— Давай-ка не задерживай, выходь! — скомандовал он. — Именем пролетарской революции!..
Мишель только диву давался, сколь быстро старорежимный сыщик освоил новые приемы ведения следствия и обороты речи.
— Никуда мы не пойдем! — запротестовали анархисты, цепляясь за спинки стульев. — Не по закону то!
— Закон есть пережиток прошлого! — напомнил Валериан Христофорович недавние Сашкины слова, нетерпеливо теребя «маузер». — Так что выходьте, граждане, не томите караул, коему теперь отдыхать положено! Счас мы вас по-быстрому стрельнем да пойдем себе спать — чай на дворе утро уже...
И демонстративно, во весь рот, зевнул.
Слова Валериана Христофоровича, но пуще его внушительный вид и браво отданные приказы возымели нужное действие.
— А ежели мы скажем, у кого те побрякушки взяты? — быстро спросил Сашка-матрос, беспокойно заглядывая в лица Мишеля и Валериана Христофоровича.
— Тогда мы с этим делом погодим, — для порядку малость посомневавшись, посулил ему Валериан Христофорович. — Как скажешь, товарищ Фирфанцев, — погодим?
— Погодим, — согласно кивнул Мишель. — Отчего не погодить.
— Ну, давай говори, — вновь оборотился Валериан Христофорович к анархистам.
— Про что говорить-то?
— Про все, чего знаешь! В первую голову — откель это, с вмятиной, колье? Кто его тебе дал? Да гляди — не ври мне! Ну!
— Комиссар ваш, — с неохотой ответил Сашка-матрос. — По фамилии Сиверцев. Тот, что в Чрезсовэкспорте работает. Он ране тоже анархистом был, да после к вам, к большевикам, переметнулся.
Сиверцев?.. А ведь и верно — ему самому ценности, что у Федьки Сыча изъяты, были переданы по описи, на ответственное хранение! А он их, выходит, вместо того чтобы пуще ока беречь, тут же бывшим приятелям своим анархистам снес, а те их на спирт сменяли! Или не все сменяли?
— Сколь тех драгоценностей было? — спросил Валериан Христофорович.
— Много — мешок, а может, поболе. Счас разве упомнить.
— Хороша мера весов — мешок или два! Бриллиантов!.. Революционная мера...
— У него такого добра сколь хошь — полна комната, — простодушно ответил Сашка-матрос.
— А вам он их зачем дал?
— На борьбу! — гордо заявил Сашка-матрос.
— За что?
— За свободу личности!
— Он — дал, а вы куда подевали?
— Пропили, — мрачно сообщил Сашка-матрос.
— Неужто все? — усомнился Мишель.
— Нет — какие отличившимся анархистам роздали, а иные продали.
— Кому продали?
— Частью иностранцу одному — Хаммеру. Частью в скупку снесли.
В скупку?.. Какие ныне скупки, коли они все до одной советской властью закрыты? А не врет ли он часом?
— Адреса скупок назвать можешь?
— Отчего не назвать — могу, — пожал плечами Сашка-матрос. — Про них все знают — на Хитровке две, на Пятницкой еще, на Трубной да в Китайгороде.
Там золото с бриллиантами, украшения и меха берут. И картины тоже! Хошь днем, хошь ночью...
Выходит, в Москве действует целая сеть скупок, через которую широким потоком идет неучтенное и ворованное золото, и никто о том не знает?! Вот и след сыскался, да еще какой!.. Да не один, а сразу несколько!
Мишель почувствовал, как все существо его охватывает азарт сродни охотничьему. А ну как прямо теперь, пока молва о разгроме анархистов по городу не разошлась, по адресам тем нагрянуть, да всех, кто там есть, с поличным взять?! Иностранца — Хаммера того — вряд ли теперь сыскать, а вот скупки накрыть надобно бы!
Мишель быстро глянул на Валериана Христофоровича — тот удивленно воззрился на него. Мишель кивком пригласил его в сторонку пошептаться.
— А что, Валериан Христофорович, не желаете ночную прогулку совершить?
— Куда это? — насторожился старый сыщик.
— А туда, куда сии молодцы ценности ворованные снесли.
— В скупку-с?! — ахнул Валериан Христофорович.
— Точно так, — кивнул Мишель. — Ежели не теперь, то после, как все узнают про анархистов, будет поздно! Или теперь или уж никогда!
— Да-да, — согласно закивал Валериан Христофорович. — Как они узнают, что анархистов арестовали, гак сразу торговлю свою бросят да по хитрованским щелям попрячутся. Теперь бы их в самый раз брать! Да только не мало ли нас для сей авантюры-с?
Сил верно у них было немного — сам Мишель, преклонных лет отставной полицейский да, может быть, еще Паша-кочегар, который, впрочем, один десятка стоит. Можно еще в подмогу пару солдат поклянчить, только навряд ли теперь, после боя, их дадут.
— Не знаю, не знаю, милостивый государь, — чесал в затылке Валериан Христофорович. — Втроем облавы не учинить-с!
— А мы не числом, мы умением! — бодро заявил Мишель. — Да и что толку в числе, коли в саму-то скупку нам с вами на пару идти — более никого с собой не возьмешь. Ежели боле — то они насторожатся да ничего не станут у нас брать.
— Так вы не с пустыми руками идти желаете? — оживился старый сыщик. — Дабы их с поличным взять, как они краденую вещь у нас купят? А коли купят — так уж им не отпереться!..
— Точно так! — кивнул Мишель. — Мы войдем да вещицу им предложим, а как они ее купят, всех, кто там есть, арестуем. А Паша, тот под дверью караулить станет, на случай, ежели кто побежать удумает.
— Ай молодца, господин-товарищ Фирфанцев! — восторженно воскликнул Валериан Христофорович. — Прямо Кутузов Михаил Илларионович, хоть и при двух очах! Вам бы сыском российским командовать!..
На том, хоть и была опаска упустить злодеев, и порешили.
Валериан Христофорович пошел к арестованным анархистам.
Сказал, хмуря брови:
— Коли вы раскаялись в содеянном и желаете искупить свою вину пред советской властью, то надобно, чтобы вы с нами теперь пошли!
— Куда пошли? — напрягся Сашка-матрос.
— В скупки! Коли укажете на них, может, и спишет вам новая власть ваши прегрешения. — Да, на дверь косясь, добавил для острастки:
— Ну что?.. Отпускать мне конвой или погодить малость?
Сашка-матрос метнулся испуганным взглядом в сторону полуоткрытой двери.
— Коли так надо — так ладно, — кивнул он.
А молчаливого Макара, того и вовсе никто ни о чем не спрашивал, он завсегда и во всем был согласный с Сашкой-матросом.
— Значит, едем?
— Ага...
Валериан Христофорович вновь высунул голову в пустой коридор и, никого пред собой не увидев, громко крикнул:
— Спасибо, товарищи солдаты!.. Можете быть свободны!.. Ликвидация покуда откладывается!..
Глава XXVII
— И что же вы, любезнейший, хотите знать? — спросил Михаил Львович.
— Все! — честно признался Мишель-Герхард фон Штольц. — Все об алмазах! По крайней мере, о древних.
— Ну... это тема очень обширна. И я бы сказал — вечна. Как и сами алмазы. Кстати, древние индусы считали, что в далекой стране на берегу моря стоит огромная алмазная гора, упирающаяся вершиной в облака. И что один раз в тысячу лет на вершину горы прилетает серебристая птица, которая точит о камень свой клюв.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66