– Здесь, в этих дебрях, только два человека, я и Федор!»
В дверь снова постучали!
– Да! Войдите! – Росин бросился открывать дверь.
Разбуженный Федор изумленно смотрел на Росина.
«Да, войдите!» – это он услышал даже во сне. Ничего не понимая, поспешно слез с нар, подхватил костыли и тоже вышел из избушки… Росин босиком стоял на снегу и растерянно озирался по сторонам. У домика никого не было.
– Ты чего-нибудь понимаешь? – спросил Росин. – Неужели не слышал: стучали же!
– Полно тебе. Следов-то, смотри, нету. Послышалось, поди.
– Да что ты, я хорошо слышал! – возмутился Росин.
Тук-тук-тук – застучали опять.
Росин и Федор подняли головы и увидели на крыше дятла с желтой шапочкой. Склонив набок голову, дятел с любопытством рассматривал стоящих внизу людей.
Тут только Росин почувствовал, что босыми ногами стоит на снегу. Захлопнул дверь, а дятел опять: тук-тук своим прочным клювом, проверяя, нет ли чего съестного под корой на крыше.
– Ну что же, хорошо, что разбудил, – сказал Росин, натягивая сшитые из медвежьей шкуры бродни. – Пора за дела приниматься.
Накинув медвежью шкуру, он вышел из избушки и тут же вернулся с большим берестяным ведром. В ведре замерзла вода, и лед в одном месте даже разорвал шов. Росин сел возле чувала и то одним, то другим боком поворачивал ведро к огню. Прогрев его со всех сторон, осторожно перевернул, поставил на пол и приподнял. На полу, сверкая в пламени чувала, осталась стоять ледянка, в точности повторяющая форму ведра. Вверху Росин осторожно прорезал небольшое отверстие и вылил воду.
– Федор, готова ледянка.
– Вижу. На-ка вот. – Он подал Росину маленький, сделанный из толстой бересты туесок с мелкими дырочками в крышке. Росин поднес туесок к уху.
– Шуршит.
– А как же… Ну, ступай.
Озеро теперь было громадным белым полем. Деревья на берегу окутаны снегом. Травы, кочек не было и в помине: все занесло. Синими, зелеными, красными искрами блестели на солнце снежинки. Росин с ледянкой под мышкой брел по тропинке, припорошенной снегом… От озера тропинка повернула к мелколесью… Выбрав, где снег чаще исстрочен следами горностая, Росин зарыл ледянку в сугроб. К этому отверстию Росин приложил полученный от Федора туесок и осторожно, с уголков, приоткрыл. В ледянку шмыгнула мышь и зашуршала на дне сухим сеном. Росин подышал в замерзшие руки, потер одну о другую, спрятал в рукава и побрел по тропинке дальше. Где-то вдали на лету каркал ворон… И снова молчит тайга. В этой мертвой тишине необычно громким казался даже хруст снега под ногами.
«Сейчас все тут дикое, веками устоялось. Порой даже как-то не по себе становится, – думал Росин. – А появятся следы соболя – по-другому на всю эту дикость смотреть будешь. Уж вроде и не глухомань, а освоенный человеком лес… Этой зимой уже можно было бы выпустить тут первую партию. Теперь придется отправлять их куда-то в другое место. А сюда бы надо в первую очередь – лучшие места… Сколько штук, интересно, получат? Хотя бы поменьше дали».
На поваленном кедре стоял, насторожен, черкан. Вблизи никаких следов. Росин пошел дальше – еще пустая ловушка… еще и еще. Запахнул поплотнее шкуру, побежал, чтобы перебороть мороз. Но, увидев издали еще пустую ловушку, постоял в нерешительности и повернул назад.
– Вот видишь, Федор, как получается, – говорил Росин, подсаживаясь к чувалу, – все ловушки не удается проверить, потому что одежда плохая, а одежда плохая потому, что все ловушки не проверены.
– Верно, одежина нескладная. Поболе ледянок наморозить надо и ставить недалече. Горностай, он и тут вертится.
– Надо прямо сейчас на мороз воду вытащить. Росин вынес берестяное ведро и вернулся к чувалу.
– Что, снегу еще прибавило? – спросил Федор.
– Прибавило.
– Скоро нашим промысел кончать – собаки в снегу начнут вязнуть.
– Дни-то, Федор, настали, не успеешь оглянуться – темнеет. И сиди вот здесь… Сейчас бы почитать что-нибудь. Любую бы книжку читать стал. Вот бы каким-нибудь чудом английский сохранился. Уж тут бы я его вызубрил. А теперь, что и знал, забуду… Надо, пожалуй, словарик составить из слов, которые еще помню.
– Нам и в избушке делов хватит, – отозвался Федор, вырезавший из осколка кости новую иглу – Зима-то, она хоть и длинная, а пройдет. Лодку делать пора.
– Страшно начинать… А может, все-таки на плоту попробуем?
– Пустое. Сам видел, что делается. У первого завала его бросишь. Долбленку и ту едва протолкали, а ты – плот.
– Ну что же, бросили у завала один плот, за завалом другой сделаем. Так и будем пробираться.
– Сколько же плотов ладить придется? Да без топора. До полпути не доберешься – паводок кончится. В первом зыбуне отдашь душу.
– Значит, все-таки ножом вырезать лодку?
– Терпение да труд все перетрут. Вырежем помаленьку… Лоси вон языками пещеры вылизывают… Только осину подходящую подыскать надо.
…Среди сугроба, вокруг ствола самой толстой в округе осины, горел костер. Возле костра, укрыв спину медвежьей шкурой, сидел Росин. Время от времени он вставал и палкой обивал нагар со ствола. Уже немного работы огню. Вот-вот подгоревший ствол рухнет… Запрокинув голову, Росин посмотрел на осину. «В какую же ты сторону повалишься? В ту, наверное. Вроде сюда чуть наклонилась. Или наоборот?… Нет, все-таки сюда. Надо перебраться на другую сторону». Только хотел шагнуть, подгоревший ствол хрустнул и медленно повалился на него. Росин кинулся в сторону, но запутался и упал в сугроб! Отбросил шкуру. Вскочил!.. Но поздно, да и незачем бежать: осина рухнула рядом, на шкуру.
Отдышавшись, Росин взялся за угол шкуры и потянул. Не подалась. Дернул сильнее – ни с места. Ствол угодил как раз поперек шкуры и зажал между валежиной и собой.
Ежась от холода, Росин подергал с другой стороны. Никакого толку… А сам уже дрожал от холода. «Что же делать? Прежде всего надо поближе к костру, пока не совсем замерз. Надо отжечь часть ствола для лодки, а потом колом сдвинуть бревно со шкуры. Хорошо еще, дров запас много. А то бы и шкуру не вытащить, и до избушки не добежишь – замерзнешь».
…По ровной белой пелене протянулась широкая полоса, как будто снежную целину пробороздил танк. «Да, порядочно намесил, – думал Росин, стирая рукавом пот. – И еще дня три придется так же вот, по чуть-чуть, двигать колом это бревно…»
На четвертый день бревно наконец около двери. В избушке, чтобы освободить для него место, переставлена вся мебель: стоявшие в центре стол и коряги перенесены вплотную к стене.
По толстым кольям-каткам бревно водворили в избушку. Оно едва уместилось в ней с угла на угол.
– Ладную осину выбрал. Давай нож, потихоньку начну. А ты залазь на нары, умаяло бревно.
– Нет, Федор, пока не стемнело, хотя бы ближние ловушки проверю.
Белой канавкой вилась по глубокому снегу промысловая тропка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
В дверь снова постучали!
– Да! Войдите! – Росин бросился открывать дверь.
Разбуженный Федор изумленно смотрел на Росина.
«Да, войдите!» – это он услышал даже во сне. Ничего не понимая, поспешно слез с нар, подхватил костыли и тоже вышел из избушки… Росин босиком стоял на снегу и растерянно озирался по сторонам. У домика никого не было.
– Ты чего-нибудь понимаешь? – спросил Росин. – Неужели не слышал: стучали же!
– Полно тебе. Следов-то, смотри, нету. Послышалось, поди.
– Да что ты, я хорошо слышал! – возмутился Росин.
Тук-тук-тук – застучали опять.
Росин и Федор подняли головы и увидели на крыше дятла с желтой шапочкой. Склонив набок голову, дятел с любопытством рассматривал стоящих внизу людей.
Тут только Росин почувствовал, что босыми ногами стоит на снегу. Захлопнул дверь, а дятел опять: тук-тук своим прочным клювом, проверяя, нет ли чего съестного под корой на крыше.
– Ну что же, хорошо, что разбудил, – сказал Росин, натягивая сшитые из медвежьей шкуры бродни. – Пора за дела приниматься.
Накинув медвежью шкуру, он вышел из избушки и тут же вернулся с большим берестяным ведром. В ведре замерзла вода, и лед в одном месте даже разорвал шов. Росин сел возле чувала и то одним, то другим боком поворачивал ведро к огню. Прогрев его со всех сторон, осторожно перевернул, поставил на пол и приподнял. На полу, сверкая в пламени чувала, осталась стоять ледянка, в точности повторяющая форму ведра. Вверху Росин осторожно прорезал небольшое отверстие и вылил воду.
– Федор, готова ледянка.
– Вижу. На-ка вот. – Он подал Росину маленький, сделанный из толстой бересты туесок с мелкими дырочками в крышке. Росин поднес туесок к уху.
– Шуршит.
– А как же… Ну, ступай.
Озеро теперь было громадным белым полем. Деревья на берегу окутаны снегом. Травы, кочек не было и в помине: все занесло. Синими, зелеными, красными искрами блестели на солнце снежинки. Росин с ледянкой под мышкой брел по тропинке, припорошенной снегом… От озера тропинка повернула к мелколесью… Выбрав, где снег чаще исстрочен следами горностая, Росин зарыл ледянку в сугроб. К этому отверстию Росин приложил полученный от Федора туесок и осторожно, с уголков, приоткрыл. В ледянку шмыгнула мышь и зашуршала на дне сухим сеном. Росин подышал в замерзшие руки, потер одну о другую, спрятал в рукава и побрел по тропинке дальше. Где-то вдали на лету каркал ворон… И снова молчит тайга. В этой мертвой тишине необычно громким казался даже хруст снега под ногами.
«Сейчас все тут дикое, веками устоялось. Порой даже как-то не по себе становится, – думал Росин. – А появятся следы соболя – по-другому на всю эту дикость смотреть будешь. Уж вроде и не глухомань, а освоенный человеком лес… Этой зимой уже можно было бы выпустить тут первую партию. Теперь придется отправлять их куда-то в другое место. А сюда бы надо в первую очередь – лучшие места… Сколько штук, интересно, получат? Хотя бы поменьше дали».
На поваленном кедре стоял, насторожен, черкан. Вблизи никаких следов. Росин пошел дальше – еще пустая ловушка… еще и еще. Запахнул поплотнее шкуру, побежал, чтобы перебороть мороз. Но, увидев издали еще пустую ловушку, постоял в нерешительности и повернул назад.
– Вот видишь, Федор, как получается, – говорил Росин, подсаживаясь к чувалу, – все ловушки не удается проверить, потому что одежда плохая, а одежда плохая потому, что все ловушки не проверены.
– Верно, одежина нескладная. Поболе ледянок наморозить надо и ставить недалече. Горностай, он и тут вертится.
– Надо прямо сейчас на мороз воду вытащить. Росин вынес берестяное ведро и вернулся к чувалу.
– Что, снегу еще прибавило? – спросил Федор.
– Прибавило.
– Скоро нашим промысел кончать – собаки в снегу начнут вязнуть.
– Дни-то, Федор, настали, не успеешь оглянуться – темнеет. И сиди вот здесь… Сейчас бы почитать что-нибудь. Любую бы книжку читать стал. Вот бы каким-нибудь чудом английский сохранился. Уж тут бы я его вызубрил. А теперь, что и знал, забуду… Надо, пожалуй, словарик составить из слов, которые еще помню.
– Нам и в избушке делов хватит, – отозвался Федор, вырезавший из осколка кости новую иглу – Зима-то, она хоть и длинная, а пройдет. Лодку делать пора.
– Страшно начинать… А может, все-таки на плоту попробуем?
– Пустое. Сам видел, что делается. У первого завала его бросишь. Долбленку и ту едва протолкали, а ты – плот.
– Ну что же, бросили у завала один плот, за завалом другой сделаем. Так и будем пробираться.
– Сколько же плотов ладить придется? Да без топора. До полпути не доберешься – паводок кончится. В первом зыбуне отдашь душу.
– Значит, все-таки ножом вырезать лодку?
– Терпение да труд все перетрут. Вырежем помаленьку… Лоси вон языками пещеры вылизывают… Только осину подходящую подыскать надо.
…Среди сугроба, вокруг ствола самой толстой в округе осины, горел костер. Возле костра, укрыв спину медвежьей шкурой, сидел Росин. Время от времени он вставал и палкой обивал нагар со ствола. Уже немного работы огню. Вот-вот подгоревший ствол рухнет… Запрокинув голову, Росин посмотрел на осину. «В какую же ты сторону повалишься? В ту, наверное. Вроде сюда чуть наклонилась. Или наоборот?… Нет, все-таки сюда. Надо перебраться на другую сторону». Только хотел шагнуть, подгоревший ствол хрустнул и медленно повалился на него. Росин кинулся в сторону, но запутался и упал в сугроб! Отбросил шкуру. Вскочил!.. Но поздно, да и незачем бежать: осина рухнула рядом, на шкуру.
Отдышавшись, Росин взялся за угол шкуры и потянул. Не подалась. Дернул сильнее – ни с места. Ствол угодил как раз поперек шкуры и зажал между валежиной и собой.
Ежась от холода, Росин подергал с другой стороны. Никакого толку… А сам уже дрожал от холода. «Что же делать? Прежде всего надо поближе к костру, пока не совсем замерз. Надо отжечь часть ствола для лодки, а потом колом сдвинуть бревно со шкуры. Хорошо еще, дров запас много. А то бы и шкуру не вытащить, и до избушки не добежишь – замерзнешь».
…По ровной белой пелене протянулась широкая полоса, как будто снежную целину пробороздил танк. «Да, порядочно намесил, – думал Росин, стирая рукавом пот. – И еще дня три придется так же вот, по чуть-чуть, двигать колом это бревно…»
На четвертый день бревно наконец около двери. В избушке, чтобы освободить для него место, переставлена вся мебель: стоявшие в центре стол и коряги перенесены вплотную к стене.
По толстым кольям-каткам бревно водворили в избушку. Оно едва уместилось в ней с угла на угол.
– Ладную осину выбрал. Давай нож, потихоньку начну. А ты залазь на нары, умаяло бревно.
– Нет, Федор, пока не стемнело, хотя бы ближние ловушки проверю.
Белой канавкой вилась по глубокому снегу промысловая тропка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43