Она дружески-крепко пожала ему руку и прибавила:
— Да смотрите, не очень сердитесь за скучную историю героини. И сами не походите на нее!
Николай ушел от Нины Сергеевны раздраженный, в скверном расположении духа. Теперь в его глазах она потеряла значительную долю прежнего обаяния.
«Просто самодовольная кокетка!» — подумал он.
— А хороша, дьявольски хороша! — проговорил он с досадой, припоминая ее лицо, плечи, шею и грудь.
Нина Сергеевна долго еще сидела у маленького столика. Наконец она поднялась и тихо прошла в спальню.
— Теперь не скоро придет! — проговорила она, и насмешливая улыбка показалась в ее глазах.
Она зевнула и приказала горничной раздевать себя.
— Нравится, Анна, тебе этот господин? — спрашивала она, ложась в постель.
— Очень. Такой красивый, славный молодой человек, Нина Сергеевна. Он будет, верно, у нас часто бывать?
— А что? — усмехнулась Нина.
— Я так, к слову.
— Нет, не будет, Анна! — проговорила Нина, подавив легкий вздох.
Анна взглянула с недоумением на барыню.
— Он женится… А то бы часто бывал! — усмехнулась Нина, потягиваясь.
Анна, давно служившая у Нины, с участием взглянула на барыню, пожелала ей спокойной ночи и вышла из спальни не без досадного чувства, что барыня упустила такого премилого любовника. Прежний ей не очень нравился.

На другой день, при встрече с Леночкой, Николай несколько смутился, когда Леночка сказала ему, что вчера ждала его.
Он рассказал ей о своем свидании с Лаврентьевым, потом об его извинении («верно, он от Васи узнал, что мы женимся!») и, обнимая Леночку, воскликнул:
— А ты, Лена, и не знала, что из-за тебя мы собирались драться на дуэли?
— Не знала, — солгала Леночка, краснея.
— И что меня могло не быть сегодня на свете? Я не хотел тебя тревожить, Леночка, и мы обещали не говорить тебе о дуэли. Ну, видишь ли, все кончилось отлично. Лаврентьев пожелал нам счастья! — весело говорил Николай, не догадываясь, кому он обязан тем, что история с Лаврентьевым уладилась. — А ты что? Опять сегодня у тебя лицо какое-то нехорошее. Худо спала ночь?
С любовью и гордостью Леночка смотрела на Николая и проговорила:
— О нет, я здорова. Так, сегодня дурно спала. Зубы болели! Теперь, Коля, милый мой, из-за меня тебе более не придется рисковать жизнью!
— Теперь Лена… теперь… Да какая же ты добрая, хорошая моя! — прошептал Николай, глядя на тихо сияющее, счастливое лицо Леночки. — Теперь давай скорей устраивать наше хозяйство и сегодня же пойдем искать квартиру.
Они вышли на улицу. Николай, между прочим, рассказал, что вчера вечером он был у Нины Сергеевны по важному делу. Надо было написать ей прошение.
Он объяснил какое и прибавил смеясь:
— От скуки к министрам ездит. Все по крайней мере, может быть, доброе дело сделает! Вообрази, она желает с тобой познакомиться, Лена, и с Васей.
— Бог с ней!
— Не нравится она тебе?
— Нет! И что ей у нас делать?
— Да и мне, Лена, она не нравится. Пустая женщина!..
Этот отзыв порадовал Леночку, и она поспешила прибавить:
— А впрочем, если хочет познакомиться, отчего же? Быть может, она и добрая женщина!
XV
Я попрошу теперь читателя перенестись в большую залу дворянского дома губернского города С., присутствовать на открытии чрезвычайного губернского земского собрания.
К общему изумлению, гласные на этот раз собрались охотно. Зала быстро наполнялась. На хорах было довольно публики. В ожидании приезда губернатора земцы оживленно беседовали, разбившись по группам. Председатель собрания, губернский предводитель дворянства, казался несколько смущенным и о чем-то горячо говорил с нашим старым знакомым Иваном Андреевичем Вязниковым, высокая фигура которого с седой львиной гривой выделялась среди окружавшей их группы.
В залу быстрой, военной походкой вошел губернатор. Разговоры смолкли. Это был небольшого роста, сутуловатый генерал, лет под пятьдесят, с резким, недовольным лицом, обрамленным седыми бакенбардами, сменивший несколько месяцев тому назад губернатора-статистика. Новый губернатор приехал подтянуть губернию. В короткое время его превосходительство успел проявить свои несомненные административные дарования, хотя, надо сознаться, энергия, с которой его превосходительство подтягивал вверенную ему губернию, успела навести на с-их жителей значительную робость. Мирные обитатели вдруг почувствовали себя как будто виноватыми.
Его превосходительство знал хорошо впечатление, которое он произвел на край своей энергией, и был очень этим польщен. Человек добросовестный, несомненно честный, «солдат прежде всего», как он сам называл себя, исполнительность которого имела за собой целую легенду в полку, которым он командовал перед тем как приехал управлять губернией, — он взглянул на свое назначение и понял совет «действовать с мудрой твердостью», — совет, данный ему в Петербурге, — как на миссию очистить край. Его предшественник «распустил нюни», по выражению его превосходительства, а по мнению генерала, время было такое, что нужна была, напротив, железная рука Бисмарка .
Несколько заикаясь и опустив глаза вниз, генерал произнес краткую, но энергичную речь. Он пожелал собранию заняться делом, а не разговорами, и, объявив собрание открытым, так же быстро вышел из залы, как и вошел.
Эта краткая речь произвела на земцев не особенно приятное впечатление. Все как-то переглянулись, раздался иронический смех.
Председатель, толстый, почтенный господин, занял свое место. Он, очевидно, был встревожен, беспокойно взглядывая то на большую тетрадь, лежавшую перед ним, то на старика Вязникова. Наконец он проговорил:
— Милостивые государи! Наш почтенный и высокоуважаемый товарищ, Иван Андреевич Вязников, представил мне записку, которую просит доложить собранию, прежде чем откроются прения по вопросу, составляющему цель нашего заседания. Хотя записка эта и относится к делу, но предварительно я должен доложить собранию, что она написана в таком направлении, что я бы просил собрание, ввиду возможных случайностей, отклонить ее чтение, — прибавил председатель взволнованным голосом.
Все на минуту притихли и взглянули на Вязникова. Он тихо поднялся, обвел собрание спокойным взглядом и проговорил громким, твердым голосом:
— Мне кажется, что господин председатель не имеет права делать такое предложение. Я прошу собрание выслушать мою записку.
— Читать! Читать! — раздались голоса.
— Не надо! Не надо!
— Читать! Читать!
— Я снова должен предупредить собрание, — проговорил дрожащим голосом, весь бледный, председатель, — что записка нашего почтенного сотоварища едва ли должна быть прочитана.
Последние слова председателя, его испуганный, растерянный вид произвели впечатление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111