, когда он увидел, как у нее вывернута голова, и увидел, что она совершенно не шевелится, он сразу понял, что она мертвая. Ты лежал сверху, повернул лицо на свет, и он говорит, что ему по казалось, что ты улыбаешься, и тогда он ударил железной палкой, арматурой тебя по лицу. Попал в височную кость.
Алевтина Сергеевна остановилась, перебарывая задыхание. Умерла она в свое время от грудной жабы, и даже теперь, в ситуациях сильного волнения, болезнь давала о себе знать.
Вадим и Жора переглянулись.
– Я не пущу тебя к нему!
Парни переглянулись снова. Вадим выглядел более потрясенным, чем его спутник. И был таким на самом деле. Да, папа помог, но это тот случай, когда действительно из пушки по воробьям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76