Значит, какой-то тип. С учительским портфелем, в светлом чистом пальто, с редкими волосами, высокий и худой. Ему открыла домработница, и по ее жестам Марк догадался, что она объясняла: хозяина нет дома, приходите в другой раз. Тощий тип настаивал. Домработница снова покачала головой, а тип вручил ей визитную карточку, на которой что-то нацарапал. Женщина закрыла дверь. Отлично. Гость к Пьеру Реливо. Сходить расспросить домработницу? Попросить ее показать ему визитную карточку? Марк сделал на листке несколько пометок. Вновь подняв глаза, он увидел, что тип не ушел, а продолжал в нерешительности и раздумьях топтаться перед садовой решеткой. А если он приходил к Софии? Наконец, он пошел прочь, размахивая портфелем. Марк вскочил, скатился с лестницы, выбежал на улицу и в несколько прыжков догнал тощего типа. Он не намерен был упускать первое же жалкое событие, свалившееся на него с неба за все часы, что он неподвижно провел перед окном.
– Я его сосед, – сказал Марк. – Я видел, как вы звонили. Могу я чем-нибудь помочь?
Марк запыхался и продолжал сжимать в руке свою ручку. Тип взглянул на него с интересом и даже, как показалось Марку, с некоторой надеждой.
– Благодарю вас, – ответил тип, – я хотел повидать Пьера Реливо, но его нет дома.
– Зайдите вечером, – сказал Марк. – Он возвращается к шести-семи часам.
– Нет, – сказал тип, – домработница сказала мне, что он уехал на несколько дней в командировку, и она не знает, ни куда он поехал, ни когда вернется. Может быть, в пятницу или субботу. Она не может сказать. Такая досада, я ведь приехал из Женевы.
– Если хотите, – предложил Марк, испугавшись при мысли, что его ничтожное событие может исчезнуть, – я попытаюсь навести справки. Уверен, что смогу очень быстро получить нужную информацию.
Тип колебался. Словно спрашивал себя, с чего это Марк вмешивается в его дела.
– У вас есть телефонная карточка? – спросил Марк.
Тип кивнул и без особого сопротивления последовал за ним к телефонной кабине на углу улицы.
– Дело в том, что у меня нет телефона, – объяснил Марк.
– Ясно, – сказал тип.
В кабине, присматривая за тощим одним глазом, Марк позвонил в справочную и попросил номер телефона комиссариата тринадцатого округа. Ручка пришлась кстати. Записав номер на руке, он позвонил Легенеку.
– Инспектор, позовите дядю, это срочно.
Марк полагал, что слово «срочно» – ключевое и решающее, если хочешь чего-либо добиться от полицейского. Через несколько минут в трубке раздался голос Вандузлера.
– Что стряслось? – спросил Вандузлер. – Ты что-то обнаружил?
Тут Марк сообразил, что он вовсе ничего не обнаружил.
– Не думаю, – сказал он. – Но ты спроси у своего бретонца, куда уехал Реливо и когда он вернется. Он ведь должен был предупредить полицию о своем отъезде.
Марк подождал несколько минут. Он нарочно оставил дверь кабины открытой, чтобы тип слышал все, что он говорит, и тот не выглядел удивленным. Значит, о смерти Софии Симеонидис ему было известно.
– Записывай, – начал Вандузлер. – Он уехал утром в командировку в Тулон. Это не басня, в министерстве подтвердили. День его возвращения неизвестен, все зависит от того, как там пойдут дела. Он может вернуться завтра, может и в понедельник. В случае крайней надобности полиция может связаться с ним через министерство. Но не ты.
– Спасибо, – сказал Марк. – А у тебя что?
– Идет усиленная разработка любовницы Реливо, Элизабет, если помнишь. Ее отец уже десять лет за решеткой за то, что исполосовал ножом предполагаемого любовника своей жены. Легенек думает, что у них, возможно, вся семейка горячая. Он снова вызвал Элизабет и работает с ней в этом направлении, чтобы разобраться, что ей ближе. Отцовский пример или материнская модель.
– Прекрасно, – сказал Марк. – Скажи своему бретонцу, что в Финистере бушует буря, может, это его развлечет, раз он любит бури.
– Он уже знает. Он мне сказал: «Все суда на приколе. Ждут еще восемнадцать, которые остались в море».
– Отлично, – сказал Марк. – Пока.
Марк повесил трубку и вернулся к худому типу.
– У меня есть нужная информация, – сказал он. – Пойдемте со мной.
Марк решил затащить типа к себе, чтобы разузнать, чего же он хочет от Пьера Реливо. Наверняка что-нибудь по работе, но вдруг. Для Марка Женева непременно означала что-то связанное с работой, к тому же весьма нудное.
Тип следовал за ним все с тем же слабым проблеском надежды в глазах, чем заинтриговал Марка. Усадив его в трапезной, он достал две чашки и поставил греться кофе, затем взял швабру и хорошенько стукнул в потолок. С тех пор как они усвоили привычку звать таким способом Матиаса, стучали всегда в одно и то же место, чтобы не портить весь потолок. Ручка швабры оставляла на штукатурке вмятинки, и Люсьен говорил, что ее надо обмотать тряпкой. До сих пор это не было сделано.
Тем временем тип, поставив портфель на стул, рассматривал прибитую к стойке камина пятифранковую монету. Из-за этой монеты Марк, несомненно, и приступил без предисловий к главному.
– Мы ищем убийцу Софии Симеонидис, – сказал он, будто это могло объяснить пятифранковую монету.
– Я тоже, – ответил тип.
Марк разлил кофе. Они вместе сели за стол. Так вот оно что. Он знал, и он искал. Опечаленным он не выглядел, значит, София не была ему близка. Выходит, искал он по другой причине. В комнату вошел Матиас и, чуть кивнув головой, уселся на скамью.
– Матиас Деламар, – представил его Марк. – А я Марк Вандузлер.
Типу пришлось представиться тоже.
– Меня зовут Кристоф Домпьер. Я живу в Женеве.
И он протянул визитку, как уже делал несколько минут назад.
– Вы были очень любезны, что навели для меня справки, – продолжал Домпьер. – Когда он возвращается?
– Он в Тулоне, но министерство не может назвать дату его возвращения. Между завтрашним днем и понедельником. Все зависит от работы. Мы в любом случае не можем с ним связаться.
Тип кивнул и прикусил губу.
– Очень досадно, – сказал он. – Вы расследуете смерть госпожи Симеонидис? Вы не… из полиции?
– Нет. Она была нашей соседкой, и мы принимали в ней участие. Мы надеемся на успех.
Марк чувствовал, что произносит правильные слова, и взгляд Матиаса это подтвердил.
– Господин Домпьер тоже ищет, – сказал он Матиасу.
– Что? – спросил Матиас.
Домпьер внимательно посмотрел на него. Спокойные черты Матиаса, морская синева его глаз, должно быть, внушали доверие, и Домпьер сел поудобнее и снял пальто. Всего лишь на долю секунды выражение лица неуловимо меняется, и становится понятно, что человек решился. Марк отлично умел улавливать эту долю секунды и считал, что это куда проще, чем заставить камешек катиться вверх по тротуару. Домпьер только что решился.
– Может быть, вы окажете мне услугу, – сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
– Я его сосед, – сказал Марк. – Я видел, как вы звонили. Могу я чем-нибудь помочь?
Марк запыхался и продолжал сжимать в руке свою ручку. Тип взглянул на него с интересом и даже, как показалось Марку, с некоторой надеждой.
– Благодарю вас, – ответил тип, – я хотел повидать Пьера Реливо, но его нет дома.
– Зайдите вечером, – сказал Марк. – Он возвращается к шести-семи часам.
– Нет, – сказал тип, – домработница сказала мне, что он уехал на несколько дней в командировку, и она не знает, ни куда он поехал, ни когда вернется. Может быть, в пятницу или субботу. Она не может сказать. Такая досада, я ведь приехал из Женевы.
– Если хотите, – предложил Марк, испугавшись при мысли, что его ничтожное событие может исчезнуть, – я попытаюсь навести справки. Уверен, что смогу очень быстро получить нужную информацию.
Тип колебался. Словно спрашивал себя, с чего это Марк вмешивается в его дела.
– У вас есть телефонная карточка? – спросил Марк.
Тип кивнул и без особого сопротивления последовал за ним к телефонной кабине на углу улицы.
– Дело в том, что у меня нет телефона, – объяснил Марк.
– Ясно, – сказал тип.
В кабине, присматривая за тощим одним глазом, Марк позвонил в справочную и попросил номер телефона комиссариата тринадцатого округа. Ручка пришлась кстати. Записав номер на руке, он позвонил Легенеку.
– Инспектор, позовите дядю, это срочно.
Марк полагал, что слово «срочно» – ключевое и решающее, если хочешь чего-либо добиться от полицейского. Через несколько минут в трубке раздался голос Вандузлера.
– Что стряслось? – спросил Вандузлер. – Ты что-то обнаружил?
Тут Марк сообразил, что он вовсе ничего не обнаружил.
– Не думаю, – сказал он. – Но ты спроси у своего бретонца, куда уехал Реливо и когда он вернется. Он ведь должен был предупредить полицию о своем отъезде.
Марк подождал несколько минут. Он нарочно оставил дверь кабины открытой, чтобы тип слышал все, что он говорит, и тот не выглядел удивленным. Значит, о смерти Софии Симеонидис ему было известно.
– Записывай, – начал Вандузлер. – Он уехал утром в командировку в Тулон. Это не басня, в министерстве подтвердили. День его возвращения неизвестен, все зависит от того, как там пойдут дела. Он может вернуться завтра, может и в понедельник. В случае крайней надобности полиция может связаться с ним через министерство. Но не ты.
– Спасибо, – сказал Марк. – А у тебя что?
– Идет усиленная разработка любовницы Реливо, Элизабет, если помнишь. Ее отец уже десять лет за решеткой за то, что исполосовал ножом предполагаемого любовника своей жены. Легенек думает, что у них, возможно, вся семейка горячая. Он снова вызвал Элизабет и работает с ней в этом направлении, чтобы разобраться, что ей ближе. Отцовский пример или материнская модель.
– Прекрасно, – сказал Марк. – Скажи своему бретонцу, что в Финистере бушует буря, может, это его развлечет, раз он любит бури.
– Он уже знает. Он мне сказал: «Все суда на приколе. Ждут еще восемнадцать, которые остались в море».
– Отлично, – сказал Марк. – Пока.
Марк повесил трубку и вернулся к худому типу.
– У меня есть нужная информация, – сказал он. – Пойдемте со мной.
Марк решил затащить типа к себе, чтобы разузнать, чего же он хочет от Пьера Реливо. Наверняка что-нибудь по работе, но вдруг. Для Марка Женева непременно означала что-то связанное с работой, к тому же весьма нудное.
Тип следовал за ним все с тем же слабым проблеском надежды в глазах, чем заинтриговал Марка. Усадив его в трапезной, он достал две чашки и поставил греться кофе, затем взял швабру и хорошенько стукнул в потолок. С тех пор как они усвоили привычку звать таким способом Матиаса, стучали всегда в одно и то же место, чтобы не портить весь потолок. Ручка швабры оставляла на штукатурке вмятинки, и Люсьен говорил, что ее надо обмотать тряпкой. До сих пор это не было сделано.
Тем временем тип, поставив портфель на стул, рассматривал прибитую к стойке камина пятифранковую монету. Из-за этой монеты Марк, несомненно, и приступил без предисловий к главному.
– Мы ищем убийцу Софии Симеонидис, – сказал он, будто это могло объяснить пятифранковую монету.
– Я тоже, – ответил тип.
Марк разлил кофе. Они вместе сели за стол. Так вот оно что. Он знал, и он искал. Опечаленным он не выглядел, значит, София не была ему близка. Выходит, искал он по другой причине. В комнату вошел Матиас и, чуть кивнув головой, уселся на скамью.
– Матиас Деламар, – представил его Марк. – А я Марк Вандузлер.
Типу пришлось представиться тоже.
– Меня зовут Кристоф Домпьер. Я живу в Женеве.
И он протянул визитку, как уже делал несколько минут назад.
– Вы были очень любезны, что навели для меня справки, – продолжал Домпьер. – Когда он возвращается?
– Он в Тулоне, но министерство не может назвать дату его возвращения. Между завтрашним днем и понедельником. Все зависит от работы. Мы в любом случае не можем с ним связаться.
Тип кивнул и прикусил губу.
– Очень досадно, – сказал он. – Вы расследуете смерть госпожи Симеонидис? Вы не… из полиции?
– Нет. Она была нашей соседкой, и мы принимали в ней участие. Мы надеемся на успех.
Марк чувствовал, что произносит правильные слова, и взгляд Матиаса это подтвердил.
– Господин Домпьер тоже ищет, – сказал он Матиасу.
– Что? – спросил Матиас.
Домпьер внимательно посмотрел на него. Спокойные черты Матиаса, морская синева его глаз, должно быть, внушали доверие, и Домпьер сел поудобнее и снял пальто. Всего лишь на долю секунды выражение лица неуловимо меняется, и становится понятно, что человек решился. Марк отлично умел улавливать эту долю секунды и считал, что это куда проще, чем заставить камешек катиться вверх по тротуару. Домпьер только что решился.
– Может быть, вы окажете мне услугу, – сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58