Они помногу работали: убирали комнаты, помогали на кухнях, были на посылках. И все за скудную еду и кров. Многие умирали, не достигнув зрелости. Выжившие становились служанками у юдзё или второразрядными проститутками. Немногие выбивались в юдзё, и единицы обретали свободу.
— Я познакомилась с Нориёси годом позже, когда он пришел к нам с картинками — мы должны были показывать их своим клиентам. Он задержался на кухне, чтобы попросить чаю, а я как раз чистила овощи. — Воспоминание вызвало у Глицинии легкую улыбку. — Он спросил, как меня зовут и откуда я родом. Наверное, он понял, что я голодна. Я была такой худой — кости выпирали. — Она коснулась ключицы. — И волосы начали выпадать.
После этого он всякий раз, когда никто не видел, давал мне еды. Я боялась, что он перестанет приходить, но нет. Я поправилась. Волосы отросли. А Нориёси стал ходить со мной, когда меня посылали по каким-нибудь поручениям, с ним было весело, он часто шутил. Между прочим, он учил меня двигаться, улыбаться, разговаривать с мужчинами. Похоже, я преуспела. Однажды хозяин сказал, что мне больше не нужно работать на кухне. Он велел служанкам одеть меня в красивую одежду. И с тех пор... — Она обвела рукой комнату.
— Понимаю.
Нориёси взглядом художника уловил возможности Глицинии и спас от жестокой судьбы. Но не даром: наверняка он пользовался ее услугами. Сано посмотрел на вырез кимоно, на развилку упругих бугорков. В паху заныло. На миг Сано позавидовал покойнику.
Глициния нахмурилась:
— Я знаю, о чем вы подумали. Но вы ошибаетесь. Нориёси никогда не был моим любовником. Знаете, он предпочитал мужчин.
«Все-таки», — подумал Сано, вспомнив эскиз на столе художника.
— Когда я узнала, как он погиб, я страшно разозлилась, — грустно сказала Глициния. — Не потому, что он влюбился в ту девушку, и не потому, что ей удалось заставить его так захотеть близости с ней. А потому, что он ничего не рассказал мне. Не доверился, как обычно. Вы говорите, его убили... — Она сглотнула. — Мне так стыдно, что я тогда рассердилась. — Она смахнула слезу.
Сано тактично отвернулся. Когда он собрался спросить про врагов Нориёси, в дверь постучали.
Глициния вскочила на ноги.
— Быстро, быстро! — Открыв шкаф, она жестом приказала Сано залезть в него. — Это мой клиент. Он не должен вас видеть.
Из-за дверцы Сано услышал, как в комнату кто-то вошел. Тихий голос мужчины. Извиняющийся шепот Глицинии: «Неважно себя чувствую... очень жаль... может, завтра вечером... премного благодарна». Шелест шелка. Интересно, каково держать ее в объятиях? Дверца отодвинулась, прервав фантазии.
— Выходите. — Глициния бесцеремонно бросила подарок клиента, шелковый веер, на туалетный столик.
* * *
— Враги Нориёси? — переспросила она, когда они снова сели. — О ком вы хотите узнать? Обо всех или только о главных?
— Начните с главных.
Глициния нахмурила брови. Похоже, список был длинный.
— Кикунодзё.
— Актер из театра кабуки? — не поверил Сано. — Зачем ему было убивать Нориёси?
Глициния пожала плечами:
— Нориёси иногда брал деньги в обмен на сохранение секретов.
Шантаж. Глициния вспыхнула, и Сано в душе посочувствовал человеку, которому приходится выставлять напоказ пороки друга. Попутно румянец напомнил ему, как выглядит женщина в любовном экстазе, тем паче дыхание Глицинии участилось. Желание с удвоенной силой охватило Сано. К его вящему смущению, парочка в соседней комнате прекратила петь. Тонкие стены начали ритмично подрагивать. Сано отвел глаза, когда Глициния слегка улыбнулась. Скорее всего она извинялась за неосторожных соседей, но Сано показалось, что улыбка говорит: «Не хотите ли последовать их примеру?»
Скрывая смущение, Сано поспешно спросил:
— Значит, Нориёси платили за молчание? Кто, кроме Кикунодзё?
— Мне известно еще об одном. Борец сумо, но я не знаю его имени.
«Выяснить у приятелей художника», — сделал Сано зарубку на памяти.
— Не получал ли Нориёси незадолго до смерти крупной суммы?
Глаза Глицинии затуманились.
— Не знаю. Он мечтал выкупить меня из Дворца божественного сада и открыть собственную галерею. Мы собирались управлять ею вместе. Он даже подобрал здание. С задними комнатами для нас. Вряд ли он сумел бы когда-нибудь накопить столько денег.
Сано решил умолчать о золоте, которое забрал себе Любитель Клубнички. Зачем ее напрасно огорчать? Кроме того, сумма была хотя и значительная, но явно недостаточная для задуманного предприятия. Наверное, художник надеялся получить намного больше. Быть может, Кикунодзё убил его, чтобы не платить.
— Кикунодзё вполне мог убить Нориёси, — с горечью подтвердила Глициния мысли Сано. — Он и грозился, А другие... — Она перечислила множество людей — и самураев и простолюдинов, — которым Нориёси задолжал или которых обидел, обманул, — Сомневаюсь, чтобы они пошли на убийство.
Вот наконец информация для судьи Огю.
Сано поклонился.
— Благодарю вас, госпожа Глициния. Я очень постараюсь отправить убийцу Нориёси в тюрьму.
Он поднялся... и понял, что не в состоянии покинуть Глицинию. Чудесные глаза притягивали, тело манило, хотя юдзё не шелохнулась. Сано беспомощно застыл на месте.
— Подождите. — Глициния коснулась его рукава. — Останьтесь сегодня со мной.
Сано отпрянул. Его плоть, и без того напряженная, окаменела. Она просто выпрыгивала из кимоно при мысли о возможной ночи. Сано понял, что все это время юдзё исподволь, но неуклонно соблазняла его.
— Мне очень жаль, госпожа. Прошу вас.
«Прошу тебя, не заставляй меня унижаться, признаваясь, что я слишком беден для такого счастья».
Глициния шагнула вперед и погладила его по лицу.
— Нет, вы не поняли. Мне ничего от вас не нужно. — Она принялась ласкать ему грудь. — Ничего, кроме... вас.
— Но почему? — Сано с трудом верилось, что юдзё, водящая компанию с самыми богатыми и могущественными людьми Эдо, хочет его.
«Какая разница?» — ответило его тело, которое начало покалывать от ласковых прикосновений.
— С вами не нужно скрывать печаль.
Женщина отступила и изящным движением распустила узел у себя на поясе. Кимоно соскользнуло с плеч. Груди оказались небольшие, но полные. Ноги и руки точеные, безупречная кожа цвета золотистой слоновой кости. Под бритым лобком — знак всех юдзё — сокровенная женская расселинка. Сквозь аромат духов Сано услышал ее естественный запах, пикантный и дурманящий.
Глициния взяла его ладони и поднесла к своей груди. Само застонал, коснувшись ее сосков. Она прильнула к его губам. Он вздрогнул. Ему доводилось заниматься любовью со служанками соседей или с веселыми девицами из Нихонбаси. Но он впервые столкнулся с подобной практикой, занесенной в Японию иноземными варварами.
— Это не повредит вам, — промурлыкала Глициния, обдав теплым дыханием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
— Я познакомилась с Нориёси годом позже, когда он пришел к нам с картинками — мы должны были показывать их своим клиентам. Он задержался на кухне, чтобы попросить чаю, а я как раз чистила овощи. — Воспоминание вызвало у Глицинии легкую улыбку. — Он спросил, как меня зовут и откуда я родом. Наверное, он понял, что я голодна. Я была такой худой — кости выпирали. — Она коснулась ключицы. — И волосы начали выпадать.
После этого он всякий раз, когда никто не видел, давал мне еды. Я боялась, что он перестанет приходить, но нет. Я поправилась. Волосы отросли. А Нориёси стал ходить со мной, когда меня посылали по каким-нибудь поручениям, с ним было весело, он часто шутил. Между прочим, он учил меня двигаться, улыбаться, разговаривать с мужчинами. Похоже, я преуспела. Однажды хозяин сказал, что мне больше не нужно работать на кухне. Он велел служанкам одеть меня в красивую одежду. И с тех пор... — Она обвела рукой комнату.
— Понимаю.
Нориёси взглядом художника уловил возможности Глицинии и спас от жестокой судьбы. Но не даром: наверняка он пользовался ее услугами. Сано посмотрел на вырез кимоно, на развилку упругих бугорков. В паху заныло. На миг Сано позавидовал покойнику.
Глициния нахмурилась:
— Я знаю, о чем вы подумали. Но вы ошибаетесь. Нориёси никогда не был моим любовником. Знаете, он предпочитал мужчин.
«Все-таки», — подумал Сано, вспомнив эскиз на столе художника.
— Когда я узнала, как он погиб, я страшно разозлилась, — грустно сказала Глициния. — Не потому, что он влюбился в ту девушку, и не потому, что ей удалось заставить его так захотеть близости с ней. А потому, что он ничего не рассказал мне. Не доверился, как обычно. Вы говорите, его убили... — Она сглотнула. — Мне так стыдно, что я тогда рассердилась. — Она смахнула слезу.
Сано тактично отвернулся. Когда он собрался спросить про врагов Нориёси, в дверь постучали.
Глициния вскочила на ноги.
— Быстро, быстро! — Открыв шкаф, она жестом приказала Сано залезть в него. — Это мой клиент. Он не должен вас видеть.
Из-за дверцы Сано услышал, как в комнату кто-то вошел. Тихий голос мужчины. Извиняющийся шепот Глицинии: «Неважно себя чувствую... очень жаль... может, завтра вечером... премного благодарна». Шелест шелка. Интересно, каково держать ее в объятиях? Дверца отодвинулась, прервав фантазии.
— Выходите. — Глициния бесцеремонно бросила подарок клиента, шелковый веер, на туалетный столик.
* * *
— Враги Нориёси? — переспросила она, когда они снова сели. — О ком вы хотите узнать? Обо всех или только о главных?
— Начните с главных.
Глициния нахмурила брови. Похоже, список был длинный.
— Кикунодзё.
— Актер из театра кабуки? — не поверил Сано. — Зачем ему было убивать Нориёси?
Глициния пожала плечами:
— Нориёси иногда брал деньги в обмен на сохранение секретов.
Шантаж. Глициния вспыхнула, и Сано в душе посочувствовал человеку, которому приходится выставлять напоказ пороки друга. Попутно румянец напомнил ему, как выглядит женщина в любовном экстазе, тем паче дыхание Глицинии участилось. Желание с удвоенной силой охватило Сано. К его вящему смущению, парочка в соседней комнате прекратила петь. Тонкие стены начали ритмично подрагивать. Сано отвел глаза, когда Глициния слегка улыбнулась. Скорее всего она извинялась за неосторожных соседей, но Сано показалось, что улыбка говорит: «Не хотите ли последовать их примеру?»
Скрывая смущение, Сано поспешно спросил:
— Значит, Нориёси платили за молчание? Кто, кроме Кикунодзё?
— Мне известно еще об одном. Борец сумо, но я не знаю его имени.
«Выяснить у приятелей художника», — сделал Сано зарубку на памяти.
— Не получал ли Нориёси незадолго до смерти крупной суммы?
Глаза Глицинии затуманились.
— Не знаю. Он мечтал выкупить меня из Дворца божественного сада и открыть собственную галерею. Мы собирались управлять ею вместе. Он даже подобрал здание. С задними комнатами для нас. Вряд ли он сумел бы когда-нибудь накопить столько денег.
Сано решил умолчать о золоте, которое забрал себе Любитель Клубнички. Зачем ее напрасно огорчать? Кроме того, сумма была хотя и значительная, но явно недостаточная для задуманного предприятия. Наверное, художник надеялся получить намного больше. Быть может, Кикунодзё убил его, чтобы не платить.
— Кикунодзё вполне мог убить Нориёси, — с горечью подтвердила Глициния мысли Сано. — Он и грозился, А другие... — Она перечислила множество людей — и самураев и простолюдинов, — которым Нориёси задолжал или которых обидел, обманул, — Сомневаюсь, чтобы они пошли на убийство.
Вот наконец информация для судьи Огю.
Сано поклонился.
— Благодарю вас, госпожа Глициния. Я очень постараюсь отправить убийцу Нориёси в тюрьму.
Он поднялся... и понял, что не в состоянии покинуть Глицинию. Чудесные глаза притягивали, тело манило, хотя юдзё не шелохнулась. Сано беспомощно застыл на месте.
— Подождите. — Глициния коснулась его рукава. — Останьтесь сегодня со мной.
Сано отпрянул. Его плоть, и без того напряженная, окаменела. Она просто выпрыгивала из кимоно при мысли о возможной ночи. Сано понял, что все это время юдзё исподволь, но неуклонно соблазняла его.
— Мне очень жаль, госпожа. Прошу вас.
«Прошу тебя, не заставляй меня унижаться, признаваясь, что я слишком беден для такого счастья».
Глициния шагнула вперед и погладила его по лицу.
— Нет, вы не поняли. Мне ничего от вас не нужно. — Она принялась ласкать ему грудь. — Ничего, кроме... вас.
— Но почему? — Сано с трудом верилось, что юдзё, водящая компанию с самыми богатыми и могущественными людьми Эдо, хочет его.
«Какая разница?» — ответило его тело, которое начало покалывать от ласковых прикосновений.
— С вами не нужно скрывать печаль.
Женщина отступила и изящным движением распустила узел у себя на поясе. Кимоно соскользнуло с плеч. Груди оказались небольшие, но полные. Ноги и руки точеные, безупречная кожа цвета золотистой слоновой кости. Под бритым лобком — знак всех юдзё — сокровенная женская расселинка. Сквозь аромат духов Сано услышал ее естественный запах, пикантный и дурманящий.
Глициния взяла его ладони и поднесла к своей груди. Само застонал, коснувшись ее сосков. Она прильнула к его губам. Он вздрогнул. Ему доводилось заниматься любовью со служанками соседей или с веселыми девицами из Нихонбаси. Но он впервые столкнулся с подобной практикой, занесенной в Японию иноземными варварами.
— Это не повредит вам, — промурлыкала Глициния, обдав теплым дыханием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77