Вас кто-нибудь спрашивает?
Морестан. И хуже всего то, что она все-таки виновна!
Антуанетта. Как – виновна?
Севинье (жестко) . Морестан!
Морестан. Извините, господин следователь. Но вы меня просили, что если вы увлечетесь…
Антуанетта (взрываясь). Я была права, ты в нее влюбился!
Севинье. Этого еще не хватало!
Антуанетта. Она тебя прекрасно раскусила! Для чего это она рассказывала, что носит платье на голое тело?
Севинье. Она невиновна – говорю вам раз и навсегда.
Антуанетта. Тебе что, жалованье платят за то, чтобы ты разыскивал невиновных?
Севинье. Дорогая, до вечера!
Антуанетта. Тогда надо было стать адвокатом!
Севинье (сухо). До вечера!
Антуанетта (Морестану). А вы знаете, кого он считает убийцей?
Морестан (искренне). Нет! Честно говоря, даже не подозреваю!
Севинье. Господин секретарь, вы уже сообщили мне свое мнение, благодарю вас.
Короткая пауза.
Антуанетта (покаянно). Извини, что я вмешиваюсь в твои дела!
Севинье. Не извиняйся, Антуанетта. Тем более, что мои дела – твои дела. К несчастью для тебя!
Антуанетта (как эхо). К несчастью?
Севинье. Иди, родная. К девяти я буду.
Антуанетта (очень нежно). Мы, наверно, жили бы счастливей, если бы я меньше тебя любила! (Посылает ему воздушный поцелуй и выходит).
Морестан (недовольно). Вы ей сказали – «к девяти»?
Севинье. К девяти… Или даже к половине десятого. Потому что после обыска мы еще вернемся сюда.
Морестан. Должен сообщить вам одну неприятную новость. Мы сегодня фигурируем в утреннем выпуске «Орор». С огромным портретом красавицы «невиновной». (Достает и показывает газету.)
Севинье. На первой странице?
Морестан. К счастью, на предпоследней. Но теперь уже существует «дело Остоса».
Севинье (бросает взгляд на статью и складывает газету). Тем хуже для нас! (Меняя тон.) Послушайте, Морестан, сейчас, когда я попрошу вас ввести свидетеля, – не торопитесь!
Морестан (удивленно). Как так «не торопитесь»!
Севинье. Да так. Приведите все в порядок на своем столе, споткнитесь, может быть, обо что-нибудь! Словом – не спешите!
Стучат.
Войдите.
Эли Кардиналь заглядывает в комнату и входит. Это государственный адвокат. Он в мантии. Он молод, полон усердия, искренен и приятен. Далее все происходит очень быстро.
Кардиналь. Здравствуйте, господин секретарь.
Морестан. Уважаемый мэтр…
Кардиналь (представляясь Севинъе). Эли Кардиналь…
Севинье. А! Мой дорогой мэтр, очень рад, что вы заглянули ко мне до того, как я вызвал вашу подопечную! Вы видели ее?
Кардиналь. Да, видел вчера в Рокетской тюрьме и сейчас в коридоре.
Севинье. Расскажите.
Кардиналь. Она меня очень плохо встретила. Она вообще не хотела никакого адвоката. Я боялся, как бы она мне кости не переломала!
Севинье. Кости? Все они одинаковы! (Встретив изумленный взгляд Морестана.) Не напрягайтесь, вам все равно не понять!
Кардиналь. Должен сказать, что бедная девушка в таком состоянии!.. А в Рокетах ведь ужасно. Она три ночи не спала.
Севинье. Я тоже.
Кардиналь. И я ее понимаю. Она ведь так бесхитростна. Ей нужен адвокат – виртуоз.
Севинье. Вы не верите в правосудие.
Кардиналь (слабо). Нет, верю.
Севинье. Нужно произносить это с большей убежденностью.
Кардиналь. Я бы очень хотел, но мои коллеги уверяют, что для вас это дело решенное.
Севинье (спокойно и четко). А оно – не решенное.
Короткая пауза.
Кардиналь (в восторге). Но тогда – прошу прощения! Это меняет все! Мы им покажем, что значит государственный адвокат!
Севинье. Не впадайте сразу в другую крайность!
Кардиналь. Разве в крайности дело?
Севинье. И не предвосхищайте моих выводов. Я не говорю вам, что Жозефа Лантене невиновна, я говорю вам, что не она – убийца!
Кардиналь. Я чувствую, что вы в этом уверены даже больше, чем я! (Поднимает голову.) И подумать только, что эта дура вас ненавидит.
Севинье (удивлен). А!.. Морестан, приведите ее.
Полицейский вводит Жозефу и сам садится в отдалении. За время, проведенное в тюрьме, Жозефа сильно изменилась. Она очень бледна, под глазами круги, глаза от этого кажутся еще больше. Губы белые, и не только потому, что у заключенных отбирают губную помаду. Причесана она кое-как, но, несмотря на это, еще более привлекательна, чем раньше.
Жозефа (к Севинье, с тревогой и отчаянием). Я знаю, что вы меня ненавидите! Но выпустите меня, выпустите меня из этого ада! Я расскажу вам все, что знаю. Но я невиновна, и я не хочу в тюрьму!
Севинье (полицейскому). Ваше присутствие необязательно. Подождите в коридоре. (Жозефе.) Садитесь!
Полицейский по-военному отдает честь и выходит.
Жозефа (в ярости). Я там подыхаю, а вам хоть бы хны!
Севинье. Что вы! Успокойтесь! (Ласково.) Садитесь, мадемуазель.
Жозефа (потрясенно). Мадемуазель! В первый раз ко мне так обращаются!
Севинье и Кардиналь обмениваются взволнованными взглядами.
Севинье (недоверчиво). Не может быть.
Жозефа. На родине меня звали на «ты» и «Жозефа»; в замке на «вы» и «моя милая». Никогда меня не называли «мадемуазель». Спасибо, господин следователь.
Севинье. Садитесь же.
Жозефа (покорно садится и мечтательно произносит). Мадемуазель – как красиво! Даже в «Орор» и то меня просто «девушкой» назвали.
Севинье. Как? Вы видели «Орор»?
Жозефа. Она даже у меня с собой. (Вынимает газетную страницу из-за пазухи.) Гляньте-ка на этот снимок! Позор да и только!
Севинье. Как вы достали газету?
Жозефа (меланхолично). Если он это видел! На предпоследней странице! Вылитая наша соседка, тетка Рагунь. Ей восемьдесят лет.
Севинье (терпеливо и настойчиво). Как вы достали эту газету?
Жозефа. В первый день в Рокетах можно достать все что хочешь.
Севинье. Через служащих?
Жозефа. Через других заключенных, но сдается мне, что сегодня вечером или завтра… одним словом, вскоре придется так или иначе за это расплачиваться. (Ее передергивает от отвращения.)
Севинье. Вас очень трудно допрашивать.
Жозефа. Сегодня – нет. Сегодня я буду вас во всем слушаться. (С глубоким отвращением.) Я не хочу сидеть в тюрьме.
Севинье. Вот и прекрасно. (Ласково.) Первый вопрос…
Жозефа (перебивает его). В тот раз здесь был ледник. А сегодня – дышать нечем! (Снимает свое пальто и очень аккуратно вешает на спинку стула.)
Морестан. Господин следователь, может быть, мне открыть окно?
Севинье (соглашаясь). Будьте добры. (Жозефе.) Я повторяю: первый вопрос – и единственно важный вопрос – имя вашего любовника?
Жозефа. Мигель Остос.
Севинье (раздражаясь). Не стройте из себя дуру! Это, по-вашему, называется – хорошо себя вести? Я вас спрашиваю, кто тот – другой.
Жозефа молчит.
Не хотите отвечать?
Кардиналь. Отвечайте, пожалуйста.
Жозефа молчит.
Я вам ведь говорил…
Севинье (сухо). Простите, мэтр. Разрешите вам напомнить, что во время следствия вы не имеете права выступать от имени вашей клиентки…
Кардиналь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Морестан. И хуже всего то, что она все-таки виновна!
Антуанетта. Как – виновна?
Севинье (жестко) . Морестан!
Морестан. Извините, господин следователь. Но вы меня просили, что если вы увлечетесь…
Антуанетта (взрываясь). Я была права, ты в нее влюбился!
Севинье. Этого еще не хватало!
Антуанетта. Она тебя прекрасно раскусила! Для чего это она рассказывала, что носит платье на голое тело?
Севинье. Она невиновна – говорю вам раз и навсегда.
Антуанетта. Тебе что, жалованье платят за то, чтобы ты разыскивал невиновных?
Севинье. Дорогая, до вечера!
Антуанетта. Тогда надо было стать адвокатом!
Севинье (сухо). До вечера!
Антуанетта (Морестану). А вы знаете, кого он считает убийцей?
Морестан (искренне). Нет! Честно говоря, даже не подозреваю!
Севинье. Господин секретарь, вы уже сообщили мне свое мнение, благодарю вас.
Короткая пауза.
Антуанетта (покаянно). Извини, что я вмешиваюсь в твои дела!
Севинье. Не извиняйся, Антуанетта. Тем более, что мои дела – твои дела. К несчастью для тебя!
Антуанетта (как эхо). К несчастью?
Севинье. Иди, родная. К девяти я буду.
Антуанетта (очень нежно). Мы, наверно, жили бы счастливей, если бы я меньше тебя любила! (Посылает ему воздушный поцелуй и выходит).
Морестан (недовольно). Вы ей сказали – «к девяти»?
Севинье. К девяти… Или даже к половине десятого. Потому что после обыска мы еще вернемся сюда.
Морестан. Должен сообщить вам одну неприятную новость. Мы сегодня фигурируем в утреннем выпуске «Орор». С огромным портретом красавицы «невиновной». (Достает и показывает газету.)
Севинье. На первой странице?
Морестан. К счастью, на предпоследней. Но теперь уже существует «дело Остоса».
Севинье (бросает взгляд на статью и складывает газету). Тем хуже для нас! (Меняя тон.) Послушайте, Морестан, сейчас, когда я попрошу вас ввести свидетеля, – не торопитесь!
Морестан (удивленно). Как так «не торопитесь»!
Севинье. Да так. Приведите все в порядок на своем столе, споткнитесь, может быть, обо что-нибудь! Словом – не спешите!
Стучат.
Войдите.
Эли Кардиналь заглядывает в комнату и входит. Это государственный адвокат. Он в мантии. Он молод, полон усердия, искренен и приятен. Далее все происходит очень быстро.
Кардиналь. Здравствуйте, господин секретарь.
Морестан. Уважаемый мэтр…
Кардиналь (представляясь Севинъе). Эли Кардиналь…
Севинье. А! Мой дорогой мэтр, очень рад, что вы заглянули ко мне до того, как я вызвал вашу подопечную! Вы видели ее?
Кардиналь. Да, видел вчера в Рокетской тюрьме и сейчас в коридоре.
Севинье. Расскажите.
Кардиналь. Она меня очень плохо встретила. Она вообще не хотела никакого адвоката. Я боялся, как бы она мне кости не переломала!
Севинье. Кости? Все они одинаковы! (Встретив изумленный взгляд Морестана.) Не напрягайтесь, вам все равно не понять!
Кардиналь. Должен сказать, что бедная девушка в таком состоянии!.. А в Рокетах ведь ужасно. Она три ночи не спала.
Севинье. Я тоже.
Кардиналь. И я ее понимаю. Она ведь так бесхитростна. Ей нужен адвокат – виртуоз.
Севинье. Вы не верите в правосудие.
Кардиналь (слабо). Нет, верю.
Севинье. Нужно произносить это с большей убежденностью.
Кардиналь. Я бы очень хотел, но мои коллеги уверяют, что для вас это дело решенное.
Севинье (спокойно и четко). А оно – не решенное.
Короткая пауза.
Кардиналь (в восторге). Но тогда – прошу прощения! Это меняет все! Мы им покажем, что значит государственный адвокат!
Севинье. Не впадайте сразу в другую крайность!
Кардиналь. Разве в крайности дело?
Севинье. И не предвосхищайте моих выводов. Я не говорю вам, что Жозефа Лантене невиновна, я говорю вам, что не она – убийца!
Кардиналь. Я чувствую, что вы в этом уверены даже больше, чем я! (Поднимает голову.) И подумать только, что эта дура вас ненавидит.
Севинье (удивлен). А!.. Морестан, приведите ее.
Полицейский вводит Жозефу и сам садится в отдалении. За время, проведенное в тюрьме, Жозефа сильно изменилась. Она очень бледна, под глазами круги, глаза от этого кажутся еще больше. Губы белые, и не только потому, что у заключенных отбирают губную помаду. Причесана она кое-как, но, несмотря на это, еще более привлекательна, чем раньше.
Жозефа (к Севинье, с тревогой и отчаянием). Я знаю, что вы меня ненавидите! Но выпустите меня, выпустите меня из этого ада! Я расскажу вам все, что знаю. Но я невиновна, и я не хочу в тюрьму!
Севинье (полицейскому). Ваше присутствие необязательно. Подождите в коридоре. (Жозефе.) Садитесь!
Полицейский по-военному отдает честь и выходит.
Жозефа (в ярости). Я там подыхаю, а вам хоть бы хны!
Севинье. Что вы! Успокойтесь! (Ласково.) Садитесь, мадемуазель.
Жозефа (потрясенно). Мадемуазель! В первый раз ко мне так обращаются!
Севинье и Кардиналь обмениваются взволнованными взглядами.
Севинье (недоверчиво). Не может быть.
Жозефа. На родине меня звали на «ты» и «Жозефа»; в замке на «вы» и «моя милая». Никогда меня не называли «мадемуазель». Спасибо, господин следователь.
Севинье. Садитесь же.
Жозефа (покорно садится и мечтательно произносит). Мадемуазель – как красиво! Даже в «Орор» и то меня просто «девушкой» назвали.
Севинье. Как? Вы видели «Орор»?
Жозефа. Она даже у меня с собой. (Вынимает газетную страницу из-за пазухи.) Гляньте-ка на этот снимок! Позор да и только!
Севинье. Как вы достали газету?
Жозефа (меланхолично). Если он это видел! На предпоследней странице! Вылитая наша соседка, тетка Рагунь. Ей восемьдесят лет.
Севинье (терпеливо и настойчиво). Как вы достали эту газету?
Жозефа. В первый день в Рокетах можно достать все что хочешь.
Севинье. Через служащих?
Жозефа. Через других заключенных, но сдается мне, что сегодня вечером или завтра… одним словом, вскоре придется так или иначе за это расплачиваться. (Ее передергивает от отвращения.)
Севинье. Вас очень трудно допрашивать.
Жозефа. Сегодня – нет. Сегодня я буду вас во всем слушаться. (С глубоким отвращением.) Я не хочу сидеть в тюрьме.
Севинье. Вот и прекрасно. (Ласково.) Первый вопрос…
Жозефа (перебивает его). В тот раз здесь был ледник. А сегодня – дышать нечем! (Снимает свое пальто и очень аккуратно вешает на спинку стула.)
Морестан. Господин следователь, может быть, мне открыть окно?
Севинье (соглашаясь). Будьте добры. (Жозефе.) Я повторяю: первый вопрос – и единственно важный вопрос – имя вашего любовника?
Жозефа. Мигель Остос.
Севинье (раздражаясь). Не стройте из себя дуру! Это, по-вашему, называется – хорошо себя вести? Я вас спрашиваю, кто тот – другой.
Жозефа молчит.
Не хотите отвечать?
Кардиналь. Отвечайте, пожалуйста.
Жозефа молчит.
Я вам ведь говорил…
Севинье (сухо). Простите, мэтр. Разрешите вам напомнить, что во время следствия вы не имеете права выступать от имени вашей клиентки…
Кардиналь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23