Одним жестом он показал, что с него достаточно. Иоав ушел. Ни баня, ни наступившая ночь, ни пылкость его жены не погасили его досады. На следующий день он собрал своих доверенных людей и сказал им:
– Пошлите людей во все уголки и найдите мне Авенира. А когда вы его обнаружите, сообщите мне, и я приеду. Все это секретно.
Эти люди понимали с полуслова. Смерть Азахеля нанесла им горький удар. Ее можно было искупить лишь кровью. Они думали, что Давид не понимает таких вещей. Горя нетерпением сделать это, используя всю свою энергию и хитрость, они бросились искать Авенира.
Им не пришлось искать его долго. Он закончил объезд племен и уже возвращался в Хеврон, когда посланники Иоава обнаружили его. Фонтен Сират на севере от Хеврона.
Он только что туда прибыл и отдыхал в банях в предвкушении ночного сна.
Несколько эмиссаров не упускали его из виду, а один побежал предупредить Иоава, что Авенир вернется на следующий день в Хеврон.
Иоав получил новость поздно ночью и больше не мог уснуть. Он ворочался на своей постели, что встревожило его жену. Заря застала его на ногах, вооруженный с ног до головы, он поехал со своим братом Абисхаем до ворот Хеврона, через которые должен был въехать его враг.
Кто-то крикнул:
– Вот он! Вот он!
Действительно, это ехал Авенир. Иоав вышел ему навстречу и отвел в сторону, как будто хотел поговорить по частному делу, и как только они сошлись, он всадил ему в живот кинжал точно так же, как Авенир ударил копьем в живот Азахеля. С глухим криком Авенир покатился по земле, поднеся руки к ране, и через несколько минут отдал Богу душу, в тот момент, когда подбежали офицеры его эскорта.
– Вот, – только и сказал Иоав, вытаскивая свой кинжал, чтобы вытереть его, прежде чем присоединиться к своим.
Товарищи Авенира подняли было крик, но они находились в Хевроне, и здесь они не обладали никакой властью. Им пришлось отнести труп во дворец. Это были первые утренние часы. Давиду только что сообщили о произошедшем, и он дал волю чувствам, что встревожило Эзера и других офицеров.
– Я и мое царство запятнаны кровью Авенира, сына Нера! – воскликнул он. – Пусть кровь этого человека прольется на Иоава и всю его семью! Пусть дом Иоава никогда не щадят страдания и тяжкие болезни! Пусть в нем плодятся лишь нищие, калеки или люди, обреченные погибать от меча!
Офицеры царского окружения слушали эту пламенную речь сначала с беспокойством, потом с некоторым удовлетворением. Прежде всего можно было не опасаться, что Давид прибегнет к крайним мерам, например, предаст смерти двух своих племянников и, конечно, Иоава, он только лишил его своей милости. С другой стороны, эта зрелищная опала укрепила авторитет других офицеров, что остановило возрастающее влияние Иоава.
Но Давид не ограничился своими проклятиями. Он приказал Иоаву и его брату разорвать одежды, надеть платье из пеньки и публично бить себя в грудь в знак траура. Потом он организовал торжественное погребение Авенира и сам следовал за гробом в глубокой печали. Народ Хеврона, собравшийся на похоронах, говорил, что их царь действительно хороший человек и не прибегает к таким крайним мерам, как убийство. Люди плакали вместе со своим повелителем.
Когда процессия подошла к гробнице Авенира, Давид поднял руки и снова начал стенания:
Авенир, разве должен ты был подвергнуться
такой позорной смерти?
Твои руки не были связаны,
твои ноги не были в оковах,
но ты мертв, жертва распутника!
Некоторые скверные умы считали преувеличением выставление напоказ такой скорби. В конце концов, этот Авенир сам боролся с Давидом, возводя Иевосфея на трон десяти северных племен, и если он поссорился с царем-олухом, то это было не небесное вдохновение, а просто печальная история любовницы. Они не осуждали Давида за лицемерие, но в его искренность не верили и понимать ее не хотели.
Тем не менее Давид продолжил свой публичный план во дворце, после похорон, произнося перед народом скорбные речи.
– Знаете ли вы, что сегодня умер великий человек? Великий воин! Великий человек! Ах! Господь накажет тех, кто совершил зло!
Однако многие из иудеев, так же как Иоав, оплакивали своих братьев и сыновей, павших в войне Давида против Саула. Кому же был верен Давид? Своему народу или дому Саула?
Все это наделало много шума и вызвало многочисленные обсуждения в стране. За три дня вся страна уже знала, и Иевосфей знал об этом вместе со всеми. Новость должна была его восхитить, но она его поразила. Как и отец, он был беспокойным человеком, и правда, которую он видел своими глазами вместе со всеми остальными, была в том, что он был один против Давида. У него не было союзников, как у Давида. Хуже того: Авенир перед смертью заключил племенные союзы в пользу Давида. Нужно было смотреть правде в глаза! Он, Иевосфей, теперь безоружен на руинах дома Саула с двумя сыновьями Риспы, любовницы Саула, Мемфивосфеем, единственным сыном Ионафана, мальчиком-калекой, хромавшим из-за перелома ноги, которая плохо срослась. Даже его собственные слуги смеялись над ним.
Иевосфей был похож на своего отца: он закрылся в своей комнате. Охрана у его двери возлагалась на человека, которому он полностью доверял, его кормилицу. Она занималась здесь своими повседневными делами: штопала, пряла шерсть, сеяла чечевицу или зерно. Все это она делала после полудня. Но если было жарко, она засыпала.
Два офицера, Баанах и Решаб, воспользовались случаем: они проникли в комнату Иевосфея. Тот похрапывал после обеда. Они обезглавили его и тихо ушли, завернув голову в мешок. Мчась галопом, убийцы добрались на следующий день до Хеврона. Они спросили Давида, он принял их. Они пали ниц перед ним, открыли мешок и вытащили голову Иевосфея.
– Вот голова сына Саула, врага, который хотел тебя убить.
Еще раз раздались крики и проклятия Давида:
– Как вы посмели убить невинного человека во сне?! Он позвал охранников и велел обезглавить офицеров-убийц.
Этот случай положил конец обману, изменам и предательствам. Самое главное, что Давид сохранял маску порядочности. Никто никогда не мог сказать, что он завоевал свою корону убийством.
Глава 5
ИЕРУСАЛИМ! ИЕРУСАЛИМ!
Настало лето.
Трон Иудеи и Израиля наконец принадлежал Давиду спустя тринадцать лет после того, как последний из великих судей, Самуил, символически вручил этот трон ему.
В течение нескольких недель представители двенадцати племен приходили в Хеврон, принося подарки и произнося речи.
– Мы – твоя кровь и твоя плоть, – провозглашали они. – Господь сказал тебе: «Ты пастух народа Израиля. Ты будешь его царем».
Цари близлежащих земель слали пряности, золотые вазы, эбеновые сундуки, инкрустированные слоновой костью или драгоценными камнями, рабов, редких животных, говорящих птиц, пурпурные одежды, золотые сандалии…
Хирам, царь Тура, сделал воистину роскошный подарок:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
– Пошлите людей во все уголки и найдите мне Авенира. А когда вы его обнаружите, сообщите мне, и я приеду. Все это секретно.
Эти люди понимали с полуслова. Смерть Азахеля нанесла им горький удар. Ее можно было искупить лишь кровью. Они думали, что Давид не понимает таких вещей. Горя нетерпением сделать это, используя всю свою энергию и хитрость, они бросились искать Авенира.
Им не пришлось искать его долго. Он закончил объезд племен и уже возвращался в Хеврон, когда посланники Иоава обнаружили его. Фонтен Сират на севере от Хеврона.
Он только что туда прибыл и отдыхал в банях в предвкушении ночного сна.
Несколько эмиссаров не упускали его из виду, а один побежал предупредить Иоава, что Авенир вернется на следующий день в Хеврон.
Иоав получил новость поздно ночью и больше не мог уснуть. Он ворочался на своей постели, что встревожило его жену. Заря застала его на ногах, вооруженный с ног до головы, он поехал со своим братом Абисхаем до ворот Хеврона, через которые должен был въехать его враг.
Кто-то крикнул:
– Вот он! Вот он!
Действительно, это ехал Авенир. Иоав вышел ему навстречу и отвел в сторону, как будто хотел поговорить по частному делу, и как только они сошлись, он всадил ему в живот кинжал точно так же, как Авенир ударил копьем в живот Азахеля. С глухим криком Авенир покатился по земле, поднеся руки к ране, и через несколько минут отдал Богу душу, в тот момент, когда подбежали офицеры его эскорта.
– Вот, – только и сказал Иоав, вытаскивая свой кинжал, чтобы вытереть его, прежде чем присоединиться к своим.
Товарищи Авенира подняли было крик, но они находились в Хевроне, и здесь они не обладали никакой властью. Им пришлось отнести труп во дворец. Это были первые утренние часы. Давиду только что сообщили о произошедшем, и он дал волю чувствам, что встревожило Эзера и других офицеров.
– Я и мое царство запятнаны кровью Авенира, сына Нера! – воскликнул он. – Пусть кровь этого человека прольется на Иоава и всю его семью! Пусть дом Иоава никогда не щадят страдания и тяжкие болезни! Пусть в нем плодятся лишь нищие, калеки или люди, обреченные погибать от меча!
Офицеры царского окружения слушали эту пламенную речь сначала с беспокойством, потом с некоторым удовлетворением. Прежде всего можно было не опасаться, что Давид прибегнет к крайним мерам, например, предаст смерти двух своих племянников и, конечно, Иоава, он только лишил его своей милости. С другой стороны, эта зрелищная опала укрепила авторитет других офицеров, что остановило возрастающее влияние Иоава.
Но Давид не ограничился своими проклятиями. Он приказал Иоаву и его брату разорвать одежды, надеть платье из пеньки и публично бить себя в грудь в знак траура. Потом он организовал торжественное погребение Авенира и сам следовал за гробом в глубокой печали. Народ Хеврона, собравшийся на похоронах, говорил, что их царь действительно хороший человек и не прибегает к таким крайним мерам, как убийство. Люди плакали вместе со своим повелителем.
Когда процессия подошла к гробнице Авенира, Давид поднял руки и снова начал стенания:
Авенир, разве должен ты был подвергнуться
такой позорной смерти?
Твои руки не были связаны,
твои ноги не были в оковах,
но ты мертв, жертва распутника!
Некоторые скверные умы считали преувеличением выставление напоказ такой скорби. В конце концов, этот Авенир сам боролся с Давидом, возводя Иевосфея на трон десяти северных племен, и если он поссорился с царем-олухом, то это было не небесное вдохновение, а просто печальная история любовницы. Они не осуждали Давида за лицемерие, но в его искренность не верили и понимать ее не хотели.
Тем не менее Давид продолжил свой публичный план во дворце, после похорон, произнося перед народом скорбные речи.
– Знаете ли вы, что сегодня умер великий человек? Великий воин! Великий человек! Ах! Господь накажет тех, кто совершил зло!
Однако многие из иудеев, так же как Иоав, оплакивали своих братьев и сыновей, павших в войне Давида против Саула. Кому же был верен Давид? Своему народу или дому Саула?
Все это наделало много шума и вызвало многочисленные обсуждения в стране. За три дня вся страна уже знала, и Иевосфей знал об этом вместе со всеми. Новость должна была его восхитить, но она его поразила. Как и отец, он был беспокойным человеком, и правда, которую он видел своими глазами вместе со всеми остальными, была в том, что он был один против Давида. У него не было союзников, как у Давида. Хуже того: Авенир перед смертью заключил племенные союзы в пользу Давида. Нужно было смотреть правде в глаза! Он, Иевосфей, теперь безоружен на руинах дома Саула с двумя сыновьями Риспы, любовницы Саула, Мемфивосфеем, единственным сыном Ионафана, мальчиком-калекой, хромавшим из-за перелома ноги, которая плохо срослась. Даже его собственные слуги смеялись над ним.
Иевосфей был похож на своего отца: он закрылся в своей комнате. Охрана у его двери возлагалась на человека, которому он полностью доверял, его кормилицу. Она занималась здесь своими повседневными делами: штопала, пряла шерсть, сеяла чечевицу или зерно. Все это она делала после полудня. Но если было жарко, она засыпала.
Два офицера, Баанах и Решаб, воспользовались случаем: они проникли в комнату Иевосфея. Тот похрапывал после обеда. Они обезглавили его и тихо ушли, завернув голову в мешок. Мчась галопом, убийцы добрались на следующий день до Хеврона. Они спросили Давида, он принял их. Они пали ниц перед ним, открыли мешок и вытащили голову Иевосфея.
– Вот голова сына Саула, врага, который хотел тебя убить.
Еще раз раздались крики и проклятия Давида:
– Как вы посмели убить невинного человека во сне?! Он позвал охранников и велел обезглавить офицеров-убийц.
Этот случай положил конец обману, изменам и предательствам. Самое главное, что Давид сохранял маску порядочности. Никто никогда не мог сказать, что он завоевал свою корону убийством.
Глава 5
ИЕРУСАЛИМ! ИЕРУСАЛИМ!
Настало лето.
Трон Иудеи и Израиля наконец принадлежал Давиду спустя тринадцать лет после того, как последний из великих судей, Самуил, символически вручил этот трон ему.
В течение нескольких недель представители двенадцати племен приходили в Хеврон, принося подарки и произнося речи.
– Мы – твоя кровь и твоя плоть, – провозглашали они. – Господь сказал тебе: «Ты пастух народа Израиля. Ты будешь его царем».
Цари близлежащих земель слали пряности, золотые вазы, эбеновые сундуки, инкрустированные слоновой костью или драгоценными камнями, рабов, редких животных, говорящих птиц, пурпурные одежды, золотые сандалии…
Хирам, царь Тура, сделал воистину роскошный подарок:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76