Их, пуль, в обойме, чай, не одна. Конечно, может, и моя есть. Но последняя. Самая последняя! Иначе я не согласен.
Для меня только одна форма самоубийства приемлема — вначале они, потом я! А если я сейчас в мир иной тихо отойду, кто им мои мучения припомнит? Кто спросит за все?
И дело уже не в спасении, не в конторском приказе, хотя черт его знает, что там в Конторе происходит и за нее или против нее я выступаю, тот приказ исполняя. Дело в принципе. Дело в том — кто кого.
Они — меня! Или я — их!
Глава 31
Я полез на рожон. Я уже знал туда дорогу. На хитроумные комбинации у меня не было ни сил, ни времени, ни желания. Это спец, над которым начальство висит, не может себе позволить неоправданного риска, а без роду и племени утопленник — сколько угодно. Утопленника Устав за руки не держит.
Два дня я пас место моего недавнего заточения и мост, с которого так неудачно, с точки зрения расследовавших ДТП гаишников, и так удачно со своей свалился несколько дней назад. Я искал знакомое мне лицо. Искал с помощью длиннофокусной оптики издалека, памятуя, что с не меньшим усердием разыскиваемые ищут меня. В соревновании, кто в кого первый пальцем ткнет, выиграл я.
Мне повезло больше.
Я отследил все показавшиеся мне подозрительными машины. Особенно с зашторенными окнами и матовыми стеклами. Не может же человек безвылазно в машине жить? Должен же он хоть изредка из нее выходить по надобности? Ну хотя бы для того, чтобы с женой увидеться, детей по головке погладить?
Должен.
Потому что не бывает легальных агентов без семьи. Тогда бы всех их можно было вычислять по печатям в паспорте. Круглый холостяк? Значит, либо импотент, либо разведчик. Выходи строиться. Это только мы, конторские, обходимся без домашней ласки. А также настоящих фамилий, биографий и мест работ. Мы особняком стоим. А эти — другое дело. Этим легалам без прикрытия нельзя.
Вот возле таковых прикрытий я их и стану отлавливать. Как волков подле логова. В конечных пунктах их автомобильных маршрутов.
Пятнадцать машин я отследил впустую. А вот шестнадцатая принесла мне удачу. Блеснули затемненные стекла, открылись бронированные дверцы, и вышел из-за них на свет Божий, да-да, он, мой допрашивавший меня враг-спаситель. И пошел себе ножками как обычный советский гражданин к обшарпанной двери подъезда.
А вы думали, спецы ходят сквозь барабанный бой роты почетного караула и шпалеры выстроившихся коридором телохранителей? Нет, обычно ходят. Они же не официальные генералы, коим охранный шум-тарарам по должности положен. Они же вояки ТАЙНЫЕ! Им к себе привлекать внимание нельзя.
Так что вполне может быть, что и у вас в соседях ходит какой-нибудь генерал-суперкиллер, настрелявший живого народу больше, чем другой охотник — зайцев. А вы ему про дела подъездные, про то, кто в какой квартире напился, кто с кем подрался, а кто окурками на лестнице сорит. А он вам в ответ — и не говорите, нет с ними сладу. Это ему-то. Да ему подъезд, дом, улицу, город средней руки от дебоширов-хулиганов избавить, что вам пол подмести. И даже быстрее.
Но нельзя! Высовываться нельзя. От простого, измученного коллективным бытом гражданина отличаться нельзя. Вот и приходится обходиться без излишеств — без телохранителей, спецтехники и т.п. демаскирующих роскошеств. Так, разве по мелочи: стекла на окнах пуленепробиваемые, хотя на вид совершенно обычные, один-два соседа из сослуживцев, бригада боевиков-охранников, расквартированная где-нибудь поблизости, бронерубашечка с бронетрусами, пистолетик сорок пятого калибра в потайном кармашке и краснокожий документик, а то и два еще более убойного калибра.
Хорошо быть тайным агентом-командиром. Но и плохо.
Потому хотя бы, что вот такой невоспитанный вроде меня супротивник запросто может в том подъезде к холодной стенке прижать. И в отличие от случайного грабителя с ним просто так не сладить. Он все заранее подготовит. И квартирку подходящую освободит, жильцов куда-нибудь по бесплатным билетам в цирк или в профилакторий отправив. И отходный путь через чердак или окна протопчет. И о контрольном радиосигнале, который положено подать водителю, едва захлопнув дверь в квартиру, позаботится. Все продумает. Ничего не упустит.
Станет подниматься вот так вот тайный агент по лестнице после трудового дня, и услышит вдруг за дверью ссору-перебранку, и увидит, как дверь та настежь распахивается. Отступит вежливо в сторону, чтобы в чужую склоку не мешаться. А его хлоп по затылку резиновой дубинкой и волоком внутрь. И сигнал тут же, чтобы водитель ненароком тревогу не поднял.
Здравствуй, спаситель! Это ты меня с помощью багров и водолазов на дне реки искал? Так вот он я. Поговорим?
— Живой, значит, — первое, что сказал мой вынужденный собеседник, придя в себя. — Выплыл!
— Такие ребята, как я, не тонут. Состав не тот.
— Похоже, — согласился он, ощупывая затылок.
— Другие контрольные сигналы, кроме «Я дома», есть? Молчание.
— Это я к тому, что лишний шум в первую очередь во вред тебе. Мне уже терять нечего. Я уже утопленник. А тебе еще служить и служить. Ты вовремя кнопку не нажмешь, охрана налетит, меня повяжет. Хочешь не хочешь, мне придется показания давать. Правдивые. И зачем тебе это? Конечно, я при задержании могу случайно застрелиться, ну чтобы врагу живым не даться. Но это только усугубит. Тогда я информацию остановить уже не смогу. Ты же понимаешь, не по своей охотке я к вам шел, не по своей инициативе сбегал, не по своему желанию сейчас с тобой встречаюсь. Ну ведь раньше-то ты все правильно рассудил. Итак? Предусмотрены ли дополнительные формы связи?
— Через двенадцать минут я должен выйти в эфир повторным сигналом либо продублировать его телефонным звонком.
— Ну вот теперь я вижу, что ты расположен к беседе.
— Не кривляйся. Говори, что нужно.
— Пустяк. Имя и адрес твоего Куратора.
— А личной встречи с Господом Богом не требуется?
— В этом ты мне не помощник. Господь Бог не по вашему ведомству.
— Нет!
— Угрожать тебе пытками, смертью, здоровьем семьи, карами небесными, геенной огненной, я так понимаю, бессмысленно?
Он только криво усмехнулся.
— А покупать?
— Сколько?
Я же говорю, профессионал.
— Все, что ты имеешь.
— Не понял.
— Посуди сам. Ваша игра проиграна. То, что вас не гонят из-за стола, как ты понимаешь, объясняется не благородством победителя, но временной необходимостью. Не одни мы присели к тому столу. В отличие от вас, не у всех партнеров вместо тузов остались шестерки. И значит, партию следует продолжать. Но как только она завершится, а это будет очень скоро, кое-кому придется покидать игровое поле. Раз и навсегда. А навсегда, если не по карточным законам, это... навсегда.
Он согласно кивнул.
— Поехали дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Для меня только одна форма самоубийства приемлема — вначале они, потом я! А если я сейчас в мир иной тихо отойду, кто им мои мучения припомнит? Кто спросит за все?
И дело уже не в спасении, не в конторском приказе, хотя черт его знает, что там в Конторе происходит и за нее или против нее я выступаю, тот приказ исполняя. Дело в принципе. Дело в том — кто кого.
Они — меня! Или я — их!
Глава 31
Я полез на рожон. Я уже знал туда дорогу. На хитроумные комбинации у меня не было ни сил, ни времени, ни желания. Это спец, над которым начальство висит, не может себе позволить неоправданного риска, а без роду и племени утопленник — сколько угодно. Утопленника Устав за руки не держит.
Два дня я пас место моего недавнего заточения и мост, с которого так неудачно, с точки зрения расследовавших ДТП гаишников, и так удачно со своей свалился несколько дней назад. Я искал знакомое мне лицо. Искал с помощью длиннофокусной оптики издалека, памятуя, что с не меньшим усердием разыскиваемые ищут меня. В соревновании, кто в кого первый пальцем ткнет, выиграл я.
Мне повезло больше.
Я отследил все показавшиеся мне подозрительными машины. Особенно с зашторенными окнами и матовыми стеклами. Не может же человек безвылазно в машине жить? Должен же он хоть изредка из нее выходить по надобности? Ну хотя бы для того, чтобы с женой увидеться, детей по головке погладить?
Должен.
Потому что не бывает легальных агентов без семьи. Тогда бы всех их можно было вычислять по печатям в паспорте. Круглый холостяк? Значит, либо импотент, либо разведчик. Выходи строиться. Это только мы, конторские, обходимся без домашней ласки. А также настоящих фамилий, биографий и мест работ. Мы особняком стоим. А эти — другое дело. Этим легалам без прикрытия нельзя.
Вот возле таковых прикрытий я их и стану отлавливать. Как волков подле логова. В конечных пунктах их автомобильных маршрутов.
Пятнадцать машин я отследил впустую. А вот шестнадцатая принесла мне удачу. Блеснули затемненные стекла, открылись бронированные дверцы, и вышел из-за них на свет Божий, да-да, он, мой допрашивавший меня враг-спаситель. И пошел себе ножками как обычный советский гражданин к обшарпанной двери подъезда.
А вы думали, спецы ходят сквозь барабанный бой роты почетного караула и шпалеры выстроившихся коридором телохранителей? Нет, обычно ходят. Они же не официальные генералы, коим охранный шум-тарарам по должности положен. Они же вояки ТАЙНЫЕ! Им к себе привлекать внимание нельзя.
Так что вполне может быть, что и у вас в соседях ходит какой-нибудь генерал-суперкиллер, настрелявший живого народу больше, чем другой охотник — зайцев. А вы ему про дела подъездные, про то, кто в какой квартире напился, кто с кем подрался, а кто окурками на лестнице сорит. А он вам в ответ — и не говорите, нет с ними сладу. Это ему-то. Да ему подъезд, дом, улицу, город средней руки от дебоширов-хулиганов избавить, что вам пол подмести. И даже быстрее.
Но нельзя! Высовываться нельзя. От простого, измученного коллективным бытом гражданина отличаться нельзя. Вот и приходится обходиться без излишеств — без телохранителей, спецтехники и т.п. демаскирующих роскошеств. Так, разве по мелочи: стекла на окнах пуленепробиваемые, хотя на вид совершенно обычные, один-два соседа из сослуживцев, бригада боевиков-охранников, расквартированная где-нибудь поблизости, бронерубашечка с бронетрусами, пистолетик сорок пятого калибра в потайном кармашке и краснокожий документик, а то и два еще более убойного калибра.
Хорошо быть тайным агентом-командиром. Но и плохо.
Потому хотя бы, что вот такой невоспитанный вроде меня супротивник запросто может в том подъезде к холодной стенке прижать. И в отличие от случайного грабителя с ним просто так не сладить. Он все заранее подготовит. И квартирку подходящую освободит, жильцов куда-нибудь по бесплатным билетам в цирк или в профилакторий отправив. И отходный путь через чердак или окна протопчет. И о контрольном радиосигнале, который положено подать водителю, едва захлопнув дверь в квартиру, позаботится. Все продумает. Ничего не упустит.
Станет подниматься вот так вот тайный агент по лестнице после трудового дня, и услышит вдруг за дверью ссору-перебранку, и увидит, как дверь та настежь распахивается. Отступит вежливо в сторону, чтобы в чужую склоку не мешаться. А его хлоп по затылку резиновой дубинкой и волоком внутрь. И сигнал тут же, чтобы водитель ненароком тревогу не поднял.
Здравствуй, спаситель! Это ты меня с помощью багров и водолазов на дне реки искал? Так вот он я. Поговорим?
— Живой, значит, — первое, что сказал мой вынужденный собеседник, придя в себя. — Выплыл!
— Такие ребята, как я, не тонут. Состав не тот.
— Похоже, — согласился он, ощупывая затылок.
— Другие контрольные сигналы, кроме «Я дома», есть? Молчание.
— Это я к тому, что лишний шум в первую очередь во вред тебе. Мне уже терять нечего. Я уже утопленник. А тебе еще служить и служить. Ты вовремя кнопку не нажмешь, охрана налетит, меня повяжет. Хочешь не хочешь, мне придется показания давать. Правдивые. И зачем тебе это? Конечно, я при задержании могу случайно застрелиться, ну чтобы врагу живым не даться. Но это только усугубит. Тогда я информацию остановить уже не смогу. Ты же понимаешь, не по своей охотке я к вам шел, не по своей инициативе сбегал, не по своему желанию сейчас с тобой встречаюсь. Ну ведь раньше-то ты все правильно рассудил. Итак? Предусмотрены ли дополнительные формы связи?
— Через двенадцать минут я должен выйти в эфир повторным сигналом либо продублировать его телефонным звонком.
— Ну вот теперь я вижу, что ты расположен к беседе.
— Не кривляйся. Говори, что нужно.
— Пустяк. Имя и адрес твоего Куратора.
— А личной встречи с Господом Богом не требуется?
— В этом ты мне не помощник. Господь Бог не по вашему ведомству.
— Нет!
— Угрожать тебе пытками, смертью, здоровьем семьи, карами небесными, геенной огненной, я так понимаю, бессмысленно?
Он только криво усмехнулся.
— А покупать?
— Сколько?
Я же говорю, профессионал.
— Все, что ты имеешь.
— Не понял.
— Посуди сам. Ваша игра проиграна. То, что вас не гонят из-за стола, как ты понимаешь, объясняется не благородством победителя, но временной необходимостью. Не одни мы присели к тому столу. В отличие от вас, не у всех партнеров вместо тузов остались шестерки. И значит, партию следует продолжать. Но как только она завершится, а это будет очень скоро, кое-кому придется покидать игровое поле. Раз и навсегда. А навсегда, если не по карточным законам, это... навсегда.
Он согласно кивнул.
— Поехали дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91