Как-то между комплиментами он шепнул ей:
– Есть у меня для вас одно верное и очень простое средство завладеть Ла Баркереньей, не выходя замуж за дона Лоренсо, – ведь вы сами говорите, что вам отвратительна даже мысль о том, что мужчина может называть вас своей женой. Это – фиктивная продажа. Нужно только заставить его подписать соответствующий документ, но этого вы добьетесь без труда. Хотите, я составлю вам бумагу, которая не вызовет никаких осложнений с родственниками?
Предложение было сразу же принято.
– Что ж, я согласна. Готовьте документ. Я заставлю его подписать.
Все произошло, как и было задумано. Лоренсо нисколько не возражал против этого ограбления. Но, отправляясь регистрировать фальшивую купчую. Барбара вдруг обнаружила в ней пункт, где говорилось, что она получила от Аполинара сумму, равную продажной цене Ла Баркереньи, и что выплату этой суммы она гарантирует приобретаемым ею имением.
Аполинар поспешил рассеять ее недоумение:
– Этот пункт было необходимо вписать, чтобы заткнуть рот близким дона Лоренсо. У них и мысли не должно возникнуть, что продажа фиктивная, иначе они могут ее опротестовать. Чтобы избежать подозрений, я вручу вам эти деньги в присутствии регистратора. Но вы не беспокойтесь. Об этой комедии будем знать только мы с вами. Потом вы вернете мне мои монеты, а я передам вам расписку, аннулирующую этот пункт.
И он показал ей отдельно написанную расписку.
Отступать было поздно; с другой стороны, она и сама уже придумала, как завладеть деньгами Аполинара, и потому сказала, возвращая ему расписку:
– Хорошо. Пусть будет по-твоему.
Аполинар понял эти слова как признак ее капитуляции перед его любовным наступлением и порадовался своей удачливости. Сначала – женщина, обещавшая ему себя этим «ты», а потом и имение. И денежки останутся целехоньки.
Несколько дней спустя Барбара заявила Лоренсо:
– Я решила сменить тебя на полковника. Теперь ты лишний в этом доме.
Лоренсо не придумал ничего умнее, как сказать:
– Я готов жениться на тебе.
Она ответила ему взрывом хохота, и бывший человек вместе со своей дочкой вынужден был навсегда удалиться в ранчо в пальмовой роще Ла Чусмита, которая также не принадлежала ему, поскольку и его мать и его дядя Хосе Лусардо отказались от притязаний на эту часть старой Альтамиры.
От Ла Баркереньи не осталось даже названия. Барбара заменила его на «Эль Миедо» – так назывался прежде участок саванны с жилыми постройками имения, – и это положило начало новой латифундии, ставшей позднее знаменитой.
Дав волю пробудившейся в ее сердце алчности, Барбара решила подчинить себе все земли вдоль течения Арауки и, руководствуясь советами необыкновенно ловкого в подобных делах Аполинара, стала заводить тяжбы с соседями, добиваясь путем подкупа судей того, чего не мог дать ей закон. Когда же новый любовник исчерпал себя как наставник в темных делах и когда все его деньги оказались вложенными в хозяйство, Барбара вернула себе свою дикую свободу, сделав так, что человек, который уже мог хвастливо называть ее своей, вдруг таинственно исчез.
Брошенная на произвол судьбы своим владельцем Альта-мира, где хозяйничали падкие на деньги управляющие, была для нее самой желанной добычей. Выигрываемые ею процессы прибавляли ей лигу за лигой, а в промежутках между процессами граница Эль Миедо все глубже вторгалась в альтамирские земли посредством простой переноски межевых столбов. Этому способствовали умышленная неточность и запутанность определений в постановлениях подкупленных судей и сообщничество управляющих Лусардо, смотревших на самоуправство соседки сквозь пальцы.
В ответ на каждое известие об этих правонарушениях Лусардо менял управляющего. Так, переходя из рук в руки, Альтамира попала к некоему Бальбино Пайбе – старому барышнику, которого привел в Эль Миедо случай: он хотел сторговать там лошадей. В беседе с хозяйкой Пайба ввернул два-три комплимента, пришедшихся очень кстати, так как именно в тот момент ей до зарезу нужно было посадить в Альтамиру своего человека.
Незадолго до этого, она, обольстив адвоката противной стороны, не только малопорядочного в делах, но и податливого в любви, выиграла последний процесс у Сантоса Лусардо, и пятнадцать лиг альтамирских саванн пополнили земли Эль Миедо. Теперь же она заставила адвоката еще и рекомендовать Бальбино Пайбу на вакантное место управляющего Альтамирой. С тех пор все неклейменые быки и все неуки, сколько их было поймано во время подозрительно частых родео и облав на лусардовских выгонах, помечались клеймом Эль Миедо, а неустойчивая граница то и дело продвигалась в глубь Альтамиры.
И пока ее владения росли таким образом за счет смежных земель, а ее стада пополнялись за счет чужого скота, все деньги, попадавшие ей в руки, изымались из обращения. Ходили слухи о нескольких глиняных кувшинах, набитых морокотами, ее любимой монетой, и зарытых ею в землю. Рассказывали про нашумевший случай: однажды очень богатый помещик-скотовод, зная, что она не считает, а мерит деньги, как зерно, обратился к ней с просьбой:
– Донья, одолжите мне квартилью морокот .
Она вышла из комнаты и вскоре вернулась, неся в руках меру, наполненную доверху золотом.
– Как вы хотите, ньо , с горкой или гладко?
– Гладенько, донья, а то как бы эта горка не вышла мне боком, когда придет время расплачиваться.
Она сбросила лишние монеты, проведя по краям меры линейкой, которой обычно пользовалась в таких случаях, и сказала:
– Посмотрите, ньо, вы сделаете так же, когда будете возвращать долг, – снимете верхушку одним ударом.
Так говорили люди. Возможно, в этих рассказах много преувеличенного; но то, что донья Барбара была очень богата и очень скупа, ни для кого не составляло тайны.
Что касается россказней о ее колдовских способностях, то здесь также далеко не все было плодом фантазии льянеро. Она сама верила в свою сверхъестественную силу и часто говорила о Компаньоне, который якобы однажды ночью спас ее от смерти: разбудил ее, засветив свечу, в ту самую минуту, когда к ней в комнату лез пеон, нанятый убить ее. С тех пор – уверяла она – Компаньон является к ней всякий раз, когда она нуждается в советах или хочет знать о том, что происходит где-нибудь далеко или произойдет в будущем. По ее словам, это был чудотворец из Ачагуас, она же называла его попросту Компаньоном. Все это дало повод для возникновения легенды о ее сговоре с дьяволом.
Ей самой было все равно, у кого искать защиты – у бога или у дьявола. В ее душе колдовство и религия, заговоры и святые молитвы слились и смешались в единый клубок. На ее груди в полном согласии соседствовали ладанки и амулеты индейских колдунов, а в комнате, где происходили ее таинственные свидания с Компаньоном, не только образки и кресты из святой пальмы, но и кайманьи клыки, и «чертовы пальцы», и божки, привезенные из индейских поселений, освещались христианской лампадой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
– Есть у меня для вас одно верное и очень простое средство завладеть Ла Баркереньей, не выходя замуж за дона Лоренсо, – ведь вы сами говорите, что вам отвратительна даже мысль о том, что мужчина может называть вас своей женой. Это – фиктивная продажа. Нужно только заставить его подписать соответствующий документ, но этого вы добьетесь без труда. Хотите, я составлю вам бумагу, которая не вызовет никаких осложнений с родственниками?
Предложение было сразу же принято.
– Что ж, я согласна. Готовьте документ. Я заставлю его подписать.
Все произошло, как и было задумано. Лоренсо нисколько не возражал против этого ограбления. Но, отправляясь регистрировать фальшивую купчую. Барбара вдруг обнаружила в ней пункт, где говорилось, что она получила от Аполинара сумму, равную продажной цене Ла Баркереньи, и что выплату этой суммы она гарантирует приобретаемым ею имением.
Аполинар поспешил рассеять ее недоумение:
– Этот пункт было необходимо вписать, чтобы заткнуть рот близким дона Лоренсо. У них и мысли не должно возникнуть, что продажа фиктивная, иначе они могут ее опротестовать. Чтобы избежать подозрений, я вручу вам эти деньги в присутствии регистратора. Но вы не беспокойтесь. Об этой комедии будем знать только мы с вами. Потом вы вернете мне мои монеты, а я передам вам расписку, аннулирующую этот пункт.
И он показал ей отдельно написанную расписку.
Отступать было поздно; с другой стороны, она и сама уже придумала, как завладеть деньгами Аполинара, и потому сказала, возвращая ему расписку:
– Хорошо. Пусть будет по-твоему.
Аполинар понял эти слова как признак ее капитуляции перед его любовным наступлением и порадовался своей удачливости. Сначала – женщина, обещавшая ему себя этим «ты», а потом и имение. И денежки останутся целехоньки.
Несколько дней спустя Барбара заявила Лоренсо:
– Я решила сменить тебя на полковника. Теперь ты лишний в этом доме.
Лоренсо не придумал ничего умнее, как сказать:
– Я готов жениться на тебе.
Она ответила ему взрывом хохота, и бывший человек вместе со своей дочкой вынужден был навсегда удалиться в ранчо в пальмовой роще Ла Чусмита, которая также не принадлежала ему, поскольку и его мать и его дядя Хосе Лусардо отказались от притязаний на эту часть старой Альтамиры.
От Ла Баркереньи не осталось даже названия. Барбара заменила его на «Эль Миедо» – так назывался прежде участок саванны с жилыми постройками имения, – и это положило начало новой латифундии, ставшей позднее знаменитой.
Дав волю пробудившейся в ее сердце алчности, Барбара решила подчинить себе все земли вдоль течения Арауки и, руководствуясь советами необыкновенно ловкого в подобных делах Аполинара, стала заводить тяжбы с соседями, добиваясь путем подкупа судей того, чего не мог дать ей закон. Когда же новый любовник исчерпал себя как наставник в темных делах и когда все его деньги оказались вложенными в хозяйство, Барбара вернула себе свою дикую свободу, сделав так, что человек, который уже мог хвастливо называть ее своей, вдруг таинственно исчез.
Брошенная на произвол судьбы своим владельцем Альта-мира, где хозяйничали падкие на деньги управляющие, была для нее самой желанной добычей. Выигрываемые ею процессы прибавляли ей лигу за лигой, а в промежутках между процессами граница Эль Миедо все глубже вторгалась в альтамирские земли посредством простой переноски межевых столбов. Этому способствовали умышленная неточность и запутанность определений в постановлениях подкупленных судей и сообщничество управляющих Лусардо, смотревших на самоуправство соседки сквозь пальцы.
В ответ на каждое известие об этих правонарушениях Лусардо менял управляющего. Так, переходя из рук в руки, Альтамира попала к некоему Бальбино Пайбе – старому барышнику, которого привел в Эль Миедо случай: он хотел сторговать там лошадей. В беседе с хозяйкой Пайба ввернул два-три комплимента, пришедшихся очень кстати, так как именно в тот момент ей до зарезу нужно было посадить в Альтамиру своего человека.
Незадолго до этого, она, обольстив адвоката противной стороны, не только малопорядочного в делах, но и податливого в любви, выиграла последний процесс у Сантоса Лусардо, и пятнадцать лиг альтамирских саванн пополнили земли Эль Миедо. Теперь же она заставила адвоката еще и рекомендовать Бальбино Пайбу на вакантное место управляющего Альтамирой. С тех пор все неклейменые быки и все неуки, сколько их было поймано во время подозрительно частых родео и облав на лусардовских выгонах, помечались клеймом Эль Миедо, а неустойчивая граница то и дело продвигалась в глубь Альтамиры.
И пока ее владения росли таким образом за счет смежных земель, а ее стада пополнялись за счет чужого скота, все деньги, попадавшие ей в руки, изымались из обращения. Ходили слухи о нескольких глиняных кувшинах, набитых морокотами, ее любимой монетой, и зарытых ею в землю. Рассказывали про нашумевший случай: однажды очень богатый помещик-скотовод, зная, что она не считает, а мерит деньги, как зерно, обратился к ней с просьбой:
– Донья, одолжите мне квартилью морокот .
Она вышла из комнаты и вскоре вернулась, неся в руках меру, наполненную доверху золотом.
– Как вы хотите, ньо , с горкой или гладко?
– Гладенько, донья, а то как бы эта горка не вышла мне боком, когда придет время расплачиваться.
Она сбросила лишние монеты, проведя по краям меры линейкой, которой обычно пользовалась в таких случаях, и сказала:
– Посмотрите, ньо, вы сделаете так же, когда будете возвращать долг, – снимете верхушку одним ударом.
Так говорили люди. Возможно, в этих рассказах много преувеличенного; но то, что донья Барбара была очень богата и очень скупа, ни для кого не составляло тайны.
Что касается россказней о ее колдовских способностях, то здесь также далеко не все было плодом фантазии льянеро. Она сама верила в свою сверхъестественную силу и часто говорила о Компаньоне, который якобы однажды ночью спас ее от смерти: разбудил ее, засветив свечу, в ту самую минуту, когда к ней в комнату лез пеон, нанятый убить ее. С тех пор – уверяла она – Компаньон является к ней всякий раз, когда она нуждается в советах или хочет знать о том, что происходит где-нибудь далеко или произойдет в будущем. По ее словам, это был чудотворец из Ачагуас, она же называла его попросту Компаньоном. Все это дало повод для возникновения легенды о ее сговоре с дьяволом.
Ей самой было все равно, у кого искать защиты – у бога или у дьявола. В ее душе колдовство и религия, заговоры и святые молитвы слились и смешались в единый клубок. На ее груди в полном согласии соседствовали ладанки и амулеты индейских колдунов, а в комнате, где происходили ее таинственные свидания с Компаньоном, не только образки и кресты из святой пальмы, но и кайманьи клыки, и «чертовы пальцы», и божки, привезенные из индейских поселений, освещались христианской лампадой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77