Василий непременно выгнал бы ее, но остальные тоже поспешили за ним, и он только пожал плечами:
— Может, она и заслужила это прошлой ночью?!
Обнаженный до пояса, Павел убирал походные кровати, чтобы освободить пространство. Похоже, он собирался сражаться без рубашки, но являлось ли это обязательным условием?
Но так или иначе, Василий решил подчиниться ему хотя бы для того, чтобы не портить впечатления о себе.
Он видел, как Павел дважды сражался со Штефаном и оба раза проигрывал. Преимущество Василия заключалось в том, что Павел никогда не видел его в деле. Однако граф не имел ни малейшего понятия о поединке на кнутах, и тут он явно уступал Павлу. Дернул же его черт согласиться.
В идеале Павла нужно было бы убить потому, что тот, в отличие от Лятцко, не имел ни малейшего понятия о чести, и нельзя было доверять его слову, если б он проиграл. Но у Василия не было желания убивать его даже обычным Оружием. Этот разбойник был несчастным озлобленным человеком, и таким его сделала женщина. В этом отношении граф даже сочувствовал ему.
Альтернативой убийства было просто сбить его с ног и лишить сознания, потому что проиграй Павел аристократу в третий раз, он бы мог вскипеть до такой степени, что в отместку приказал бы поубивать их всех.
Кое-кто, может, и не послушался бы, но остальные вполне могли подчиниться приказу, а рисковать не следовало. Но так как у Василия Не было никакого опыта в обращении с кнутом, то оставалось единственное, на что он был в настоящем случае способен: проиграть Павлу, дать ему возможность насладиться минутой славы, поставить на этом точку и убраться отсюда подобру-поздорову. И он уже обещал Лазарю, что сдастся, если окажется, что победить не удается… Но такой вариант противоречил его натуре…
— Наконец-то, — сказал Павел.
Василий обернулся и увидел входящего в дверь человека, который в каждой руке нес по свернутому кольцом кнуту.
Они казались почти одинаковыми, но только на первый взгляд. Граф видел кнут своей нареченной лишь мельком, да и не стремился его рассматривать, но все-таки каким-то чудесным образом понял, что один из них принадлежит ей. Быстрый взгляд, брошенный на Александру, сказал Василию, что и она без труда его узнала.
Не пытаясь понять, почему он предпочитает именно ее кнут, граф выступил вперед и сказал:
— Думаю, что выбор оружия все еще за мной. Я возьму кнут моей бабы?
— Какой бабы? — спросил Павел, и недоуменно взглянул на Александру.
— Разве ты не говорил, что прошлой ночью отобрал у нее кнут? — возразил Василий.
Павел нахмурился и подозрительно посмотрел на него:
— Это ты научил ее орудовать кнутом, дружок?
Василий недолго колебался: солгать ли ему ради собственной выгоды, или в поддержку своей войны против Александры?
— Тебе повезло, — ответил он. — Я не настолько давно знаю эту девицу, чтобы успеть научить ее чему-нибудь важному.
На Александру граф даже не взглянул, и хорошо сделал, потому что в противном случае он понял бы, что свалял дурака, и ему пришлось бы извиняться. Делать вид, что сегодняшняя ночь была чем-то весьма незначительным, позволяла себе и Александра, но слышать такие слова было для девушки просто мучительно, и выражение ее лица выдало на короткое мгновение чувства прежде, чем она сумела скрыть их под маской равнодушия.
К счастью, никто, кроме нее, не понял тайного смысла этого замечания, и, когда граф добавил:
"Так покончим с этим». — Павел охотно согласился.
Развернув кнуты, волочившиеся по щербатому неровному полу, противники начали описывать замысловатые круги: Василий в надежде уяснить основы этого боевого искусства, а Павел, стараясь углядеть возможность нанести первый удар таким образом, чтобы он оказался и последним.
Но пока что никому не удавалось добиться своей цели.
Когда, наконец, Павел сделал первый выпад, Василий едва успел увернуться и потому не заметил, как это делается: щелканье кнута наводило ужас даже когда он всего лишь рассекал воздух. А первая попытка Василия нанести удар была просто смехотворной: жало его кнута упало на пол еще до того, как коснулось Павла.
Непривычный к этому виду оружия, граф держал кнут, как меч и размахивал им, как мечом или саблей, и его удары, возможно, достигли бы цели, если бы цель оставалась неподвижной. Но дело обстояло иначе. Необходимо было нанести удар, одновременно стараясь избежать удара противника, и пока что Василию удавалось добиться только второго.
Александра с отвращением наблюдала за их схваткой. Павел и сам не слишком много знал об этом искусстве, но, конечно, гораздо больше Василия, и только благодаря везению и быстрой реакции графу до сих пор удавалось избегать ударов.
А потом удар все-таки был нанесен. Он не был особенно мощным. Кнут обвился вокруг спины Василия, хлестнул его по бокам и груди. Самый тяжкий урон причинял конец кнута, оставляя на золотистой коже красные диагональные отметины. Граф всего лишь вздрогнул, а вот у Александры вид вспухающих багровых рубцов вызвал совершенно Неожиданную реакцию.
Она вдруг ощутила жгучее желание вырвать кнут из неумелых рук Василия и превратить бандита в отбивную котлету. Это заняло бы не более минуты или двух. Александра знала каждое уязвимое место на теле, и рука ее была безжалостна и безошибочна. Через несколько секунд Павел уже корчился бы на полу…
Она буквально заставила себя сунуть руки в карманы и собрала всю силу воли, чтобы удержать их там. Кроме того, значительная часть ее волевых усилий ушла на то, чтобы остаться на месте. Но Александра была слишком разгневана, чтобы стоять спокойно.
— Вся сила удара в твоем запястье! — крикнула она Василию. — Используй ее!
Граф ее услышал — не мог не услышать. И был крайне раздражен, поняв, что если бы она приняла участие в этом поединке вместо него, то, по-видимому, схватка уже закончилась бы. Ну почему из всех возможных видов оружия Павел предпочел то, которым она владела в совершенстве?
Но Василий понятия не имел, о чем она говорила.
Второй удар раскаленной змеей обвился вокруг его бедер, обжег низ живота, и у Василия возникло ощущение, что кнут рассек его живот и все внутренности вот-вот вывалятся наружу. Но, посмотрев вниз, он увидел только красный выпуклый рубец, пересекавший кожу. Однако и этого было достаточно и даже слишком, чтобы поставить точку.
Он уже открыл рот, чтобы сказать об этом Павлу, когда Александра снова крикнула, обращаясь к нему:
— Черт возьми, это же не меч! Не держи его так! Скрипнув зубами, Василий сделал новую попытку. Но в результате кнут лишь дразняще соприкоснулся с телом атамана, скорее, как надоедливый комар, а не как жалящая пчела. Конечно, у Павла такой проблемы не было, и он нанес еще два молниеносных обжигающих удара, и на тыльной стороне графского плеча выступила кровь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
— Может, она и заслужила это прошлой ночью?!
Обнаженный до пояса, Павел убирал походные кровати, чтобы освободить пространство. Похоже, он собирался сражаться без рубашки, но являлось ли это обязательным условием?
Но так или иначе, Василий решил подчиниться ему хотя бы для того, чтобы не портить впечатления о себе.
Он видел, как Павел дважды сражался со Штефаном и оба раза проигрывал. Преимущество Василия заключалось в том, что Павел никогда не видел его в деле. Однако граф не имел ни малейшего понятия о поединке на кнутах, и тут он явно уступал Павлу. Дернул же его черт согласиться.
В идеале Павла нужно было бы убить потому, что тот, в отличие от Лятцко, не имел ни малейшего понятия о чести, и нельзя было доверять его слову, если б он проиграл. Но у Василия не было желания убивать его даже обычным Оружием. Этот разбойник был несчастным озлобленным человеком, и таким его сделала женщина. В этом отношении граф даже сочувствовал ему.
Альтернативой убийства было просто сбить его с ног и лишить сознания, потому что проиграй Павел аристократу в третий раз, он бы мог вскипеть до такой степени, что в отместку приказал бы поубивать их всех.
Кое-кто, может, и не послушался бы, но остальные вполне могли подчиниться приказу, а рисковать не следовало. Но так как у Василия Не было никакого опыта в обращении с кнутом, то оставалось единственное, на что он был в настоящем случае способен: проиграть Павлу, дать ему возможность насладиться минутой славы, поставить на этом точку и убраться отсюда подобру-поздорову. И он уже обещал Лазарю, что сдастся, если окажется, что победить не удается… Но такой вариант противоречил его натуре…
— Наконец-то, — сказал Павел.
Василий обернулся и увидел входящего в дверь человека, который в каждой руке нес по свернутому кольцом кнуту.
Они казались почти одинаковыми, но только на первый взгляд. Граф видел кнут своей нареченной лишь мельком, да и не стремился его рассматривать, но все-таки каким-то чудесным образом понял, что один из них принадлежит ей. Быстрый взгляд, брошенный на Александру, сказал Василию, что и она без труда его узнала.
Не пытаясь понять, почему он предпочитает именно ее кнут, граф выступил вперед и сказал:
— Думаю, что выбор оружия все еще за мной. Я возьму кнут моей бабы?
— Какой бабы? — спросил Павел, и недоуменно взглянул на Александру.
— Разве ты не говорил, что прошлой ночью отобрал у нее кнут? — возразил Василий.
Павел нахмурился и подозрительно посмотрел на него:
— Это ты научил ее орудовать кнутом, дружок?
Василий недолго колебался: солгать ли ему ради собственной выгоды, или в поддержку своей войны против Александры?
— Тебе повезло, — ответил он. — Я не настолько давно знаю эту девицу, чтобы успеть научить ее чему-нибудь важному.
На Александру граф даже не взглянул, и хорошо сделал, потому что в противном случае он понял бы, что свалял дурака, и ему пришлось бы извиняться. Делать вид, что сегодняшняя ночь была чем-то весьма незначительным, позволяла себе и Александра, но слышать такие слова было для девушки просто мучительно, и выражение ее лица выдало на короткое мгновение чувства прежде, чем она сумела скрыть их под маской равнодушия.
К счастью, никто, кроме нее, не понял тайного смысла этого замечания, и, когда граф добавил:
"Так покончим с этим». — Павел охотно согласился.
Развернув кнуты, волочившиеся по щербатому неровному полу, противники начали описывать замысловатые круги: Василий в надежде уяснить основы этого боевого искусства, а Павел, стараясь углядеть возможность нанести первый удар таким образом, чтобы он оказался и последним.
Но пока что никому не удавалось добиться своей цели.
Когда, наконец, Павел сделал первый выпад, Василий едва успел увернуться и потому не заметил, как это делается: щелканье кнута наводило ужас даже когда он всего лишь рассекал воздух. А первая попытка Василия нанести удар была просто смехотворной: жало его кнута упало на пол еще до того, как коснулось Павла.
Непривычный к этому виду оружия, граф держал кнут, как меч и размахивал им, как мечом или саблей, и его удары, возможно, достигли бы цели, если бы цель оставалась неподвижной. Но дело обстояло иначе. Необходимо было нанести удар, одновременно стараясь избежать удара противника, и пока что Василию удавалось добиться только второго.
Александра с отвращением наблюдала за их схваткой. Павел и сам не слишком много знал об этом искусстве, но, конечно, гораздо больше Василия, и только благодаря везению и быстрой реакции графу до сих пор удавалось избегать ударов.
А потом удар все-таки был нанесен. Он не был особенно мощным. Кнут обвился вокруг спины Василия, хлестнул его по бокам и груди. Самый тяжкий урон причинял конец кнута, оставляя на золотистой коже красные диагональные отметины. Граф всего лишь вздрогнул, а вот у Александры вид вспухающих багровых рубцов вызвал совершенно Неожиданную реакцию.
Она вдруг ощутила жгучее желание вырвать кнут из неумелых рук Василия и превратить бандита в отбивную котлету. Это заняло бы не более минуты или двух. Александра знала каждое уязвимое место на теле, и рука ее была безжалостна и безошибочна. Через несколько секунд Павел уже корчился бы на полу…
Она буквально заставила себя сунуть руки в карманы и собрала всю силу воли, чтобы удержать их там. Кроме того, значительная часть ее волевых усилий ушла на то, чтобы остаться на месте. Но Александра была слишком разгневана, чтобы стоять спокойно.
— Вся сила удара в твоем запястье! — крикнула она Василию. — Используй ее!
Граф ее услышал — не мог не услышать. И был крайне раздражен, поняв, что если бы она приняла участие в этом поединке вместо него, то, по-видимому, схватка уже закончилась бы. Ну почему из всех возможных видов оружия Павел предпочел то, которым она владела в совершенстве?
Но Василий понятия не имел, о чем она говорила.
Второй удар раскаленной змеей обвился вокруг его бедер, обжег низ живота, и у Василия возникло ощущение, что кнут рассек его живот и все внутренности вот-вот вывалятся наружу. Но, посмотрев вниз, он увидел только красный выпуклый рубец, пересекавший кожу. Однако и этого было достаточно и даже слишком, чтобы поставить точку.
Он уже открыл рот, чтобы сказать об этом Павлу, когда Александра снова крикнула, обращаясь к нему:
— Черт возьми, это же не меч! Не держи его так! Скрипнув зубами, Василий сделал новую попытку. Но в результате кнут лишь дразняще соприкоснулся с телом атамана, скорее, как надоедливый комар, а не как жалящая пчела. Конечно, у Павла такой проблемы не было, и он нанес еще два молниеносных обжигающих удара, и на тыльной стороне графского плеча выступила кровь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76