Сейчас уже доподлинно известно, что дисциплина в Красной Армии времен гражданской войны держалась на беспощадных расстрелах, на заложничестве (не будешь воевать - убьют твою семью) и даже на заградотрядах. Позади фронта чоновцы (латыши) с пулеметами. Говорят, такие заградотряды существовали и в прославленной, легендарной чапаевской дивизии. А соотношение численного состава Белой Добровольческой армии и Красной Армии было 1:25. Можно задавать вопрос теперь, почему же недостаточно пошло добровольцев в белую армию? Но ведь если бы знали люди, что ждет их во все последующие годы, обо всех пайках, голодовках, коллективизациях, массовых арестах, лагерях, то, наверное, встали бы все как один. Я этим вовсе не оправдываю тех, кто не встал и не пошел в Белую Добровольческую армию, то есть фактически народ, который должен бы был подняться. Напротив, я вижу в этом политическую инфантильность, если хотите, измену Отечеству, подлинному Отечеству, сложившемуся за тысячелетия, а не искусственно навязанному людьми, случайно захватившими власть. Все считали, что моя хата с краю. Вот и дождались, пока каждого в отдельности не стало припекать. Спохватились потом, в виде Колпинского, Ижевского, Кронштадтского, Ярославского, Астраханского, Тамбовского, сибирского восстаний, но было уже поздно. Все это было разновременно и разобщено, без единого центра и подавлялось с жестокостью . А тем временем концентрация давала свои плоды. Наиболее крепкие люди исчезали незаметно, сепаратизировались, как сливки из молока, и выплескивались в землю, в грязные, хлюпающие, наскоро вырытые ямы. В-третьих, надо назвать и один моральный, политический, впрочем, скорее психологический фактор. В каждом человеке живет подспудная жажда перемен. Лозунги были такими (и в этом Ленин действительно гениален), что широкие, наименее мыслящие, наиболее темные, то есть наиболее многочисленные массы клюнули на эти лозунги. Да кое-кто клюнул даже из интеллигенции. Сами посудите: "Вся власть - вам, мировое братство, светлое будущее. Как только окончится война - сразу и рай". Помните, даже Чапаев говорит Петьке (это не в анекдоте про Чапаева и Петьку, а в кинофильме): " - Вот кончится война, Петька, жизнь будет... - Какая, Василий Иванович? - Такая жизнь - помирать не надо" . Так что с точки зрения психологической, да и политической, защищавшие старую Россию уже точно знали, что они защищают. Стиль и уклад жизни в России привычен и знаком до мелочей, с ее трактирами, земствами, купцами, ярмарками, престольными праздниками, крестными ходами, деревенскими сходками, масленицами, пасхами, песенными покосами, с беспрерывно вертящимися водяными и ветряными мельницами, златоглавыми городами, вечерними звонами... То есть защищали они свои собственные, обыкновенные будни. Отвоевывавшие же новую жизнь боролись за нечто незнакомое, невиданное и неслыханное, за что-то радужно-светлое, невообразимое, за какую-то небывалую жизнь. Ну и шли за нее, рвали глотки, рубили и секли из пулеметов своих же братьев, своих же единокровных русских. Дрались они только за лозунги, ничего ведь не было тогда, кроме лозунгов, а что за ними потом окажется - откуда же им было знать. Ведь это теперь, если из действительности этих "осуществившихся" лозунгов взглянуть туда, назад, в те русские масленицы, хороводы, ярмарки, трактиры, вечерние звоны, нарядные сарафаны и рубахи, - это теперь мы видим, что там была светлая-то жизнь, а вовсе не здесь, где занюханные агитпункты и клубы, магазины с примитивными ассортиментами и чудовищными ценами на все. Но тогда мирная, благодатная человеческая жизнь казалась привычной и, возможно, поднадоевшей, будущее же казалось фантастическим и райским. Ну что же, как говорится - за что боролись, на то и напоролись. В-четвертых, победа произошла еще и потому, что тоже ведь, кроме большей части командиров и почти всех комиссаров, солдатики-то, то бишь бойцы, были русские. Воевать русские умеют, это известно всем издавна. Самоедства тоже у нас всегда хватало, как у всякого многочисленного народа. Давай! Чего там? Мильон туда, мильон сюда, подумаешь, нас много, не сосчитать, кроши, руби, строчи. Четыре года продолжалась вакханалия крови к вящей радости "странников", потирающих руки от удовольствия. - Но Чапаев, Буденный, Фурманов, Анка-пулеметчица? - Многие клюнули на фиктивные лозунги. Вообразим: в регулярной русской армии, в той же Белой Добровольческой армии, Чапаев или Буденный не скоро могли бы стать кем-нибудь, кроме того, кем они были на самом деле. Унтер-офицерами или фельдфебелями. Да, у Буденного за личную храбрость был полный ряд Георгиевских крестов, ну, стал бы он офицером по законам России, вот и все. А тут, пожалуйста, тебе - армия. Чапаеву - дивизия. Однако фактическими командирами этих дивизий были, как вам известно, комиссары. Чапаев без Фурманова и пальцем не мог пошевелить. Чапаевы были нужны. Вот она - новая-то власть: унтер-офицер - и вдруг командир дивизии! Ну и скачет на лихом коне храбрый унтерофицер. А командует им, извините, все-таки Фурманов. - Русский же. - Не знаю его происхождения, хоть и есть довольно распространенная фамилия Фурман. Попадались, наверное, и русские комиссары, не без того. Несколько процентов, возможно, было и русских. Анка же пулеметчица... ее настоящая фамилия Бельц. Жалко ли ей было расстреливать из-под куста русских интеллигентов? - Как интеллигентов? Офицеров! - Ну да. А офицеры разве не интеллигенты? Помните, наверное, реплику из того же фильма? "Красиво идут!" - говорит боец, сидящий в окопе, про Каппелевский офицерский полк. "Тили-ген-ция!" - отвечает ему другой. Вот, значит, и ответ на то, кого расстреливала из пулемета Анна Бельц. Да, может быть, и не все комиссары были нерусскими. Были и коллаборационисты, то есть сотрудники, введенные в заблуждение несбыточными лозунгами и надеждами, но все же нерусских среди комиссаров было большинство. Не забывайте, что главнокомандующим был Лев Давидович Бронштейн . Ну а бойцы-молодцы, русачки, это уж точно ура! Заставь дурака Богу молиться, он и лоб расшибет. - По красивые песни о гражданской войне? Значит, была у них какаято красота. - Песни о гражданской войне, а не песни гражданской войны. Ведь все эти "Каховки", "Гренады", "Дан приказ ему на запад", "В степи под Херсоном высокие травы", "Тачанки", "Марши Буденного" или "По военной дороге шел в борьбе и тревоге боевой восемнадцатый год", или "Подари мне, сокол, на прощанье саблю" - все эти песни написаны уже потом, в тридцатые годы, поэтами-профессионалами Светловым, Голодным, Островым, Исаковским, Асеевым, Сурковым. Это была целенаправленная, сверху заказанная оромантизация задним числом братоубийственной, безобразнейшей бойни. Там были тиф и бред, расстрелы и грабежи, пожары, муки и стоны, хриплые "ура" с обеих сторон и кровь, кровь, кровь, русская кровушка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116