Двумя лепестками в этих цветах служили Люся и Михаил.
Кроме цветов, предусматривались всяческие пирамиды и упражнения
с предметами.
После очередной репетиции Люся увидела Михаила, который
шел, крестообразно расставив руки между двумя шеренгами девушек,
и они, смеясь, навешивали свои обручи ему на руки. Уже десятки об-
ручей образовали неровные подрагивающие подвески с каждой сторо-
ны Михаила, когда он подошел к Люсе. А она, в отличие от других,
накинула свой обруч ему на шею и повела, как окольцованного быка, к
раздевалке.
Люся, не задумываясь, доверилась Михаилу - настолько надеж-
ным, сильным, уверенным он ей показался. А может и время при-
спело, чтобы лопнула почка желания от бродившего весеннего сока
молодости, наступило время цвести цветку и пчеле собирать нектар.
Они даже не клялись друг другу в любви, не давали никаких обещаний
в верности до гроба, все произошло естественно, желанно и ничего
иного, кроме того, как соединить свои судьбы, быть вместе , им не
приходило в голову.
Только один раз Михаил, как обычно, спокойно и уверенно, об-
рисовал Люсе дальнейшую перспективу их семьи, их такого удачного,
такого безоблачного, такого достоверного брака: Михаил заканчива-
ет через год Бауманское училище, у него уже определена тема ди-
пломной работы, он едет работать на Ленинградское оптико-
механическое объединение, через три года возвращается в Москву и
поступает в аспирантуру. Поскольку Люся на курс младше Михаила, то
ей надо будет перевестись в Ленинградский педагогический. А перед
этим они поженятся.
Все так и получилось, как рассчитал Михаил. Все теперь в жизни
случалось так, как говорил Михаил, как решал Михаил, как програм-
мировал Михаил. Свадьбу закатили знатную, пышную, со всеми
ритуалами, правда, больше по желанию Люсиного отца, который не
жалел ничего для единственной дочери.
На многочисленных цветных фотографиях навеки застыл депутат,
перепоясанный, как чемпион, лентой.
Застыла Люся, одевающая кольцо Михаилу - именно в этот мо-
мент какая-то подружка припомнила: "Сначала обруч на шею накину-
ла, а теперь кольцо на палец надела."
Застыли, как часовые, молодые у Мавзолея.
Опустился на одно колено Михаил у могилы Неизвестного
солдата. Разглядывая потом эту фотографию, Люся всегда испытыва-
ла сильное волнение, как воспоминание об остром проблеске на-
стоящей любви, которую тогда впервые она испытала, вдруг обнару-
жив для себя, что и Михаил может сгорбиться от придавившего его
тяжелого горя - его отец пропал без вести на войне.
Застыли гости с бокалами в руках и открытыми ртами - их тосты
остались там, в том времени и пространстве, их пожелания счастья и
любви теперь немы, и только новобрачные знают достоверно, на-
сколько эти пожелания исполнились.
Застыл длинной буквой "П" стол, стойко несущий на своих пле-
чах изобилие вин и закусок - и половины не было съедено и выпито.
И невесте Люсе, и новобрачной Люсе, и жене Люсе казалось, что так
было и так будет всегда - всего в избытке: и здоровья, и счастья, и всех
земных благ и удовольствий.
Нельзя сказать, что Люся совсем не была готова к самостоятель-
ной жизни, но когда они переехали в Ленинград, контраст по сравне-
нию с прежней жизнью оказался для нее довольно разительным. Сыг-
рало свою роль и то, что пожив почти год совместно с тестем и те-
щей, Михаил, обретя самостоятельность, начисто отказался от всех
поблажек и помощи, которые почти автоматически обеспечивались
высоким положением тестя. Люся также пожелала быть независи-
мой и поддержала Михаила, и только потом ощутила бремя всех
тягот повседневной жизни в небольшой комнатке, которую им предос-
тавили от работы Михаила. Пришлось сносить и ежедневную толчею
городского транспорта, и необходимость добычи пропитания в изма-
тывающих нервы очередях, и осваивать навыки поварихи, посудо-
мойки и прачки.
К тому же петербургские туманы не пошли на пользу Люсе - она
часто простужалась, болела, потеряла свою обычную приветливость,
скучала по своим московским подругам, не желая заводить новых
знакомств - ведь вся ленинградская эпопея в их жизни была времен-
ной.
Люся окончила институт, получила диплом и стала работать
преподавателем английского языка в школе. Михаил с головой ушел в
работу, ей он подчинил и свое служебное время и свой досуг. Взаи-
моотношения Люси и Михаила были ровными, спокойными и, пожа-
луй, слишком обыденными. Не хватало страсти, фейерверка,
праздника чувств.
Рожать Люся уехала в Москву и то, что при этом, крупном в се-
мейной хронике событии, хоть и не по своей воле, но не присутство-
вал ее муж и отец ее ребенка, еще больше отдалило Люсю от Михаи-
ла. Он, конечно, потом приехал, он поступил в аспирантуру, он шел
прямо, как и планировал, к своей цели - Люся же, пережив радости и
муки материнства и вполне прилично устроившись, опять же не без
помощи папы, гидом иностранных делегаций, ощущала растущую, с
годами становившуюся все тревожней, неудовлетворенность.
И Люся стала позволять себе то, что раньше не позволяла, на-
пример, завалиться с подругой для бездумного и приятного времяпре-
провождения в какую-нибудь компанию...
Например, к Виктору... К Вике...
8
- Вы любите весну, Люся?
- Да, люблю.
- И я люблю. А ведь весна вот-вот наступит. Чувствуете?
- Я не могу сказать словами, что я чувствую, Виктор... Что-то
необыкновенное... Похоже, что весна... шалит...
- Я заеду за вами.
Виктор на своей машине отвез Люсю на смотровую площадку
Ленинских гор. Очевидно, в тот день все ЗАГСы Москвы были закры-
ты на учет или ремонт, потому что на площадке было пусто, не было
караванов машин с черными "Волгами" во главе, с куклой на радиа-
торе, за которую почему-то страшно, как за живого ребенка, и двумя
неравными по диаметру кольцами на крыше. Не было шумных компа-
ний с солидными черными женихами, скромными белыми невестами,
с бесшабашными по-гусарски друзьями жениха и притихшими от
восхищения и зависти подружками невесты.
Панорама столицы, открывающаяся за широкой каменной ба-
люстрадой, успокаивала, тянула к себе, была настолько грандиозной,
что по сравнению с этим величием казалась мелкой и несуществен-
ной суета повседневности. Город за плавной излучиной реки вольно
раскинулся под голубым куполом неба, по которому бежали белые
кучевые облака и в световых колодцах между ними солнце озаряло
на бегу то золотые купола Кремля, то дозорные башни высотных
зданий, то асимметричный набор серых коробок Нового Арбата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Кроме цветов, предусматривались всяческие пирамиды и упражнения
с предметами.
После очередной репетиции Люся увидела Михаила, который
шел, крестообразно расставив руки между двумя шеренгами девушек,
и они, смеясь, навешивали свои обручи ему на руки. Уже десятки об-
ручей образовали неровные подрагивающие подвески с каждой сторо-
ны Михаила, когда он подошел к Люсе. А она, в отличие от других,
накинула свой обруч ему на шею и повела, как окольцованного быка, к
раздевалке.
Люся, не задумываясь, доверилась Михаилу - настолько надеж-
ным, сильным, уверенным он ей показался. А может и время при-
спело, чтобы лопнула почка желания от бродившего весеннего сока
молодости, наступило время цвести цветку и пчеле собирать нектар.
Они даже не клялись друг другу в любви, не давали никаких обещаний
в верности до гроба, все произошло естественно, желанно и ничего
иного, кроме того, как соединить свои судьбы, быть вместе , им не
приходило в голову.
Только один раз Михаил, как обычно, спокойно и уверенно, об-
рисовал Люсе дальнейшую перспективу их семьи, их такого удачного,
такого безоблачного, такого достоверного брака: Михаил заканчива-
ет через год Бауманское училище, у него уже определена тема ди-
пломной работы, он едет работать на Ленинградское оптико-
механическое объединение, через три года возвращается в Москву и
поступает в аспирантуру. Поскольку Люся на курс младше Михаила, то
ей надо будет перевестись в Ленинградский педагогический. А перед
этим они поженятся.
Все так и получилось, как рассчитал Михаил. Все теперь в жизни
случалось так, как говорил Михаил, как решал Михаил, как програм-
мировал Михаил. Свадьбу закатили знатную, пышную, со всеми
ритуалами, правда, больше по желанию Люсиного отца, который не
жалел ничего для единственной дочери.
На многочисленных цветных фотографиях навеки застыл депутат,
перепоясанный, как чемпион, лентой.
Застыла Люся, одевающая кольцо Михаилу - именно в этот мо-
мент какая-то подружка припомнила: "Сначала обруч на шею накину-
ла, а теперь кольцо на палец надела."
Застыли, как часовые, молодые у Мавзолея.
Опустился на одно колено Михаил у могилы Неизвестного
солдата. Разглядывая потом эту фотографию, Люся всегда испытыва-
ла сильное волнение, как воспоминание об остром проблеске на-
стоящей любви, которую тогда впервые она испытала, вдруг обнару-
жив для себя, что и Михаил может сгорбиться от придавившего его
тяжелого горя - его отец пропал без вести на войне.
Застыли гости с бокалами в руках и открытыми ртами - их тосты
остались там, в том времени и пространстве, их пожелания счастья и
любви теперь немы, и только новобрачные знают достоверно, на-
сколько эти пожелания исполнились.
Застыл длинной буквой "П" стол, стойко несущий на своих пле-
чах изобилие вин и закусок - и половины не было съедено и выпито.
И невесте Люсе, и новобрачной Люсе, и жене Люсе казалось, что так
было и так будет всегда - всего в избытке: и здоровья, и счастья, и всех
земных благ и удовольствий.
Нельзя сказать, что Люся совсем не была готова к самостоятель-
ной жизни, но когда они переехали в Ленинград, контраст по сравне-
нию с прежней жизнью оказался для нее довольно разительным. Сыг-
рало свою роль и то, что пожив почти год совместно с тестем и те-
щей, Михаил, обретя самостоятельность, начисто отказался от всех
поблажек и помощи, которые почти автоматически обеспечивались
высоким положением тестя. Люся также пожелала быть независи-
мой и поддержала Михаила, и только потом ощутила бремя всех
тягот повседневной жизни в небольшой комнатке, которую им предос-
тавили от работы Михаила. Пришлось сносить и ежедневную толчею
городского транспорта, и необходимость добычи пропитания в изма-
тывающих нервы очередях, и осваивать навыки поварихи, посудо-
мойки и прачки.
К тому же петербургские туманы не пошли на пользу Люсе - она
часто простужалась, болела, потеряла свою обычную приветливость,
скучала по своим московским подругам, не желая заводить новых
знакомств - ведь вся ленинградская эпопея в их жизни была времен-
ной.
Люся окончила институт, получила диплом и стала работать
преподавателем английского языка в школе. Михаил с головой ушел в
работу, ей он подчинил и свое служебное время и свой досуг. Взаи-
моотношения Люси и Михаила были ровными, спокойными и, пожа-
луй, слишком обыденными. Не хватало страсти, фейерверка,
праздника чувств.
Рожать Люся уехала в Москву и то, что при этом, крупном в се-
мейной хронике событии, хоть и не по своей воле, но не присутство-
вал ее муж и отец ее ребенка, еще больше отдалило Люсю от Михаи-
ла. Он, конечно, потом приехал, он поступил в аспирантуру, он шел
прямо, как и планировал, к своей цели - Люся же, пережив радости и
муки материнства и вполне прилично устроившись, опять же не без
помощи папы, гидом иностранных делегаций, ощущала растущую, с
годами становившуюся все тревожней, неудовлетворенность.
И Люся стала позволять себе то, что раньше не позволяла, на-
пример, завалиться с подругой для бездумного и приятного времяпре-
провождения в какую-нибудь компанию...
Например, к Виктору... К Вике...
8
- Вы любите весну, Люся?
- Да, люблю.
- И я люблю. А ведь весна вот-вот наступит. Чувствуете?
- Я не могу сказать словами, что я чувствую, Виктор... Что-то
необыкновенное... Похоже, что весна... шалит...
- Я заеду за вами.
Виктор на своей машине отвез Люсю на смотровую площадку
Ленинских гор. Очевидно, в тот день все ЗАГСы Москвы были закры-
ты на учет или ремонт, потому что на площадке было пусто, не было
караванов машин с черными "Волгами" во главе, с куклой на радиа-
торе, за которую почему-то страшно, как за живого ребенка, и двумя
неравными по диаметру кольцами на крыше. Не было шумных компа-
ний с солидными черными женихами, скромными белыми невестами,
с бесшабашными по-гусарски друзьями жениха и притихшими от
восхищения и зависти подружками невесты.
Панорама столицы, открывающаяся за широкой каменной ба-
люстрадой, успокаивала, тянула к себе, была настолько грандиозной,
что по сравнению с этим величием казалась мелкой и несуществен-
ной суета повседневности. Город за плавной излучиной реки вольно
раскинулся под голубым куполом неба, по которому бежали белые
кучевые облака и в световых колодцах между ними солнце озаряло
на бегу то золотые купола Кремля, то дозорные башни высотных
зданий, то асимметричный набор серых коробок Нового Арбата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50