— Я счастлив, что вы решили, хотя и ненадолго, но все же присоединиться к нам, баронесса. Это дает мне возможность исправить свой досадный промах. Не соблаговолите ли дать мне вашу руку?
Насторожившись, Алин повернулась к нему. Руку? Если он решил хлопнуть ее по руке, как напроказившего ребенка, она даст ему сдачи! Но когда Александра нерешительно протянула ему свободную руку, он отвел ее и взял ту, в которой она сжимала похищенный рогалик. С непроницаемым выражением лица, за которым, несомненно, скрывалось отвращение, граф двумя пальцами отнял у нее рогалик, отложил в сторону и, прежде чем Алин успела отдернуть руку, надел ей на палец кольцо.
Оно налезло не без усилия и, возможно, вообще бы не подошло, если бы не масло, в котором были испачканы ее пальцы. Алин в изумлении уставилась на кольцо, смущенная тем, что оно оказалось таким красивым. Кольцо было украшено огромным сверкающим алмазом, окруженным поблескивающими и переливающимися сапфирами, изумрудами и рубинами.
— Теперь, когда я выполнил свой долг, вы можете вернуться к вашим делам и закончить приготовления к отъезду, — сказал Василий. — Я понимаю, что возложил на вас лишние заботы и приношу свои извинения, но мы действительно должны оправиться не позднее завтрашнего дня. Я выражаю надежду, что вам удастся сегодня все же немного поспать, но, тем не менее, прошу поторопиться.
Его извинения были настолько же фальшивыми, как и выраженная им надежда, что ей удастся немного поспать, по крайней мере Алин восприняла их именно так. Остальные же, вероятно, сочли эту тираду вполне искренней. Теперь этот человек вызывал у нее еще большую ярость своим лицемерием в присутствии отца — ведь Алин знала его подлинные чувства. Она пришла сюда, чтобы разыграть комедию, но, судя по всему, потратила время зря.
Алин схватила свой злосчастный рогалик, потому что действительно хотела есть, и удалилась.
Глава 10

На следующее утро Василий вскочил ни свет ни заря, но не затем, чтобы выехать пораньше, а потому, что провел на удивление беспокойную ночь и сумел уснуть всего лишь на пару часов, и, когда показались первые лучи солнца, он уже давным-давно проснулся. Граф не мог припомнить, когда в последнее время ему выпадала такая адская ночь.
Отчасти причиной тому были слова Александры насчет того, что это его последняя спокойная ночь, и Василий долго гадал, на что, черт возьми, она намекала. Неужели ему предстоят еще худшие бессонные ночи? Другая причина заключалась, как это ни удивительно, в самой Александре. Василию редко приходилось видеть столь неприбранную и растрепанную женщину, как она, разве только в собственной постели. А еще этот чертов красный кушак, так бесстыдно подчеркивающий, как хорошо она сложена! И эта белая сорочка: он никогда не видел, чтобы рубашка выглядела так привлекательно и так красиво очерчивала упругую божественную грудь.
Алин возбуждала его. И, несмотря на те сердитые слова, которыми они обменялись в его комнате, и всю эту досадную историю с помолвкой, Василий до сих пор испытывал волнение. И черт бы его побрал, если он не почувствовал дрожь, когда она появилась в столовой, такая же взлохмаченная, как и раньше.
Надо было что-то предпринять, хотя бы найти какую-нибудь из этих хихикающих субреток, что не давали ему вчера проходу, без конца интересуясь, не нуждается ли он в чем-нибудь. Любая из них охотно бы ублажила его, но Василий твердо решил, что ради Константина Русинова будет вести себя как подобает и исключил всякую возможность поразвлечься с какой-нибудь служанкой в то время, как его невеста спит всего через несколько комнат.
К счастью, барон не собирался сопровождать их, и, стало быть, Василий мог покончить с примерным поведением, едва выехав за ворота. Там была одна девушка, чье имя граф забыл, делившая с ним постель на придорожном постоялом дворе в одну из прошлых ночей. Сегодня ночью они снова будут ночевать в этой корчме, и, конечно, он не упустит случая пустить в ход свои чары и позаботиться о том, чтобы Александре это стало известно. Чем скорее она разобидится и попросится обратно к отцу, тем скорее он избавится от ощущения, что угодил в капкан. И раз уж Василий все равно проснулся, он решил, что пора поднимать людей и немедленно отправляться в путь. Он искренне надеялся, что Александра всю ночь, как и обещала, укладывала вещи. Ведь если дама поднимается с постели раньше, чем рассчитывала, она весь день ходит в кислом настроении, а именно этого и добивался граф.
Однако все его старания причинить своей невесте дополнительные неудобства пропали втуне. Видя, что прислуга в этот ранний час уже не спит, Василий послал одну из горничных разбудить Александру. Та вернулась с ответом, что «Алин» уже, весьма вероятно, в своей конюшне. Граф был несказанно удивлен, услышав, что служанка называет госпожу столь фамильярно, поэтому не обратил внимания на слова: «в своей конюшне».
Скверное настроение графа еще усугубилось тем, что Александра его опередила. Василий погнал ворчащего Лазаря завтракать с бароном и обнаружил, что его невеста и на сей раз не собирается составить им компанию.
Как ни странно, но после этого он решил не спешить и целый час праздно сидел за столом, не обращая внимания на многозначительные покашливания Лазаря и его осторожные кивки на дверь.
Когда же Василий наконец покинул столовую, вчерашние три горничные тут же слетелись к нему: одна — со шляпой, другая — с плащом, а третья — с перчатками. Собственный слуга графа, Борис, обязанный прислуживать ему и Лазарю, увидев эту сцену, только пожимал плечами в знак своего бессилия справиться с женщинами и пробиться сквозь этот заслон.
К счастью, Василий, считая такой интерес к своей особе совершенно нормальным, едва обратил на него внимание и преспокойно позволил радостным девушкам одеть себя, даже не замечая, как красноречиво их руки задерживаются на его теле. За этим занятием и застала графа Александра, решившая выяснить, что задержало кардинцев; Увидев служанок, вьющихся вокруг Василия "с таким видом, словно бы некие интимные отношения с графом давали им на это право, Александра истолковала эту сцену абсолютно однозначно и с едким сарказмом заметила:
— По-моему, кто-то говорил вчера, что ему не терпится вернуться в Кардинию. Конечно, мне следовало бы догадаться, что человек ваших наклонностей и Темперамента не сможет оторвать задницу от постели в нужное время.
Она вышла, прежде чем Василий успел придумать достойный ответ. Служанки испарились при первых же звуках голоса хозяйки, а Лазарь, прикрывая рот ладонью, давился смехом. Но барон, стоявший в дверях столовой, казался не на шутку огорченным и смущенным, правда, не более, чем вчера за обедом, когда извинялся за поведение своей дочери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76