Пол
Давненько же тебе не было так хреново.
Первогодка, на которого ты запал, проходит мимо тебя вниз по лестнице из столовой, и, когда ты спрашиваешь, куда он идет, он отвечает: в «Хибати». Ты забыл свой пропуск, и до тебя докапываются, но все равно пропускают. Ты заказываешь кофе, непонятно почему, как извращенец какой-то, берешь стаканчик «Джелл-О» и идешь к своему столику. Дональд и Гарри вроде бы отправились вчера вечером в Монреаль навестить родню, а сегодня утром уже вернулись обратно.
– Одиннадцать дней не дрочил, – шепчет Дональд, когда ты садишься.
– Завидую, – шепчешь ему в ответ.
Раймонд привел к столу Стива, в определенных кругах известного как Милашка-Придурашка. Стив учится на экономике и «увлекается видео». Стив водит «БМВ». Он с Лонг-Айленда. В общем, Раймонд с этим чуваком не спал (голубые первогодки, осеняет тебя, нынче аномалия), хотя со вчерашней вечеринки они ушли вместе. Тем не менее Раймонд силится заставить всех так думать. Он смеется над каждой попыткой этого идиота Стива завести нелепый разговор и постоянно его спрашивает, не хочется ли ему чего-нибудь, и приносит ему еду (то печенюшки, то отвратный/подозрительный салат, гарниры, украденные из салат-бара), даже если он отказался. От этого так тошнит, что ты готов подняться из-за столика и пересесть за другой. От чего тошнит еще больше – ты этого не делаешь. Ты остаешься потому, что Стив и вправду секси. И это портит тебе нервы и заставляет задуматься, неужели ты всегда будешь таким наитипичнейшим пидором? И всю жизнь будешь воздыхать о безмозглых загорелых блондинах с красивыми телами? И никогда не обратишь внимания на умного, заботливого, чувствительного парня, в котором, может, и росту-то метра полтора, и с фурункулезом на спине, но который в целом интересный человек? Всегда ли ты обречен воздыхать о голубоглазом дуболоме с Теории Тромбона и не обращать внимания на гомика с театрального, который пишет диплом по Джо Ортону? Ты хочешь, чтобы это прекратилось, но…
…тут высокий голубоглазый первокурсник, у которого нет и намека на интерес к тебе, попросит сигарету, а тебя и вынесет. Но первогодки, представленные здесь Стивом, выглядят настолько тупо, так отчаянно стараются угодить, лезут из кожи вон, не думая ни о чем, кроме вечеринок и шмоток, как из рекламы спортивной коллекции «Эспри». Однако факт остается фактом: выглядят они получше старшекурсников.
– Как прошла вечеринка? – спрашивает Гарри.
– Бармицва у брата была повеселее, пожалуй, – говорит Раймонд, окидывая взглядом Стива, чьи глаза выглядят перманентно полузакрытыми, а на лице застыла дурацкая ухмылка, и он кивает в пустоту.
– Они там в натуре ставили Спрингстина, – говорит Стив.
– Исусе, я знаю, – соглашается Раймонд. – Спрингстин, Христа ради. Кто диджеил?
– Но тебе же нравится Спрингстин, Раймонд, – произносишь ты, не обращая внимания на зеленое «Джелл-О», и прикуриваешь сигарету – четырехсотую за день.
– Нет, не нравится, – говорит Раймонд, краснея и нервно поглядывая на Стива.
– Правда? – спрашивает его Стив.
– Нет, не нравится, – говорит Раймонд. – Не знаю, с чего это Полу пришло в голову.
– Понимаешь, у Раймонда есть теория, что Спрингстину нравится, как бы это помягче сказать, давать под хвост, – говоришь ты, наклоняясь вперед, обращаясь напрямую к Стиву. – Спрингстину, прости господи.
– Послушай «Backstreets». Определенно пидорская песня, – говорит, кивая, Дональд.
– Я этого никогда не говорил, – неловко смеется Раймонд. – Пол меня с кем-то перепутал.
– Каким ты называл конверт «Born in the USA»? – спрашиваешь ты. – «Сладеньким»?
Но Стив больше не слушает. Его не интересует так называемый разговор за столом. Он говорит с бразильцем. Спрашивает, может ли тот достать ему экстази к вечеру. На что бразилец говорит:
– Эта дрянь сушит спинномозговую жидкость, чувак.
– Пол, будь так добр, перестань лезть не в свое дело, – говорит Раймонд со страдальческим видом. – И принеси мне «Спрайт».
– Ты же составил список, Раймонд, – произносишь ты, нарываясь на проблемы. – Кто там в нем был? Тот еще списочек: Шекспир, Сэм Шепард, Роб Лоу, Рональд Рейган, его сын…
– Ну, его сын, – говорит Дональд.
– Но не тот ли нынче век, когда всем плевать? – спрашивает Гарри.
– На что? – отвечаете все вы вопросом на вопрос.
– Че? – спрашивает Стив, после того как бразилец уходит.
Но ты уже перестал слушать, потому что у всех нас проблемы со вкусом: мы все спали с теми, с кем не должны были спать. Как насчет того высокого тощего парня с подругой-азиаткой, про которую ты думал, что у нее герпес, но ничего не было, и вы оба поклялись никогда не говорить про две ваши ночи вместе. Он в другом конце комнаты, сидит с той же маленькой восточной девушкой. Они ругаются. Она встает. Он показывает ей фак в спину, баба. Теперь Раймонд говорит о том, как хороши «эксперименты Стива с видео».
– У тебя круто получается. Интересный класс? – спрашивает он.
Ты-то знаешь, что Раймонд ненавидит все, что имеет хоть какое-то отношение к видео, и даже если этот парень и сделал что-то удивительное, что сомнительно, Раймонд не перестал бы это ненавидеть.
– Я многому научился на этих занятиях, – говорит Стив.
– Например? – шепчешь ты Дональду. – Азбуке?
Раймонд слышит и бросает на тебя взгляд. Стив просто произносит:
– Че?
Гарри спрашивает:
– На этих выходных нигде ядерной войны не было?
Ты отворачиваешься и оглядываешь комнату.
И вот последний взгляд на Стива, который сидит рядом с Раймондом, оба над чем-то смеются. Стив не догоняет, что происходит. Раймонд по-прежнему зыркает на нас троих, и рука его дрожит, когда он подносит стакан ко рту и бегло оглядывает Стива, который ловит этот взгляд. Беглый взгляд, который все и выдает. Но что он может означать для блондина с Лонг-Айленда? Ничего. Он означал лишь «взгляд мельком», и ничего более. Лишь дрожащую руку, прикуривающую очередную сигарету. С тех пор как Шон меня бросил, песни, которые мне обычно не нравились, приобрели для меня какую-то болезненную важность.
Патрик
Лимузин должен был забрать его в какой-то момент между половиной одиннадцатого и без четверти одиннадцать. Он должен оказаться в аэропорту в Кине по крайней мере без десяти двенадцать, откуда на «лирджете» прилетит в Кеннеди в половину второго или без четверти. Он должен был быть в больнице полчаса назад, но наверняка же отправился сначала в «Карлейль» напиться, или пыхнуть, или чего он там еще с собой делает. Но поскольку его никогда не заботила ни ответственность, ни то, что он заставляет других ждать, меня это совсем не удивляет. Я жду в вестибюле больницы, поглядывая на часы, звоню Эвелин, которая в больницу не приедет, и жду, когда его привезет лимузин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69