Не оставались безучастными к визиту и прочие административно-хозяйственные службы. Дорожники в спешном порядке укрепляли мосты, связисты проверяли кабельное хозяйство, военные выставляли усиленные караулы подле арсеналов, оружейных комнат и ангаров с тяжелой техникой, железнодорожники заворачивали на объездные магистрали или ставили в тупики составы со взрыво-огнеопасными грузами. Трудились все, хотя мало кто осознавал свое место в общем плане профилактическо-подготовительных работ. Они просто переводили стрелки, опечатывали оружейки, перестилали асфальт...
Так поступательно, мощно и совершенно незаметно для глаз обывателей раскручивались маховики гигантской машины, именуемой на казенном языке мероприятиями по обеспечению личной безопасности Президента.
Глава 18
Он был единственным офицером в службе Безопасности, которому я мог более или менее доверять. В силу своих служебных обязанностей негласно надзирая за своими коллегами по плащу и кинжалу, я давно составил о каждом определенное мнение. Лучшее — об этом, необходимом мне сейчас офицере. Все прочие в моем деле были не только бесполезны, но и опасны.
Конечно, собираясь выходить на прямой контакт с человеком, не принадлежащим Конторе, я рисковал. Но, не выходя на контакт, я рисковал много большим. Время одиночного противостояния заговорщикам закончилось. Мне нужны были помощники. Быть в двух-трех местах одновременно я не мог. Довериться старой агентуре после того, как я официально дезертировал с поста Резидента Конторы в неизвестном направлении, — тем более. Мои московские союзники молчали. Других каналов связи с ними, кроме проваленного контактного телефона, я не знал. Близких друзей, способных не задумываясь броситься за меня в драку, я не имел. У конторских в принципе не бывает друзей, потому что любой друг, узнавший хоть на полслова больше положенного, автоматически зачислялся в стан врага и подлежал... несчастному случаю. Волей-неволей приходилось искать случайных союзников.
Офицера я «поймал» на рыбалке.
— Как клев?
— Так себе.
— А если я устроюсь рядом с вами?
— Валяйте, я реку не откупал.
Полчаса мы честно кидали крючки в воду, пока я не убедился, что мой сосед чист.
— У вас лишнего лоплавочка не отыщется? — спросил я.
Офицер молча раскрыл коробочку с рыболовными принадлежностями. Я подошел и стал копаться в крючках, грузилах, поплавках, а затем, так ничего и не взяв, захлопнул коробку.
— Вообще-то я к вам не как к рыбаку, а как к работнику Безопасности. Офицер напрягся.
— Если у вас дело, то придите завтра ко мне на службу.
— У меня дело, но на службу я к вам не приду.
— В таком случае ничем не могу вам помочь.
— Дело идет о покушении на жизнь Президента. Если вы меня сегодня не выслушаете, завтра страна лишится главы государства, а вы погон, зарплаты и спокойной старости.
— Подобные вопросы выше моей компетенции. Вам необходимо обратиться к моему начальству.
— Я не уверен, что ваше начальство не участвует в заговоре.
Офицер молчал, глядя на поплавок, который нещадно теребила обгладывающая червя рыба.
— И все же я не могу вам помочь.
— Но выслушать вы меня можете, учитывая, что в вашу организацию я все равно не приду? Если вы боитесь наказания за инициативу, укажете в рапорте, что в других обстоятельствах неизвестный дать информацию отказался. Что единственной возможностью выслушать его было принять его условия. Поймите, я имею основания говорить то, что говорю.
Офицер давно уже оценил обстоятельства, при которых случилась наша встреча, мою выходящую за рамки просто сплетен информированность, мой безупречно наложенный и до неузнаваемости изменивший внешний облик грим.
— Кто вы?
— Скажем, так — коллега по ведомству.
— Хорошо, я готов вас выслушать. Только позвольте мне переодеться.
Я отрицательно покачал головой. Откуда я знаю, что у него в машине. Может, пистолет-пулемет, может, диктофон или переносная радиостанция.
— Давайте говорить здесь. И давайте рыбачить. Кстати, у вас клюет.
Офицер поднял удочку, снял с крючка крупного ерша, машинально бросил его в садок.
— Беседа, конечно, будет записываться?
— Нет, но, если вы мне не верите, можете молчать. Я готов общаться в режиме монолога. На мои вопросы отвечайте кивками головы. Договорились?
Офицер утвердительно опустил подбородок. В течение получаса я изложил ему все, что могло помочь делу и не навредить моему собеседнику.
— Если вы хотите стопроцентной уверенности, отсмотрите газеты за последний год, поинтересуйтесь деятельностью преступных авторитетов и визитами к ним делегатов столичных группировок, проанализируйте сводки происшествий. Единственно, что прошу, — не пишите скоропалительных рапортов начальству. Не за себя прошу, о вас заботясь. Вряд ли после подобных признаний вы доживете до следующей зарплаты. Это вы, надеюсь, понимаете?
Офицер вновь кивнул.
— Если вы поверите мне, позвоните по телефону. — Я показал ему пальцами несколько цифр. — И не пытайтесь искать меня по этому номеру. Там будет стоять только автоответчик. С вами мы больше не увидимся, даже если будем сотрудничать. Прощайте.
Я уходил от него без рукопожатий, пятясь спиной и не отводя взгляда от его рук и ног. При всей адекватности его восприятия я не должен был исключать возможность спонтанного нападения. Проглотить подобную информацию сразу, да так, чтобы она поперек горла не встала, может далеко не каждый. Но каждый, имеющий отношение к спецслужбам, способен понять, что его очень ловко и незаметно для него загнали в тупик. Что так и есть. Пойти и доложить по инстанции о происшествии — значит, подставить свою жизнь, если покушение имеет место быть. Промолчать — значит, стать невольным соучастником игры, конечный итог которой не ясен. Пойти или не пойти? Подать рапорт или воздержаться?
Я надеялся на инстинкт самосохранения и благоразумие офицера. Не станет он рисковать головой и карьерой только ради того, чтобы продемонстрировать начальству свое служебное рвение. Зачем ему рассказывать о встрече, о которой никто никогда, кроме как от него самого, узнать не сможет? Да и что ему говорить? Я не оставил ему ни одной информационной зацепки, кроме пока еще пустого телефона. Так, досужая болтовня параноидального соседа по рыбалке. Одни рассказывают про во-от такого сома, сорвавшегося с зимней удочки, а этот про покушение на Президента, к которому он имеет непосредственное отношение. В лучшем случае над ним посмеются, в худшем — потребуют к ответу за незадержание подозрительного субъекта. И совсем в плохом — после того, как покушение, о котором говорил незнакомец состоится, понавешают всех возможных собак.
Нет, этот выбранный мной из всех прочих офицер достаточно опытен и умен, чтобы совершать необдуманные поступки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91