Пробил и принялся сосать из дырочки березовый сок.
– Нам тоже хоть березового сока напиться надо. А то ведь сколько времени ничего не ели. А в соке все какие-нибудь питательные вещества есть.
– Остановиться надо! – согласился Федор. – Только какой прок в соке. Шкуру надо варить.
Долго бурлила вода в закопченном горшке, где варилась шкура.
– Еда – и то мучение. Иначе и не назовешь, – ворчал Росин, давясь приготовленным из шкуры месивом. – Надо же, весь остаток дня ушел на то, чтобы приготовить эту бурду.
Неторопливо поплыл по небу узкий сверкающий месяц. Угомонились ручейки, и морозец начал затягивать пленочкой льда стоячую воду.
– Что же, Вадя, спать пора.
Из-под выворота, где горел костер, перебросили в сторону недогоревшие головешки, смели золу и угли. А на прогретую землю положили толстый слой кедровых веток…
Наутро, доев остатки вареной шкуры, снова в путь. Теперь уже приходилось внимательно смотреть, чтобы не потерять проток в сплошном разливе.
– Паводок-то какой… Этой весной собирался на Быстрянку поехать. Бобров мы там выпустили. Хотел посмотреть, не заливает ли весной норы.
На не затопленной водой гриве Росин увидел вытаявшие из-под снега кедровые шишки.
– Давай причалим, может, орехи в них остались.
– Полно, разве мыши оставят?
В дальнем конце гривы что-то мелькнуло.
– Федор, лиса!
Подхватив палку, Росин пустился по гриве. Между кустами, стелясь по земле, мелькала лисица. Федор, припадая на больную ногу, тоже торопился к кустарнику. Лисица метнулась по узкой полоске земли. Росин рядом. Размахнулся, но лисица – в воду и поплыла. Росин с ходу за ней – и с головой в воду. Вынырнул – быстрее на берег.
– Почто ты в воду плюхнул?
– Думал, мелко.
Лиса доплыла до другой гривы и тут же пропала за древесным хламом.
– Вот, Федор, что значит высококалорийная пища. Не то что поешь, а только увидишь – сразу организм полон сил. Вон мы как с тобой по гриве скакали. Только хворост трещал.
– Хуже собак изголодались. Те лису не едят, а нам бы только дай.
Высушив возле костра лохмотья, поплыли дальше.
– Вот еще грива хорошая, – сказал Росин, – кажется, со всех сторон вода. Давай завернем, может, зайчишку какого поймаем.
Федор направил лодку к гриве, но, не доплыв нескольких метров, резко отвернул в сторону.
– Тут нас самих словить могут. Глянь-ка, вон следы как лапти – медведь. Не хуже нас голодный. Только из берлоги. Видишь, на снегу валялся, шерсть оттирал. Давай-ка уж своей дорогой.
Время от времени проносились утки. Росин по привычке, тянулся к луку, но руки теперь не могли даже как следует натянуть тетиву. Вчера почти вплотную подкрался к глухарю, но только ранил птицу. Та потеряла было равновесие, но быстро-быстро замахала крыльями и улетела… Не раз пытался добыть рябчика. Но стрелы летели мимо… Пробовал опять тренироваться – ничего не вышло. Дрожали руки. Надо было хоть немного больше есть. Лодка лавировала между всплывших валежин, проплывала над замшелыми грудами полусгнивших деревьев.
– Высокая нонче вода. Местами поверх завалов плывем. Эдак мы скоро до русла доберемся! Особливо если почаще напрямую срезать будем.
Через несколько дней, изможденные голодом и усталостью, они стояли на берегу реки и смотрели воспаленными глазами на ее полноводное русло. А по нему сплошной белой массой плыли льдины. Плыли неспокойно. Давили друг друга, вставали на дыбы, обнажая зеленоватый скол. Перевертывались, ломали края у соседних льдин.
В реку вдавался небольшой полуостров. Сейчас он был затоплен, и над ним тоже плыли льдины. С ними боролась пара стоящих рядом молоденьких березок. То одна, то другая льдина наползала на них, пытаясь сломать. Березки вздрагивали, гнулись. Но сдерживали напор и медленно начинали выпрямляться, отжимая льдину обратно. Льдина разворачивалась и, подталкиваемая другими, проплывала уже сбоку. А у березок опять борьба – другая льдина хотела сломать их.
– Смекали плыть тут без горя, а обернулось – в самой поре ледокол! Разом лодку раздавит. Ждать придется, покуда лед реже будет.
– Как же, Федор, ждать? Ведь мы через день, через два с голода подохнем.
– Ничего, теперича недолго. Шкуру варить будем. Почто ее жалеть? Зима прошла.
– «Шкуру»! Меня от одного слова мутит… Ты пока тут устраивайся, а я пройду берегом, может, найду чего.
…Вернулся Росин не скоро. Проходя мимо лодки, что-то сунул под связку бересты и только потом подошел к костру.
– Нашел ли чего?
– Ничего, – буркнул Росин и принялся подтаскивать к костру валежник. Нечаянно задел суком за бересту, и из-под нее высунулся уголок свежей берестяной коробки. Росин поспешно прикрыл его.
– Чего это ты все прячешь? – удивился Федор.
– Да так, ничего, – замялся Росин. – А впрочем, посмотри. А то подумаешь, нашел, мол, что-то и один съесть хочет.
– Ты что, сдурел?
– Нет, все-таки посмотри и знай: на самый крайний случай запас есть, кое-что нашел.
Росин поднял крышку… На дне коробки лежала черная с размозженной головой гадюка.
– Да, – в раздумье сказал Федор. – Шибко помирать не хочется. Особливо сейчас, перед домом. Вроде уж и эта гадость не так воротит, зря прятал… Только не сейчас, убери покуда, а там видно будет.
Федор подсел к костру и принялся чинить бродни, прокалывая дырки шилом из прочного клюва черного дятла. Росин занялся шкурой – сегодня его очередь готовить обед. Вдруг он опустил руку с лоскутом шкуры. Федор тоже застыл в напряжении. Уши едва улавливали какой-то далекий знакомый звук…
И вот оба вскочили на ноги, завертели поднятыми головами. Теперь ясно был слышен гул самолета. Мотор ревел ближе, ближе, но самолета не видно: мешали деревья. Наконец в стороне показался не самолет, а вертолет. Федор что-то кричал. Росин тоже. Махали руками… Но вертолет летел своим курсом. Люди метались на берегу и, не переставая кричать, махали руками. А вертолет улетал все дальше и дальше… Он уже далеко, его не видно… Пропал и шум мотора. Опустив руки, оба молча смотрели на вершины деревьев, за которыми пропал вертолет.
– Федор, а ведь он за нами прилетал! Где-нибудь утку убили с нашим письмом.
– Как раз с озера летел. Верно, так.
– Представляешь, сегодня бы уже были дома.
– Душу только разбередил. Неужто дым-то не видел? – Федор ковырнул палкой в костре.
– Какой тут дым, одни угли. А может, вернется? В избушке нет – на реке искать будет…
– Почто ему вертаться? Кого в такой ледоход на реке искать?… Да и далече с реки до избушки. Поди, и ни к чему, что мы тут…
– Не пора трогаться? – спросил на другой день Росин. – Поредел лед.
– Рано, однако. Попадем между льдин – раздавит. Еще ждать надо.
Наконец долбленка на воде.
– Смотри-ка, а устояли березки! – обрадовался Росин.
– Хорошо стоят:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
– Нам тоже хоть березового сока напиться надо. А то ведь сколько времени ничего не ели. А в соке все какие-нибудь питательные вещества есть.
– Остановиться надо! – согласился Федор. – Только какой прок в соке. Шкуру надо варить.
Долго бурлила вода в закопченном горшке, где варилась шкура.
– Еда – и то мучение. Иначе и не назовешь, – ворчал Росин, давясь приготовленным из шкуры месивом. – Надо же, весь остаток дня ушел на то, чтобы приготовить эту бурду.
Неторопливо поплыл по небу узкий сверкающий месяц. Угомонились ручейки, и морозец начал затягивать пленочкой льда стоячую воду.
– Что же, Вадя, спать пора.
Из-под выворота, где горел костер, перебросили в сторону недогоревшие головешки, смели золу и угли. А на прогретую землю положили толстый слой кедровых веток…
Наутро, доев остатки вареной шкуры, снова в путь. Теперь уже приходилось внимательно смотреть, чтобы не потерять проток в сплошном разливе.
– Паводок-то какой… Этой весной собирался на Быстрянку поехать. Бобров мы там выпустили. Хотел посмотреть, не заливает ли весной норы.
На не затопленной водой гриве Росин увидел вытаявшие из-под снега кедровые шишки.
– Давай причалим, может, орехи в них остались.
– Полно, разве мыши оставят?
В дальнем конце гривы что-то мелькнуло.
– Федор, лиса!
Подхватив палку, Росин пустился по гриве. Между кустами, стелясь по земле, мелькала лисица. Федор, припадая на больную ногу, тоже торопился к кустарнику. Лисица метнулась по узкой полоске земли. Росин рядом. Размахнулся, но лисица – в воду и поплыла. Росин с ходу за ней – и с головой в воду. Вынырнул – быстрее на берег.
– Почто ты в воду плюхнул?
– Думал, мелко.
Лиса доплыла до другой гривы и тут же пропала за древесным хламом.
– Вот, Федор, что значит высококалорийная пища. Не то что поешь, а только увидишь – сразу организм полон сил. Вон мы как с тобой по гриве скакали. Только хворост трещал.
– Хуже собак изголодались. Те лису не едят, а нам бы только дай.
Высушив возле костра лохмотья, поплыли дальше.
– Вот еще грива хорошая, – сказал Росин, – кажется, со всех сторон вода. Давай завернем, может, зайчишку какого поймаем.
Федор направил лодку к гриве, но, не доплыв нескольких метров, резко отвернул в сторону.
– Тут нас самих словить могут. Глянь-ка, вон следы как лапти – медведь. Не хуже нас голодный. Только из берлоги. Видишь, на снегу валялся, шерсть оттирал. Давай-ка уж своей дорогой.
Время от времени проносились утки. Росин по привычке, тянулся к луку, но руки теперь не могли даже как следует натянуть тетиву. Вчера почти вплотную подкрался к глухарю, но только ранил птицу. Та потеряла было равновесие, но быстро-быстро замахала крыльями и улетела… Не раз пытался добыть рябчика. Но стрелы летели мимо… Пробовал опять тренироваться – ничего не вышло. Дрожали руки. Надо было хоть немного больше есть. Лодка лавировала между всплывших валежин, проплывала над замшелыми грудами полусгнивших деревьев.
– Высокая нонче вода. Местами поверх завалов плывем. Эдак мы скоро до русла доберемся! Особливо если почаще напрямую срезать будем.
Через несколько дней, изможденные голодом и усталостью, они стояли на берегу реки и смотрели воспаленными глазами на ее полноводное русло. А по нему сплошной белой массой плыли льдины. Плыли неспокойно. Давили друг друга, вставали на дыбы, обнажая зеленоватый скол. Перевертывались, ломали края у соседних льдин.
В реку вдавался небольшой полуостров. Сейчас он был затоплен, и над ним тоже плыли льдины. С ними боролась пара стоящих рядом молоденьких березок. То одна, то другая льдина наползала на них, пытаясь сломать. Березки вздрагивали, гнулись. Но сдерживали напор и медленно начинали выпрямляться, отжимая льдину обратно. Льдина разворачивалась и, подталкиваемая другими, проплывала уже сбоку. А у березок опять борьба – другая льдина хотела сломать их.
– Смекали плыть тут без горя, а обернулось – в самой поре ледокол! Разом лодку раздавит. Ждать придется, покуда лед реже будет.
– Как же, Федор, ждать? Ведь мы через день, через два с голода подохнем.
– Ничего, теперича недолго. Шкуру варить будем. Почто ее жалеть? Зима прошла.
– «Шкуру»! Меня от одного слова мутит… Ты пока тут устраивайся, а я пройду берегом, может, найду чего.
…Вернулся Росин не скоро. Проходя мимо лодки, что-то сунул под связку бересты и только потом подошел к костру.
– Нашел ли чего?
– Ничего, – буркнул Росин и принялся подтаскивать к костру валежник. Нечаянно задел суком за бересту, и из-под нее высунулся уголок свежей берестяной коробки. Росин поспешно прикрыл его.
– Чего это ты все прячешь? – удивился Федор.
– Да так, ничего, – замялся Росин. – А впрочем, посмотри. А то подумаешь, нашел, мол, что-то и один съесть хочет.
– Ты что, сдурел?
– Нет, все-таки посмотри и знай: на самый крайний случай запас есть, кое-что нашел.
Росин поднял крышку… На дне коробки лежала черная с размозженной головой гадюка.
– Да, – в раздумье сказал Федор. – Шибко помирать не хочется. Особливо сейчас, перед домом. Вроде уж и эта гадость не так воротит, зря прятал… Только не сейчас, убери покуда, а там видно будет.
Федор подсел к костру и принялся чинить бродни, прокалывая дырки шилом из прочного клюва черного дятла. Росин занялся шкурой – сегодня его очередь готовить обед. Вдруг он опустил руку с лоскутом шкуры. Федор тоже застыл в напряжении. Уши едва улавливали какой-то далекий знакомый звук…
И вот оба вскочили на ноги, завертели поднятыми головами. Теперь ясно был слышен гул самолета. Мотор ревел ближе, ближе, но самолета не видно: мешали деревья. Наконец в стороне показался не самолет, а вертолет. Федор что-то кричал. Росин тоже. Махали руками… Но вертолет летел своим курсом. Люди метались на берегу и, не переставая кричать, махали руками. А вертолет улетал все дальше и дальше… Он уже далеко, его не видно… Пропал и шум мотора. Опустив руки, оба молча смотрели на вершины деревьев, за которыми пропал вертолет.
– Федор, а ведь он за нами прилетал! Где-нибудь утку убили с нашим письмом.
– Как раз с озера летел. Верно, так.
– Представляешь, сегодня бы уже были дома.
– Душу только разбередил. Неужто дым-то не видел? – Федор ковырнул палкой в костре.
– Какой тут дым, одни угли. А может, вернется? В избушке нет – на реке искать будет…
– Почто ему вертаться? Кого в такой ледоход на реке искать?… Да и далече с реки до избушки. Поди, и ни к чему, что мы тут…
– Не пора трогаться? – спросил на другой день Росин. – Поредел лед.
– Рано, однако. Попадем между льдин – раздавит. Еще ждать надо.
Наконец долбленка на воде.
– Смотри-ка, а устояли березки! – обрадовался Росин.
– Хорошо стоят:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43