Знаете ли вы, как долго обитает на земле человек? Ни в одном языке мира нет слова для обозначения той вереницы столетии, что люди пашут землю и бороздят океаны, строят и разрушают города, сражаются и убивают, ищут, обретают и теряют вновь. За прошедшую вечность человечество овладело и затем снова утратило власть над мощнейшими силами, о которых мы не можем и мечтать. Человек проживал целые эпохи, ссыпая в житницу своего опыта запасы невиданных сокровищ, творя чудеса, и каждый раз низвергался во прах, погребая все свои труды под грудой собственных костей, а потом опять возрождался и начинал все с начала. И так происходило несчетное число раз.
Душа, дух – они не умирают. Яростное, неугасимое пламя продолжает гореть в веках. Великое Зло и Великое Добро дают равно нерастворимый осадок. Вот почему я придерживаюсь другой точки зрения. Не демоны наши предки, а мы – их. Вся алчность и похоть, все немыслимое богатство накопленных здесь кошмаров – не источник наших пороков, но их продолжение, точнее, они и есть сами человеческие грехи, доведенные до состояния предельного и устрашающего совершенства. Представьте себе человечество в виде огромной туши, поджаривающейся на вертеле над костром собственной нескончаемой жестокости, и тогда вам станет ясно, что все обитатели здешнего мира, равно как и всех остальных, более глубоких, есть не что иное, как капли жира, вытапливаемые из тела страждущего гиганта.
Наступившую вслед за этим долгую паузу прервал Барнар:
– А где же тогда те, кто творил Великое Добро? Где вторая половина человеческого осадка?
– Наконец-то! – вскричал Гильдмирт торжествующе. – Где же еще, как… – Он широким жестом вскинул вверх руку, но тут же осекся и устремил взгляд на простершееся над нашими головами дымное покрывало, сквозь которое тут и там прорывались полосы неестественного света. – Триста лет, – произнес он наконец, качая головой, – а я все еще никак не привыкну, что надо мной нет неба.
Немного подождав, я задал наводящий вопрос:
– Ты хочешь сказать, что они на небе, Пират?
– Среди звезд, Ниффт. Быть может, иные порождения человечества их и достигли. Быть может, в незапамятные времена все люди обитали там.
– Поневоле пожалеешь, что хотя бы некоторые из них не стались здесь, просто для равновесия, – проворчал Барнар.
– Но откуда нам знать, что их здесь нет? – воскликнул Гильдмирт с прежней горячностью – Наши величайшие маги, благороднейшие короли – кто может с уверенностью сказать, что питает их силы и возвышает над легионами порождений тьмы?
Мы молчали. Должно быть, мир, который он сохранил в воспоминаниях, казался ему невыразимо прекрасным по сравнению с застенком, где он был заперт ныне. На мой же взгляд, легионы порождений тьмы очень неплохо чувствовали себя наверху Гильдмирт поднялся.
– Так Сначала спускаемся вместе. Как только увидите мальчишку, дайте мне знать, и я подниму вас наверх, а сам нырну за боншадой Они всегда держат пучок нервов своего стада в зубах, и потому достаточно хотя бы слегка их ранить, не говоря уже о том, чтобы насильно разомкнуть челюсти, как они выпускают стадо из-под контроля Но, как только я разомкну боншаде челюсти, мне придется держать ее всеми четырьмя лапами, чтобы самому остаться в живых. Все, что я смогу сделать, это поднять ее на поверхность. Поэтому, когда мы с ней вынырнем и я разверну ее пастью к тебе, ты уже должен стоять в ялике с гарпуном: наготове. Управлять яликом несложно он подчиняется твоим мыслям Потренируйся, пока будете ожидать моего возвращения И помните для того обличья, которым я пользуюсь в открытом море боншада более чем сильный соперник. Если хотя бы на секунду ей удастся вырваться из моей хватки, я погиб.
Вся мощь этого моря сконцентрирована вокруг Щели, друзья мои, но при этом именно здесь гораздо безопаснее, чем в любом другом месте, так как демоны заняты исключительно границей между мирами Вы увидите, какую кипучую деятельность развили они у самого края бездны. Недавно лига особенно могучих демонов умудрилась вытащить что-то из Щели Все морское дно изнывает от страха и любопытства Но вас это не должно отвлекать. Боншады пасут свои стада в оврагах и лощинах, которыми изобилуют подводные склоны этих гор, так что мы все время будем находиться в непосредственной близости от зоны наиболее напряженной демонической активности, но вы не обращайте внимания на то, что будет происходить поблизости, а знайте себе разглядывайте лица. Работы вам хватит.
С этими словами Гильдмирт положил меч на дно, скинул с себя одежду и сиганул за борт. Вода вокруг лодки тут же вскипела, и через секунду из тучи пузырей высунулись громадные серебристые лапы. Мы быстренько натянули шлемы и обвешались всем оружием, которое было у нас при себе, исключая гарпуны. Голова гигантского ящера поднялась над волнами и легла на корму нашей лодки. Вслед за ней возникла когтистая перепончатая лапа и протянулась к мечу, который наконец-то пришел в соответствие с размерами своего владельца, ибо ящер был не менее тридцати футов длиной. Когда он заговорил, мы увидели огромный красный язык, трудно ворочавшийся промеж двух стальных пил, в которые превратились зубы Гильдмирта. Выплевывая сиплые, полураздавленные слова, искалеченные малоподвижным языком, он прошипел:
– Хватайтесь за мой ремень, ссславные воришшшки. Копья держите наизготовку. Посспешим! Ззза дело!
Мы обрушились в воду. Подплыть к гиганту оказалось очень страшно, хотя мы и знали, кто он такой. Еще страшнее стало, когда, просунув ладони под ремень, опоясывавший середину его тела, я почувствовал, как костяшки моих пальцев уперлись в чешую, крупную и твердую, точно булыжная мостовая. Но совсем невыносимо сделалось, когда ящер, точно ударом хлыста вспенив воду, начал уходить в глубину так стремительно, будто не плыл, а камнем падал с огромной высоты. Тут же перед нами распахнулся совсем другой мир, и я, против воли погружаясь в безудержное кипение его жизни, стал весь внимание и благоговейный ужас.
XIII
Каждый раз, бывая в Кархман-Ра, я выхожу с наступлением ночи на холмы, окружающие город. По ним бродят волки, а иногда прокрадывается и вампир, но открывающийся с высоты вид вполне оправдывает риск. Великий город, раскинувшийся в ночи, – он будит желания, разжигает честолюбие, заставляет мечтать о славе, которая может принадлежать всякому, в том числе и тебе, ибо труд и отвага способны наделить человека совершенствами, сияющими так же ярко, как миллионы городских огней, чей свет бросает вызов звездному небу.
Но здесь, в глубочайшей точке этого мира, который и сам находится глубоко под нашим миром, меня ослепил умопомрачительный блеск, необъятный, как тысячи городов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Душа, дух – они не умирают. Яростное, неугасимое пламя продолжает гореть в веках. Великое Зло и Великое Добро дают равно нерастворимый осадок. Вот почему я придерживаюсь другой точки зрения. Не демоны наши предки, а мы – их. Вся алчность и похоть, все немыслимое богатство накопленных здесь кошмаров – не источник наших пороков, но их продолжение, точнее, они и есть сами человеческие грехи, доведенные до состояния предельного и устрашающего совершенства. Представьте себе человечество в виде огромной туши, поджаривающейся на вертеле над костром собственной нескончаемой жестокости, и тогда вам станет ясно, что все обитатели здешнего мира, равно как и всех остальных, более глубоких, есть не что иное, как капли жира, вытапливаемые из тела страждущего гиганта.
Наступившую вслед за этим долгую паузу прервал Барнар:
– А где же тогда те, кто творил Великое Добро? Где вторая половина человеческого осадка?
– Наконец-то! – вскричал Гильдмирт торжествующе. – Где же еще, как… – Он широким жестом вскинул вверх руку, но тут же осекся и устремил взгляд на простершееся над нашими головами дымное покрывало, сквозь которое тут и там прорывались полосы неестественного света. – Триста лет, – произнес он наконец, качая головой, – а я все еще никак не привыкну, что надо мной нет неба.
Немного подождав, я задал наводящий вопрос:
– Ты хочешь сказать, что они на небе, Пират?
– Среди звезд, Ниффт. Быть может, иные порождения человечества их и достигли. Быть может, в незапамятные времена все люди обитали там.
– Поневоле пожалеешь, что хотя бы некоторые из них не стались здесь, просто для равновесия, – проворчал Барнар.
– Но откуда нам знать, что их здесь нет? – воскликнул Гильдмирт с прежней горячностью – Наши величайшие маги, благороднейшие короли – кто может с уверенностью сказать, что питает их силы и возвышает над легионами порождений тьмы?
Мы молчали. Должно быть, мир, который он сохранил в воспоминаниях, казался ему невыразимо прекрасным по сравнению с застенком, где он был заперт ныне. На мой же взгляд, легионы порождений тьмы очень неплохо чувствовали себя наверху Гильдмирт поднялся.
– Так Сначала спускаемся вместе. Как только увидите мальчишку, дайте мне знать, и я подниму вас наверх, а сам нырну за боншадой Они всегда держат пучок нервов своего стада в зубах, и потому достаточно хотя бы слегка их ранить, не говоря уже о том, чтобы насильно разомкнуть челюсти, как они выпускают стадо из-под контроля Но, как только я разомкну боншаде челюсти, мне придется держать ее всеми четырьмя лапами, чтобы самому остаться в живых. Все, что я смогу сделать, это поднять ее на поверхность. Поэтому, когда мы с ней вынырнем и я разверну ее пастью к тебе, ты уже должен стоять в ялике с гарпуном: наготове. Управлять яликом несложно он подчиняется твоим мыслям Потренируйся, пока будете ожидать моего возвращения И помните для того обличья, которым я пользуюсь в открытом море боншада более чем сильный соперник. Если хотя бы на секунду ей удастся вырваться из моей хватки, я погиб.
Вся мощь этого моря сконцентрирована вокруг Щели, друзья мои, но при этом именно здесь гораздо безопаснее, чем в любом другом месте, так как демоны заняты исключительно границей между мирами Вы увидите, какую кипучую деятельность развили они у самого края бездны. Недавно лига особенно могучих демонов умудрилась вытащить что-то из Щели Все морское дно изнывает от страха и любопытства Но вас это не должно отвлекать. Боншады пасут свои стада в оврагах и лощинах, которыми изобилуют подводные склоны этих гор, так что мы все время будем находиться в непосредственной близости от зоны наиболее напряженной демонической активности, но вы не обращайте внимания на то, что будет происходить поблизости, а знайте себе разглядывайте лица. Работы вам хватит.
С этими словами Гильдмирт положил меч на дно, скинул с себя одежду и сиганул за борт. Вода вокруг лодки тут же вскипела, и через секунду из тучи пузырей высунулись громадные серебристые лапы. Мы быстренько натянули шлемы и обвешались всем оружием, которое было у нас при себе, исключая гарпуны. Голова гигантского ящера поднялась над волнами и легла на корму нашей лодки. Вслед за ней возникла когтистая перепончатая лапа и протянулась к мечу, который наконец-то пришел в соответствие с размерами своего владельца, ибо ящер был не менее тридцати футов длиной. Когда он заговорил, мы увидели огромный красный язык, трудно ворочавшийся промеж двух стальных пил, в которые превратились зубы Гильдмирта. Выплевывая сиплые, полураздавленные слова, искалеченные малоподвижным языком, он прошипел:
– Хватайтесь за мой ремень, ссславные воришшшки. Копья держите наизготовку. Посспешим! Ззза дело!
Мы обрушились в воду. Подплыть к гиганту оказалось очень страшно, хотя мы и знали, кто он такой. Еще страшнее стало, когда, просунув ладони под ремень, опоясывавший середину его тела, я почувствовал, как костяшки моих пальцев уперлись в чешую, крупную и твердую, точно булыжная мостовая. Но совсем невыносимо сделалось, когда ящер, точно ударом хлыста вспенив воду, начал уходить в глубину так стремительно, будто не плыл, а камнем падал с огромной высоты. Тут же перед нами распахнулся совсем другой мир, и я, против воли погружаясь в безудержное кипение его жизни, стал весь внимание и благоговейный ужас.
XIII
Каждый раз, бывая в Кархман-Ра, я выхожу с наступлением ночи на холмы, окружающие город. По ним бродят волки, а иногда прокрадывается и вампир, но открывающийся с высоты вид вполне оправдывает риск. Великий город, раскинувшийся в ночи, – он будит желания, разжигает честолюбие, заставляет мечтать о славе, которая может принадлежать всякому, в том числе и тебе, ибо труд и отвага способны наделить человека совершенствами, сияющими так же ярко, как миллионы городских огней, чей свет бросает вызов звездному небу.
Но здесь, в глубочайшей точке этого мира, который и сам находится глубоко под нашим миром, меня ослепил умопомрачительный блеск, необъятный, как тысячи городов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50