он прислал Давиду груз кедровой древесины, а также архитекторов, строителей, каменщиков, чтобы те построили ему дворец.
Давид достиг своего тридцатилетия. Меркурианская стройность подростка уступила место легкой дородности, дьявольская красота сменилась обольстительной степенностью.
Его древо разрасталось. Шесть мальчиков было рождено в Хевроне: Шилеаб – сын Авигеи, Амнон – сын Ахиноам, Авессалом от Мааны, Адония от Агит, Схератиас от Абитам, Итреам от Эгла. И еще дочери. Дворец расширялся по мере того, как надо было пристраивать апартаменты для новых возлюбленных Давида, дочерей того или иного вождя двенадцати племен. Не говоря уже о юном Мемфивосфее, которого Давид осыпал милостью и в котором он угадывал его отца Ионафана. Мемфивосфей передвигался с палкой. Хеврон уже больше не соответствовал требованиям царской семьи.
Это был южный город Иудеи. А нужно было, чтобы столица нового царства Иудеи и Израиля находилась в центре царства. Авиафар, его двое помощников и один астролог начертили на папирусе карту территорий двенадцати племен, обозначив все города. Она была закреплена на доске из кедра и повешена на стену царского зала. В основном подходящие города находились на границе Иудеи и Израиля. Сначала в качестве столицы был выбран Ябнеель, но он был в окружении филистимлян и располагался слишком близко к морю, многочисленные реки и заливы отрезали его от остального царства. Затем подходил Аккарон, который был первым городом, где филистимляне оставили Ковчег союза, прежде чем начались связанные с ним катастрофы.
Более того, сказал Авиафар, этот город был дарован одновременно и иудеям, и данам. Давид качнул головой. Беф-Авен? Этот посад ничто не выделяло, если только тот факт, что филистимляне сохраняли в Кириафириме ковчег в течение долгих лет. Там он и находится.
– Все эти города были бы подходящими, – согласился Давид, – но там почти нет воды, только колодцы. Я хочу найти город, где был бы источник. Такой город только один – это Иерусалим.
Авиафар, два других священника и астролог были удивлены и взволнованы. Да, это выбор! Иерусалим!
Урусалим, как говорили кенейцы, Ебус, как называли его жители, Ебусит Салем, как говорили филистимляне: данный племени дан, он больше не принадлежал ни ему, ни другим племенам. Он хорошо сопротивлялся хебрейцам. Он возвышался на естественном откосе, что защищало его, – долина Кедрона на востоке и долина Тиропоейск на западе. На юге он выступал на скалистый неприступный волнорез Офель. Он был уязвимым с севера, но эту сторону можно было защитить войсками.
Самое главное, в Иерусалиме был свой источник, Тихон. Благодаря этому источнику город противостоял всем осадам. Но риск был большой.
– Мы возьмем Иерусалим, – заключил Давид.
Он вызвал Иоава, который после смерти Авенира не удостаивался такой чести.
– Завтра, – сообщил ему Давид, – ты и еще несколько офицеров будете сопровождать меня в Иерусалим. Я хочу, чтобы ты взял с собой молодых, расторопных, ловких людей.
– Ты не возвращался в Иерусалим с тех пор, как показывал жебюзитам голову Голиафа, – заметил Иоав, подняв брови.
Минуту Давид не отвечал, опустив глаза. Когда он поднял голову, то спокойно сказал:
– Иерусалим будет моей столицей.
Иоав качнул головой, потом восхищенно улыбнулся.
– Он нам всегда сопротивлялся.
– Его нужно взять не силой, а хитростью, – ответил Давид. – Когда я был пастухом в Вифлееме, я иногда ходил туда. Послушай меня хорошенько: когда ты достигнешь города по долине Кедрона, в стене ты увидишь два больших отверстия. Они оба находятся слева, если стоять лицом к городу. Одно на высоте шестьдесят локтей, похоже на колодец: за ним длинный туннель, который повторяет контур стен и выходит в сводчатый зал. Когда я был молодым и легким, мне удавалось туда залезть. Нужны только железные крюки, которые помогают цепляться за стену, и одна или несколько веревок. Другое отверстие намного ниже, почти на уровне долины: оно немного спускается, потом поднимается и переходит в естественный вертикальный колодец, который открывается в туннель, о котором я только что сказал.
Давид прервался. План воодушевил Иоава, который с трудом сдерживал свое возбуждение.
– Люди, которые проникнут в первый туннель, – снова начал Давид, – смогут легко бросить веревки тем, кто проникнет во второй. По моему мнению, нужно меньше трех сотен человек, чтобы проникнуть в город ночью и воспользоваться замешательством жебюзитов. Те, кто войдут первыми, откроют ворота, перед которыми уже соберутся наши отряды. Ворот трое: на востоке, на западе и на севере. Но когда вы будете со мной в Иерусалиме, вы сможете их осмотреть.
– Откуда ты все это знаешь?
– Я тебе уже говорил: я туда ходил. Я использовал первый туннель.
Иоав шагал по залу.
– У меня есть люди, – сказал он. – Я их отберу сейчас же.
– Иди, – сказал ему Давид. Иоав бросился обнять царя.
– Иерусалим! – повторил он, покидая зал.
Итак, они поехали не торопясь – Давид, Эзер, Амон, Иоав, Абисхай и целая фаланга священников и офицеров на своих лошадях, мулах – настоящая царская делегация, состоящая из ста человек, преисполненных самых радужных надежд. На следующий день они прибыли в Иерусалим, вызвав волнение населения.
– Вот южные ворота, – прошептал Давид Иоаву.
Мальчишки побежали по улицам с криками: «Давид здесь!» Самые старые изумились. Это был тот самый Давид, которого они видели четырнадцать лет назад на колеснице, в его ногах лежала голова гиганта Голиафа. И вот этот юнец стал царем!
Офицеры, входившие в состав посольства, попросили встречи с главой города. Властелин принял их в крепости, которая возвышалась над крепостными стенами. Это был красивый человек, близкий к сорока годам, ухоженный, худощавый; звали его Арафаэль. Ему было интересно, чему он обязан честью принимать столь высокопоставленного гостя. Израильский царь нанес ему визит. Два правителя обнялись. Арафаэль посчитал Давида хитрым, а тот его простодушным.
Давид как царь двенадцати племен и филистимских территорий считал ведение войн ужасным и бесполезным занятием. По этой причине он приехал установить отношения хорошего соседства и спросить, если уж представился случай, не хочет ли Иерусалим воспользоваться его защитой.
Арафаэль выслушал предложение настороженно.
– Иерусалим – независимый город, – сказал он, – и этого ему вполне достаточно. Неоднократно генералы пытались овладеть им, как ты знаешь, даже хебрейцы, но он не боится ни разбойников, ни царей. Твое предложение доброго соседства восхищает нас, но мы не вассалы.
Давид хотел привести доводы, поспорить, но собеседник прервал его.
– Ты будешь желанным гостем только тогда, когда больше не будет ни слепых, ни калек, – сказал в заключение Арафаэль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Давид достиг своего тридцатилетия. Меркурианская стройность подростка уступила место легкой дородности, дьявольская красота сменилась обольстительной степенностью.
Его древо разрасталось. Шесть мальчиков было рождено в Хевроне: Шилеаб – сын Авигеи, Амнон – сын Ахиноам, Авессалом от Мааны, Адония от Агит, Схератиас от Абитам, Итреам от Эгла. И еще дочери. Дворец расширялся по мере того, как надо было пристраивать апартаменты для новых возлюбленных Давида, дочерей того или иного вождя двенадцати племен. Не говоря уже о юном Мемфивосфее, которого Давид осыпал милостью и в котором он угадывал его отца Ионафана. Мемфивосфей передвигался с палкой. Хеврон уже больше не соответствовал требованиям царской семьи.
Это был южный город Иудеи. А нужно было, чтобы столица нового царства Иудеи и Израиля находилась в центре царства. Авиафар, его двое помощников и один астролог начертили на папирусе карту территорий двенадцати племен, обозначив все города. Она была закреплена на доске из кедра и повешена на стену царского зала. В основном подходящие города находились на границе Иудеи и Израиля. Сначала в качестве столицы был выбран Ябнеель, но он был в окружении филистимлян и располагался слишком близко к морю, многочисленные реки и заливы отрезали его от остального царства. Затем подходил Аккарон, который был первым городом, где филистимляне оставили Ковчег союза, прежде чем начались связанные с ним катастрофы.
Более того, сказал Авиафар, этот город был дарован одновременно и иудеям, и данам. Давид качнул головой. Беф-Авен? Этот посад ничто не выделяло, если только тот факт, что филистимляне сохраняли в Кириафириме ковчег в течение долгих лет. Там он и находится.
– Все эти города были бы подходящими, – согласился Давид, – но там почти нет воды, только колодцы. Я хочу найти город, где был бы источник. Такой город только один – это Иерусалим.
Авиафар, два других священника и астролог были удивлены и взволнованы. Да, это выбор! Иерусалим!
Урусалим, как говорили кенейцы, Ебус, как называли его жители, Ебусит Салем, как говорили филистимляне: данный племени дан, он больше не принадлежал ни ему, ни другим племенам. Он хорошо сопротивлялся хебрейцам. Он возвышался на естественном откосе, что защищало его, – долина Кедрона на востоке и долина Тиропоейск на западе. На юге он выступал на скалистый неприступный волнорез Офель. Он был уязвимым с севера, но эту сторону можно было защитить войсками.
Самое главное, в Иерусалиме был свой источник, Тихон. Благодаря этому источнику город противостоял всем осадам. Но риск был большой.
– Мы возьмем Иерусалим, – заключил Давид.
Он вызвал Иоава, который после смерти Авенира не удостаивался такой чести.
– Завтра, – сообщил ему Давид, – ты и еще несколько офицеров будете сопровождать меня в Иерусалим. Я хочу, чтобы ты взял с собой молодых, расторопных, ловких людей.
– Ты не возвращался в Иерусалим с тех пор, как показывал жебюзитам голову Голиафа, – заметил Иоав, подняв брови.
Минуту Давид не отвечал, опустив глаза. Когда он поднял голову, то спокойно сказал:
– Иерусалим будет моей столицей.
Иоав качнул головой, потом восхищенно улыбнулся.
– Он нам всегда сопротивлялся.
– Его нужно взять не силой, а хитростью, – ответил Давид. – Когда я был пастухом в Вифлееме, я иногда ходил туда. Послушай меня хорошенько: когда ты достигнешь города по долине Кедрона, в стене ты увидишь два больших отверстия. Они оба находятся слева, если стоять лицом к городу. Одно на высоте шестьдесят локтей, похоже на колодец: за ним длинный туннель, который повторяет контур стен и выходит в сводчатый зал. Когда я был молодым и легким, мне удавалось туда залезть. Нужны только железные крюки, которые помогают цепляться за стену, и одна или несколько веревок. Другое отверстие намного ниже, почти на уровне долины: оно немного спускается, потом поднимается и переходит в естественный вертикальный колодец, который открывается в туннель, о котором я только что сказал.
Давид прервался. План воодушевил Иоава, который с трудом сдерживал свое возбуждение.
– Люди, которые проникнут в первый туннель, – снова начал Давид, – смогут легко бросить веревки тем, кто проникнет во второй. По моему мнению, нужно меньше трех сотен человек, чтобы проникнуть в город ночью и воспользоваться замешательством жебюзитов. Те, кто войдут первыми, откроют ворота, перед которыми уже соберутся наши отряды. Ворот трое: на востоке, на западе и на севере. Но когда вы будете со мной в Иерусалиме, вы сможете их осмотреть.
– Откуда ты все это знаешь?
– Я тебе уже говорил: я туда ходил. Я использовал первый туннель.
Иоав шагал по залу.
– У меня есть люди, – сказал он. – Я их отберу сейчас же.
– Иди, – сказал ему Давид. Иоав бросился обнять царя.
– Иерусалим! – повторил он, покидая зал.
Итак, они поехали не торопясь – Давид, Эзер, Амон, Иоав, Абисхай и целая фаланга священников и офицеров на своих лошадях, мулах – настоящая царская делегация, состоящая из ста человек, преисполненных самых радужных надежд. На следующий день они прибыли в Иерусалим, вызвав волнение населения.
– Вот южные ворота, – прошептал Давид Иоаву.
Мальчишки побежали по улицам с криками: «Давид здесь!» Самые старые изумились. Это был тот самый Давид, которого они видели четырнадцать лет назад на колеснице, в его ногах лежала голова гиганта Голиафа. И вот этот юнец стал царем!
Офицеры, входившие в состав посольства, попросили встречи с главой города. Властелин принял их в крепости, которая возвышалась над крепостными стенами. Это был красивый человек, близкий к сорока годам, ухоженный, худощавый; звали его Арафаэль. Ему было интересно, чему он обязан честью принимать столь высокопоставленного гостя. Израильский царь нанес ему визит. Два правителя обнялись. Арафаэль посчитал Давида хитрым, а тот его простодушным.
Давид как царь двенадцати племен и филистимских территорий считал ведение войн ужасным и бесполезным занятием. По этой причине он приехал установить отношения хорошего соседства и спросить, если уж представился случай, не хочет ли Иерусалим воспользоваться его защитой.
Арафаэль выслушал предложение настороженно.
– Иерусалим – независимый город, – сказал он, – и этого ему вполне достаточно. Неоднократно генералы пытались овладеть им, как ты знаешь, даже хебрейцы, но он не боится ни разбойников, ни царей. Твое предложение доброго соседства восхищает нас, но мы не вассалы.
Давид хотел привести доводы, поспорить, но собеседник прервал его.
– Ты будешь желанным гостем только тогда, когда больше не будет ни слепых, ни калек, – сказал в заключение Арафаэль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76