Структура мира еди-
на, но она состоит из множества структур. Из бесконечного множе-
ства. Есть реальные структуры, например, атома или человека, а есть
ирреальные - структура общества, слов, понятий, цифр. Все имеет
свою структуру, даже наш начальник ЖЭКа. И все структуры неста-
тичны, они постоянно изменяются и, главное, их можно изменять.
Например, я создаю конструкцию и называю ее структурой глаза.
Не нужно для нее музея, пусть эта структура на улице и каждый мо-
жет войти внутрь этой структуры и увидеть мир таким, каким его
увидел я. Каждый вошедший может и сам изменить структуру так, как
ему видится, и следующий вошедший будет знать, каким видел мир
его предшественник.
- Все это так, но твое-то видение, твой взгляд на мир исчезнет, ес-
ли кто-нибудь изменит структуру по-своему? - спросил Виктор.
- Ну и что? Это же неважно. Важен процесс постижения другого
взгляда, важно напомнить, показать людям, что есть миллионы точек
зрения на этот мир и все они равноправны.
- Попал бы ты в структуру моих дел, - с горечью сказал Виктор.
- И что бы ты смог изменить? Понимаете, ребята, что-то сложно стало
мне жить. Во-первых, Галку иногда так заносит, что я становлюсь в
тупик, во-вторых, служба заела. Ну, что делать, если начальник - ду-
рак? И вся власть в его руках?!
- Глупость - дар божий, но не следует им злоупотреблять, как
сказал Бисмарк, - усмехнулся Марк.
- Да плюнь ты, не переживай, - махнул рукой, как отрубил, Пет-
ров.
- Слюны не хватает, - ответил ему Виктор. - Ведь что мне нужно?
Денег немного да времени побольше. Чтобы мог я лепить лица чело-
веков. А для этого мне надо стать начальником. Некому будет мной
командовать, сам буду распоряжаться. А чтобы стать начальником,
надо сначала кандидатскую защитить. Идея диссертации у меня есть -
вот времени нет. Получается, что года на три надо бы отключиться от
всех дел.
- Получается, что ради получения денег и времени ты должен
тратить время и деньги, - подытожил Марк. - Кстати, молодые люди,
мы должны скоро сделать очередной взнос нашему жэковскому меце-
нату.
- Деньги, деньги... а подождать он никак не может? - буркнул,
насупившись, Петров. - Чай, не своим торгует подвалом, хоромы эти
ему государство построило...
- Соблюдать джентльменские условия нашего договора - дело на-
шей чести, господа художники, - назидательно произнес Марк. -
Эх, чую я, недолго нам осталось коптеть в этом прекрасном подвале...
Жили-были три художника. Один ваял человеческие лица, другой
писал картину всеобщего благоденствия, а третий строил структу-
ры... Вот уйдет от нас Виктор Коробов строить свою пирамиду
египетскую из диссертации, исчезнут из этого ателье человеческие
лица и останемся мы с тобой, Петров, как Ван-Гог с Гогеном и как-
нибудь ночью ты меня зарежешь, а, Петров?
- Я тебя не зарежу, я тебя нарисую, - хитро прищурился на Марка
Петров.
- Ой, это еще хуже, - застонал Марк. - Кстати, давно тебя хотел
спросить, ты случайно не родственник Петрову-Водкину?
- Нет, - твердо сказал Петров. - Я - Петров. Сам по себе. И все
тут.
12
В ту пору для Виктора многое казалось естественно непререкае-
мым, незыблемым, как, например, искренность в отношениях с Гали-
ной или честность в служебных коллизиях. Виктор открыто заявил
Ивану Сергеевичу о псевдонаучных опытах Марчука, не заботясь о
последствиях сказанного. Он покорно шел на поводу у Галины, будучи
твердо убежденным, что все ее действия направлены в конечном
счете на их общее благо, потому что она его любит.
Если они и ссорились, то обычно тогда, когда Галине было что-то
нужно, а он не мог этого сделать. Для Виктора же было главным, что
они быстро мирились, и он снова погружался в ласковую нирвану
собственной уверенности в общем благополучии.
Виктор с Галиной стали снимать комнату как только Галина за-
кончила институт, до этого она жили вместе с родителями Виктора.
Виктор не возражал против самостоятельного житья, но в целом
преимуществ в этом было столько же, сколько и недостатков. Став
вольными птицами, и Виктор и Галина попали в клетку чисто быто-
вых проблем, тем более, что угол, за который они платили немалые
для их бюджета деньги, все равно оставался чужим домом.
Когда Виктор задерживался в подвале-мастерской, то невольно
ощущал вину за свое отсутствие, хотя у них и была договоренность с
Галиной, что он может отдавать своему увлечению вечер или два в
неделю или то время, которое тем или иным способом образовывалось
у него в часы службы. Но в подвале время летело для Виктора быст-
ро и незаметно. В мастерской Виктор не думал ни о чем, кроме своих
масок - человеческих лиц - он думал руками.
Также все было и в тот вечер, когда Виктор выставил на обсуж-
дение Марку и Петрову свою очередную работу. И только уже войдя
во двор дома, в котором они жили, Виктор ощутил такую острую тоску
по Галине, что взлетел бегом по лестнице. У двери он перевел дыха-
ние и, стараясь не шуметь, разделся в передней и прошел в комнату.
Эту комнату им сдавала пожилая женщина, которая переехала к доче-
ри нянчить внучку. Хозяйка наказала ничего не трогать, выделив
Виктору с Галиной полшкафа для белья и вещей и широкую металли-
ческую кровать с панцирной сеткой и шишечками.
Галина лежала на кровати, отвернувшись к стенке и уткнувшись в
книгу. Виктор осторожно прикрыл дверь, бесшумно прошел, повесил
пиджак на спинку стула и сел за стол.
Галина не повернулась в его сторону, не спросила Виктора ни о
чем и как будто не заметила появления мужа. Она лежала, запеленав
ноги углами покрывала, чем-то схожая с русалкой и, казалось, спала,
но глаза ее были открыты и бегали по строчкам.
Виктор долго смотрел на Галину и ощущал все растущую щемя-
щую нежность к жене. Он расслабился, растаяли заботы дня и оста-
лись только тишина и покой, постепенно растворяющие усталость.
Виктор потянулся, закинув руки за голову, зажмурился, вздохнул и,
расслабленно бросив руки вдоль тела, улыбнулся, не открывая глаз.
- Вот я и дома... Галка, птица моя, радость...
Галина перестала читать и, повернувшись, посмотрела на Вик-
тора. У него был довольно глупый вид: лицо запрокинуто, как для
поцелуя, блаженная улыбка и закрытые глаза. Виктор, действительно,
неотчетливо, где-то в глубине души, желал, чтобы жена встала, подо-
шла к нему и приласкала. Если бы Виктор открыл глаза, то увидел
бы презрительно-ироничную насмешку в глазах Галины.
- Галка... - тихо позвал Виктор. - Галчонок... Твой Чижик покле-
вал бы чего-нибудь...
- Чижик-Пыжик, где ты был? - с холодным любопытством
спросила Галина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
на, но она состоит из множества структур. Из бесконечного множе-
ства. Есть реальные структуры, например, атома или человека, а есть
ирреальные - структура общества, слов, понятий, цифр. Все имеет
свою структуру, даже наш начальник ЖЭКа. И все структуры неста-
тичны, они постоянно изменяются и, главное, их можно изменять.
Например, я создаю конструкцию и называю ее структурой глаза.
Не нужно для нее музея, пусть эта структура на улице и каждый мо-
жет войти внутрь этой структуры и увидеть мир таким, каким его
увидел я. Каждый вошедший может и сам изменить структуру так, как
ему видится, и следующий вошедший будет знать, каким видел мир
его предшественник.
- Все это так, но твое-то видение, твой взгляд на мир исчезнет, ес-
ли кто-нибудь изменит структуру по-своему? - спросил Виктор.
- Ну и что? Это же неважно. Важен процесс постижения другого
взгляда, важно напомнить, показать людям, что есть миллионы точек
зрения на этот мир и все они равноправны.
- Попал бы ты в структуру моих дел, - с горечью сказал Виктор.
- И что бы ты смог изменить? Понимаете, ребята, что-то сложно стало
мне жить. Во-первых, Галку иногда так заносит, что я становлюсь в
тупик, во-вторых, служба заела. Ну, что делать, если начальник - ду-
рак? И вся власть в его руках?!
- Глупость - дар божий, но не следует им злоупотреблять, как
сказал Бисмарк, - усмехнулся Марк.
- Да плюнь ты, не переживай, - махнул рукой, как отрубил, Пет-
ров.
- Слюны не хватает, - ответил ему Виктор. - Ведь что мне нужно?
Денег немного да времени побольше. Чтобы мог я лепить лица чело-
веков. А для этого мне надо стать начальником. Некому будет мной
командовать, сам буду распоряжаться. А чтобы стать начальником,
надо сначала кандидатскую защитить. Идея диссертации у меня есть -
вот времени нет. Получается, что года на три надо бы отключиться от
всех дел.
- Получается, что ради получения денег и времени ты должен
тратить время и деньги, - подытожил Марк. - Кстати, молодые люди,
мы должны скоро сделать очередной взнос нашему жэковскому меце-
нату.
- Деньги, деньги... а подождать он никак не может? - буркнул,
насупившись, Петров. - Чай, не своим торгует подвалом, хоромы эти
ему государство построило...
- Соблюдать джентльменские условия нашего договора - дело на-
шей чести, господа художники, - назидательно произнес Марк. -
Эх, чую я, недолго нам осталось коптеть в этом прекрасном подвале...
Жили-были три художника. Один ваял человеческие лица, другой
писал картину всеобщего благоденствия, а третий строил структу-
ры... Вот уйдет от нас Виктор Коробов строить свою пирамиду
египетскую из диссертации, исчезнут из этого ателье человеческие
лица и останемся мы с тобой, Петров, как Ван-Гог с Гогеном и как-
нибудь ночью ты меня зарежешь, а, Петров?
- Я тебя не зарежу, я тебя нарисую, - хитро прищурился на Марка
Петров.
- Ой, это еще хуже, - застонал Марк. - Кстати, давно тебя хотел
спросить, ты случайно не родственник Петрову-Водкину?
- Нет, - твердо сказал Петров. - Я - Петров. Сам по себе. И все
тут.
12
В ту пору для Виктора многое казалось естественно непререкае-
мым, незыблемым, как, например, искренность в отношениях с Гали-
ной или честность в служебных коллизиях. Виктор открыто заявил
Ивану Сергеевичу о псевдонаучных опытах Марчука, не заботясь о
последствиях сказанного. Он покорно шел на поводу у Галины, будучи
твердо убежденным, что все ее действия направлены в конечном
счете на их общее благо, потому что она его любит.
Если они и ссорились, то обычно тогда, когда Галине было что-то
нужно, а он не мог этого сделать. Для Виктора же было главным, что
они быстро мирились, и он снова погружался в ласковую нирвану
собственной уверенности в общем благополучии.
Виктор с Галиной стали снимать комнату как только Галина за-
кончила институт, до этого она жили вместе с родителями Виктора.
Виктор не возражал против самостоятельного житья, но в целом
преимуществ в этом было столько же, сколько и недостатков. Став
вольными птицами, и Виктор и Галина попали в клетку чисто быто-
вых проблем, тем более, что угол, за который они платили немалые
для их бюджета деньги, все равно оставался чужим домом.
Когда Виктор задерживался в подвале-мастерской, то невольно
ощущал вину за свое отсутствие, хотя у них и была договоренность с
Галиной, что он может отдавать своему увлечению вечер или два в
неделю или то время, которое тем или иным способом образовывалось
у него в часы службы. Но в подвале время летело для Виктора быст-
ро и незаметно. В мастерской Виктор не думал ни о чем, кроме своих
масок - человеческих лиц - он думал руками.
Также все было и в тот вечер, когда Виктор выставил на обсуж-
дение Марку и Петрову свою очередную работу. И только уже войдя
во двор дома, в котором они жили, Виктор ощутил такую острую тоску
по Галине, что взлетел бегом по лестнице. У двери он перевел дыха-
ние и, стараясь не шуметь, разделся в передней и прошел в комнату.
Эту комнату им сдавала пожилая женщина, которая переехала к доче-
ри нянчить внучку. Хозяйка наказала ничего не трогать, выделив
Виктору с Галиной полшкафа для белья и вещей и широкую металли-
ческую кровать с панцирной сеткой и шишечками.
Галина лежала на кровати, отвернувшись к стенке и уткнувшись в
книгу. Виктор осторожно прикрыл дверь, бесшумно прошел, повесил
пиджак на спинку стула и сел за стол.
Галина не повернулась в его сторону, не спросила Виктора ни о
чем и как будто не заметила появления мужа. Она лежала, запеленав
ноги углами покрывала, чем-то схожая с русалкой и, казалось, спала,
но глаза ее были открыты и бегали по строчкам.
Виктор долго смотрел на Галину и ощущал все растущую щемя-
щую нежность к жене. Он расслабился, растаяли заботы дня и оста-
лись только тишина и покой, постепенно растворяющие усталость.
Виктор потянулся, закинув руки за голову, зажмурился, вздохнул и,
расслабленно бросив руки вдоль тела, улыбнулся, не открывая глаз.
- Вот я и дома... Галка, птица моя, радость...
Галина перестала читать и, повернувшись, посмотрела на Вик-
тора. У него был довольно глупый вид: лицо запрокинуто, как для
поцелуя, блаженная улыбка и закрытые глаза. Виктор, действительно,
неотчетливо, где-то в глубине души, желал, чтобы жена встала, подо-
шла к нему и приласкала. Если бы Виктор открыл глаза, то увидел
бы презрительно-ироничную насмешку в глазах Галины.
- Галка... - тихо позвал Виктор. - Галчонок... Твой Чижик покле-
вал бы чего-нибудь...
- Чижик-Пыжик, где ты был? - с холодным любопытством
спросила Галина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50