К тому времени, о котором я рассказываю, практически ни одно мало-мальски серьезное начинание в колледже не осуществлялось без их поддержки.
Они почти не думали о себе: ни один из них не был тщеславен; им представлялось, что они прекрасно устроены в жизни. Я видел, что они спокойны и счастливы. Им нравился их мир, они считали, что колледж, безусловно, должен существовать, и верили, что приносят ему пользу. Проводя своего кандидата в члены Совета или добиваясь, как сейчас, денежного пожертвования, они испытывали душевный подъем, знакомый только людям, стремящимся к общественному благу.
Они были «надежно», то есть умеренно, консервативны и привычно – без воодушевления – религиозны, однако в колледже активно поддерживали прогрессивное руководство, хотя далеко не все наставники это замечали. Надо сказать, что во внутренней жизни колледжа многие из нас очень часто действовали наперекор собственному мировоззрению: так, например, крайний радикал Винслоу превращался в ярого реакционера, а мы с Фрэнсисом Гетлифом, не без оснований считая себя «левыми», всегда помогали «правительству» колледжа – Ройсу, Джего, Брауну и Кристлу, – хотя наши общеполитические взгляды были по существу противоположны воззрениям этой группы. Впрочем, Браун с Кристлом жили исключительно заботами колледжа, отдавая ему всю свою энергию и расчетливую изобретательность, все свои силы и организаторские способности. Они жили так уже больше двадцати лет и научились безошибочно ориентироваться в этом небольшом замкнутом сообществе.
Я ни разу не встречал столь прочно спаянной пары: они верно определили свое призвание в жизни и прекрасно сработались. Их, естественно, связывала взаимная поддержка – и деловая, и дружеская, личная. Если им удавалось сделать что-нибудь полезное для колледжа, каждый из них приписывал весь успех партнеру. Многие думали, что духовный руководитель в этой паре Кристл. Его свирепая напористость мгновенно привлекала одних и отталкивала других. Он ловко склонял различные комиссии к правильным, на его взгляд, решениям – потому что мастерски впадал в ярость, когда этого требовала обстановка. Его настойчивость и вспыльчивость, решительность и нетерпимость наталкивали на мысль об исключительно сильном характере, и наставники частенько повторяли: «Верховодит-то у них, конечно, Кристл».
Я не верил этому. Оба были умны и практичны, но особенно изощренной проницательностью отличался Браун. Наблюдая за ними, я понял, что при серьезных затруднениях Кристл неизменно полагался на мудрую стойкость друга.
– Сколько он обещал? – спросил я. Они переглянулись. По их мнению, я неплохо разбирался в людях, но совершенно не умел с должной пристойностью говорить о деньгах.
– Сэр Хорас намекнул, – нарочито сдержанно и негромко ответил Кристл, – что он подумывает о вкладе в сто тысяч фунтов. Думаю, что это пустяковая для него сумма.
– Да, мощный, должно быть, человек, – сказал Браун.
– Вы уверены? – усомнился я. – Разумеется, его предприятия приносят ему немалый доход, но ведь он не финансист. Насколько мне известно, по-настоящему богатыми становятся только финансовые воротилы. Чтобы заполучить миллиарды, надо жонглировать деньгами на бирже.
– Вам кажется, что он не очень богат? – чуть помрачнев, спросил меня Кристл. – По-моему, вы недооцениваете его, Элиот.
– Я не склонен ожидать слишком многого, – заметил Браун, – но, на мой взгляд, пятьдесят тысяч фунтов вполне по плечу сэру Хорасу.
– Вполне по плечу, – подтвердил я.
Они пригласили меня, чтобы посоветоваться насчет дальнейших шагов. Сэр Хорас не подавал о себе никаких вестей. Что можно предпринять? Нельзя ли с ним связаться? Не помогут ли нам мои лондонские знакомые?
Обдумав их вопросы, я покачал головой.
– Едва ли стоит впутывать сюда посторонних. По-моему, это очень рискованно.
– Мне тоже так кажется, – проговорил Браун.
– Пожалуй, вы правы, – коротко сказал Кристл, слегка раздосадованный, но уже готовый искать другой выход. – Что же нам, по-вашему, делать? Ждать?
– Нам надо полагаться только на самих себя, – сказал Браун.
– В каком смысле? – спросил его Кристл.
– Нужно, чтобы он снова сюда приехал – ответил Браун. – И увидел все сам. Или, говоря иначе, нужно, чтобы он ощутил себя участником нашей жизни. Мы, конечно, немного подготовимся к его приезду. Но вое же пусть он хоть отчасти разберется в наших осложнениях с Винслоу. Чем больше мы ему доверимся – в разумных пределах, – тем удачней может все повернуться.
Я помог ему убедить Кристла. Поначалу тот резко возражал: он не любил отказываться от своих планов, но здравый смысл заставил его смириться. Он был не очень уравновешенным, но зато очень целеустремленным человеком, и ему частенько приходилось обуздывать свои настроения.
Они решили, что нужно пригласить сэра Хораса на праздничный февральский обед.
– Если он отказался от прежних намерений, – со своей обычной рассудительностью заметил Браун, – мы, разумеется, ничего уже не исправим. Но и хуже не сделаем. А если он просто забыл о нас, то будет полезно напомнить ему, что мы всегда рады его видеть.
Он снова наполнил бокалы. Кристл удовлетворенно вздохнул и сказал:
– Что ж, на сегодня как будто все. И я уверен – мы не впустую потратили время. Потенциальное пожертвование в сто тысяч гораздо важней, чем выборы нового ректора. Ректоры меняются, и через пятьдесят лет все забудут, кого мы выбрали. А такой крупный денежный вклад всегда будет сказываться на жизни колледжа. Вы подумайте, Элиот, ведь если мои надежды оправдаются, наш основной капитал увеличится на десять процентов.
– Да, было бы обидно упустить такую возможность, – поддержал друга Браун.
– Не ко времени свалились на нас эти выборы, – сказал Кристл. – Впрочем, одно мне и тут совершенно ясно: нам незачем искать руководителя на стороне. Винслоу просто гложет злоба. Мы легко найдем ректора в своей среде. Да взять хотя бы Джего. Он произнес вчера вечером замечательную речь. Некоторые его черты кажутся мне идеальными для руководителя.
– Я с вами совершенно согласен, – сказал Браун.
– Выдвинут, конечно, и другие кандидатуры. Думаю, что кое-кто хочет выбрать в ректоры Кроуфорда. Вряд ли это удачный кандидат.
– Я с вами совершенно согласен, – повторил Браун. – Мне он тоже не слишком нравится. Не знаю, как Элиоту…
– Мне тоже, – сказал я.
– Но его наверняка выдвинут. Мне пока неизвестно, назовет ли кто-нибудь кандидатуру Винслоу. Вам не приходилось наблюдать выборы ректора, Элиот? Некоторые люди просто теряют при этом рассудок. Меня решительно удручает то, что нам предстоит, – закончил Кристл.
Через несколько минут он ушел. Браун сочувственно улыбнулся ему вслед и проговорил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Они почти не думали о себе: ни один из них не был тщеславен; им представлялось, что они прекрасно устроены в жизни. Я видел, что они спокойны и счастливы. Им нравился их мир, они считали, что колледж, безусловно, должен существовать, и верили, что приносят ему пользу. Проводя своего кандидата в члены Совета или добиваясь, как сейчас, денежного пожертвования, они испытывали душевный подъем, знакомый только людям, стремящимся к общественному благу.
Они были «надежно», то есть умеренно, консервативны и привычно – без воодушевления – религиозны, однако в колледже активно поддерживали прогрессивное руководство, хотя далеко не все наставники это замечали. Надо сказать, что во внутренней жизни колледжа многие из нас очень часто действовали наперекор собственному мировоззрению: так, например, крайний радикал Винслоу превращался в ярого реакционера, а мы с Фрэнсисом Гетлифом, не без оснований считая себя «левыми», всегда помогали «правительству» колледжа – Ройсу, Джего, Брауну и Кристлу, – хотя наши общеполитические взгляды были по существу противоположны воззрениям этой группы. Впрочем, Браун с Кристлом жили исключительно заботами колледжа, отдавая ему всю свою энергию и расчетливую изобретательность, все свои силы и организаторские способности. Они жили так уже больше двадцати лет и научились безошибочно ориентироваться в этом небольшом замкнутом сообществе.
Я ни разу не встречал столь прочно спаянной пары: они верно определили свое призвание в жизни и прекрасно сработались. Их, естественно, связывала взаимная поддержка – и деловая, и дружеская, личная. Если им удавалось сделать что-нибудь полезное для колледжа, каждый из них приписывал весь успех партнеру. Многие думали, что духовный руководитель в этой паре Кристл. Его свирепая напористость мгновенно привлекала одних и отталкивала других. Он ловко склонял различные комиссии к правильным, на его взгляд, решениям – потому что мастерски впадал в ярость, когда этого требовала обстановка. Его настойчивость и вспыльчивость, решительность и нетерпимость наталкивали на мысль об исключительно сильном характере, и наставники частенько повторяли: «Верховодит-то у них, конечно, Кристл».
Я не верил этому. Оба были умны и практичны, но особенно изощренной проницательностью отличался Браун. Наблюдая за ними, я понял, что при серьезных затруднениях Кристл неизменно полагался на мудрую стойкость друга.
– Сколько он обещал? – спросил я. Они переглянулись. По их мнению, я неплохо разбирался в людях, но совершенно не умел с должной пристойностью говорить о деньгах.
– Сэр Хорас намекнул, – нарочито сдержанно и негромко ответил Кристл, – что он подумывает о вкладе в сто тысяч фунтов. Думаю, что это пустяковая для него сумма.
– Да, мощный, должно быть, человек, – сказал Браун.
– Вы уверены? – усомнился я. – Разумеется, его предприятия приносят ему немалый доход, но ведь он не финансист. Насколько мне известно, по-настоящему богатыми становятся только финансовые воротилы. Чтобы заполучить миллиарды, надо жонглировать деньгами на бирже.
– Вам кажется, что он не очень богат? – чуть помрачнев, спросил меня Кристл. – По-моему, вы недооцениваете его, Элиот.
– Я не склонен ожидать слишком многого, – заметил Браун, – но, на мой взгляд, пятьдесят тысяч фунтов вполне по плечу сэру Хорасу.
– Вполне по плечу, – подтвердил я.
Они пригласили меня, чтобы посоветоваться насчет дальнейших шагов. Сэр Хорас не подавал о себе никаких вестей. Что можно предпринять? Нельзя ли с ним связаться? Не помогут ли нам мои лондонские знакомые?
Обдумав их вопросы, я покачал головой.
– Едва ли стоит впутывать сюда посторонних. По-моему, это очень рискованно.
– Мне тоже так кажется, – проговорил Браун.
– Пожалуй, вы правы, – коротко сказал Кристл, слегка раздосадованный, но уже готовый искать другой выход. – Что же нам, по-вашему, делать? Ждать?
– Нам надо полагаться только на самих себя, – сказал Браун.
– В каком смысле? – спросил его Кристл.
– Нужно, чтобы он снова сюда приехал – ответил Браун. – И увидел все сам. Или, говоря иначе, нужно, чтобы он ощутил себя участником нашей жизни. Мы, конечно, немного подготовимся к его приезду. Но вое же пусть он хоть отчасти разберется в наших осложнениях с Винслоу. Чем больше мы ему доверимся – в разумных пределах, – тем удачней может все повернуться.
Я помог ему убедить Кристла. Поначалу тот резко возражал: он не любил отказываться от своих планов, но здравый смысл заставил его смириться. Он был не очень уравновешенным, но зато очень целеустремленным человеком, и ему частенько приходилось обуздывать свои настроения.
Они решили, что нужно пригласить сэра Хораса на праздничный февральский обед.
– Если он отказался от прежних намерений, – со своей обычной рассудительностью заметил Браун, – мы, разумеется, ничего уже не исправим. Но и хуже не сделаем. А если он просто забыл о нас, то будет полезно напомнить ему, что мы всегда рады его видеть.
Он снова наполнил бокалы. Кристл удовлетворенно вздохнул и сказал:
– Что ж, на сегодня как будто все. И я уверен – мы не впустую потратили время. Потенциальное пожертвование в сто тысяч гораздо важней, чем выборы нового ректора. Ректоры меняются, и через пятьдесят лет все забудут, кого мы выбрали. А такой крупный денежный вклад всегда будет сказываться на жизни колледжа. Вы подумайте, Элиот, ведь если мои надежды оправдаются, наш основной капитал увеличится на десять процентов.
– Да, было бы обидно упустить такую возможность, – поддержал друга Браун.
– Не ко времени свалились на нас эти выборы, – сказал Кристл. – Впрочем, одно мне и тут совершенно ясно: нам незачем искать руководителя на стороне. Винслоу просто гложет злоба. Мы легко найдем ректора в своей среде. Да взять хотя бы Джего. Он произнес вчера вечером замечательную речь. Некоторые его черты кажутся мне идеальными для руководителя.
– Я с вами совершенно согласен, – сказал Браун.
– Выдвинут, конечно, и другие кандидатуры. Думаю, что кое-кто хочет выбрать в ректоры Кроуфорда. Вряд ли это удачный кандидат.
– Я с вами совершенно согласен, – повторил Браун. – Мне он тоже не слишком нравится. Не знаю, как Элиоту…
– Мне тоже, – сказал я.
– Но его наверняка выдвинут. Мне пока неизвестно, назовет ли кто-нибудь кандидатуру Винслоу. Вам не приходилось наблюдать выборы ректора, Элиот? Некоторые люди просто теряют при этом рассудок. Меня решительно удручает то, что нам предстоит, – закончил Кристл.
Через несколько минут он ушел. Браун сочувственно улыбнулся ему вслед и проговорил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94