Об этом, по крайней мере, можно больше не беспокоиться.
Папочка, посылаю тебе свою любовь и надеюсь, ты простишь свою беспутную дочь за то, что она отнимает у тебя внука. Пойми, просто не смогу жить вместе с ним. Попытайся понять меня.
Твоя несчастная и любящая дочь,
Коринна Бэрроуз Бёркетт».
Коринна тяжело вздохнула и сложила листок пополам. Конечно, такое письмо вовсе не вызовет у отца восторга, впрочем, ему все письма дочери не нравились: слишком много в них было горечи и озлобленности. Сколько раз отец обвинял ее в холодности. Кстати, и Джейрд говорил то же самое. Наверное, оба были правы. Да, она холодная женщина, но сильная. А ведь женщиной быть так нелегко! Запечатав письмо, Коринна пошла в дом. Скоро вернется Флоренс и отнесет его на почту.
В доме царили безмолвие и прохлада. Даже повар-немец, которого они недавно наняли, куда-то ушел. Тишина показалась Коринне невыносимой, и она спустилась в сад, где всегда могла найти себе занятие.
Когда через полтора часа к дому подъехал экипаж, из которого выскочила Флоренс, нагруженная корзинами с овощами, фруктами, мясом и рыбой, Коринна этого даже не заметила — так она была поглощена подравниванием изгороди, представлявшей собой глухую стену из зелени, в которой сверкали красил и желтые цветы.
— Кори, посмотрите на себя, — возмутилась Флоренс при виде хозяйки с запачканными землей руками и раскрасневшимся лицом, — да вы просто поджарились на солнце.
— А чем мне еще заниматься? В саду мне всегда хорошо, — ответила Коринна, стирая рукой пот со лба, — не волнуйся, я уже все закончила.
— Знаете, Кори, когда так жарко, надо по крайней мере работать в тени. Удивляюсь, как это вы не упали в обморок на этом солнцепеке. Пойдемте в дом, моя милочка, приготовлю вам ванну.
Флоренс взяла Коринну под руку и повела в дом. На пороге женщины остановились и с удовольствием оглянулись на сад: они до сих пор не переставали удивляться буйству и разнообразию цветов. Почва здесь была настолько плодородна, а климат настолько благоприятен, что стоило воткнуть растение в землю, и оно тут же начинало бурно цвести и разрастаться. За те несколько месяцев, что они прожили на острове, стараниями Коринны дворик перед домом превратился в благоухающий сад.
Сам дом утопал в зелени и цветах. Это было чудесное место для отдыха, и даже печальные обстоятельства, приведшие их сюда, не могли омрачить очарования этого райского уголка.
— Вот что. Кори, посидите здесь в тени, в этом кресле, — заявила Флоренс, — я сейчас разгружу провизию, наполню ванну и приду за вами.
— Не понимаю, почему я разрешаю тебе обращаться со мной, как с ребенком, но прохладная ванна мне сейчас, конечно, не помешает. Поясница снова разболелась.
— Не знай я вас с самого детства, я бы подумала, что срок у вас гораздо больше того, что вы называйте, — неожиданно сказала Флоренс, глядя на живот хозяйки.
— Ну, не говори глупостей, — недовольно перебила ее Коринна и откинулась на спинку соломенного кресла-качалки.
Оставшись одна, она подумала, что Флоренс, сама того не подозревая, была права. Роды могли начаться не сегодня завтра. И хотя томительное ожидание становилось невыносимым, Коринна вовсе не желала ускорить этот день, ведь тогда пришлось бы объяснять Флоренс, что она с Джейрдом была вместе задолго до венчания, а эту унизительную тайну она никому не собиралась раскрывать.
Легкий порыв ветра принес упоительный запах цветущих гардений, и Коринна сделала глубокий вдох. Неожиданно ее тело пронзила острая боль. Слишком много раз она сегодня наклонялась, копаясь в земле. Коринна разозлилась: теперь она лишилась своей последней радости — работы в саду. Этот ребенок, не успев появиться на свет, уже лишил ее всего, не дав взамен ничего, кроме тошноты, неудобства и боли.
Как же она его ненавидела! Это существо отнимало все силы. Сейчас Коринна не могла и пальцем пошевелить от слабости, а Флоренс уже звала ее:
— Кори, ванна готова! Пойдемте! Она попыталась встать, но не смогла: тело стало тяжелым и непослушным.
— Флоренс, помоги мне, пожалуйста! Я даже подняться не могу, — простонала она жалобно.
Охнув, Флоренс бросилась к хозяйке и помогла ей осторожно приподняться из кресла.
— Ax, милочка, как же тяжело вам приходится. Жаль, что его здесь нет, жаль, что он не слышит ваших жалоб.
— Да появись он здесь, я бы, наверное, перерезала ему горло!
— Ну, ну, зачем говорить о таких ужасах? В конце концов, вы ведь сами захотели выйти за него замуж. И ребеночка вы делали вместе.
— Ах, ради Бога, не напоминай мне об атом. Разве могла я знать, что он просто использует меня? Он чудовище! Оставил меня с ребенком, бросил, опозорил! За что?
— Кори, детка! Вспомните, о чем говорил доктор. Вам ни в коем случае нельзя волноваться, а вы все время возвращаетесь к этой теме. Нечего вам тут делать. Вот родится ребеночек, и поедем домой. Ничего хорошего из вашей мести не выйдет.
— Нет, я отомщу ему, иначе я никогда больше не смогу жить спокойно!
Она хотела добавить еще что-то, но вдруг, охнув, согнулась и застонала.
— Господи, Кори, неужели прежде времени рожаете?
— Нет, все вовремя, — еле слышно ответила Коринна и заплакала, — ты была права, Флоренс. Ты все правильно угадала.
— Не плачьте, деточка моя, не надо. Я знала, что вы скрываете что-то.
— Флоренс, перестань! Я все тебе расскажу, но сейчас прошу тебя, ни слова больше. Отведи меня в постель. Мне кажется, я сейчас умру…
— О Господи, неужели же это будут такие роды… — пробормотала Флотенс — Какие — такие? — встревожилась Коринна.
— Ничего, милая, не слушайте меня. Пойдемте, осторожненько. Сейчас уложу вас в постельку и побегу за доктором.
— Нет, — вскрикнула Коринна, — я боюсь оставаться одна!
— Хорошо, хорошо. Кори, не волнуйтесь. У нас еще много времени. Вот вернется повар, его и пошлем.
Роды продолжались восемнадцать часов. Коринна была измучена и мечтала только об одном: спать, спать. Но это оказалось невозможным. Детский плач не давал ей забыться.
— Миссис Дрейтон, проснитесь! — Доктор Брайсон тряс ее за плечо, но Коринна продолжала лежать с закрытыми глазами.
Доктор считал, ее женой Рассела, и его никто не разубеждал. В конце концов, они жили в одном доме, и это надо было как-то объяснить. Все восемнадцать часов доктор не отходил от нее, требовал, чтобы она делала то или это, в то время как боль все нарастала и нарастала. Теперь все кончено, доктор сделал свое дело, и Коринна хотела, чтобы он поскорее ушел.
Доктору Брайсону впервые попалась роженица, которая вместо того, чтобы стонать и плакать, изрыгала ругательства и проклятия. Она поносила какого-то Джейрда, и доктору казалось, что он попал к портовым грузчикам, такой неожиданной была лексика молодой женщины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Папочка, посылаю тебе свою любовь и надеюсь, ты простишь свою беспутную дочь за то, что она отнимает у тебя внука. Пойми, просто не смогу жить вместе с ним. Попытайся понять меня.
Твоя несчастная и любящая дочь,
Коринна Бэрроуз Бёркетт».
Коринна тяжело вздохнула и сложила листок пополам. Конечно, такое письмо вовсе не вызовет у отца восторга, впрочем, ему все письма дочери не нравились: слишком много в них было горечи и озлобленности. Сколько раз отец обвинял ее в холодности. Кстати, и Джейрд говорил то же самое. Наверное, оба были правы. Да, она холодная женщина, но сильная. А ведь женщиной быть так нелегко! Запечатав письмо, Коринна пошла в дом. Скоро вернется Флоренс и отнесет его на почту.
В доме царили безмолвие и прохлада. Даже повар-немец, которого они недавно наняли, куда-то ушел. Тишина показалась Коринне невыносимой, и она спустилась в сад, где всегда могла найти себе занятие.
Когда через полтора часа к дому подъехал экипаж, из которого выскочила Флоренс, нагруженная корзинами с овощами, фруктами, мясом и рыбой, Коринна этого даже не заметила — так она была поглощена подравниванием изгороди, представлявшей собой глухую стену из зелени, в которой сверкали красил и желтые цветы.
— Кори, посмотрите на себя, — возмутилась Флоренс при виде хозяйки с запачканными землей руками и раскрасневшимся лицом, — да вы просто поджарились на солнце.
— А чем мне еще заниматься? В саду мне всегда хорошо, — ответила Коринна, стирая рукой пот со лба, — не волнуйся, я уже все закончила.
— Знаете, Кори, когда так жарко, надо по крайней мере работать в тени. Удивляюсь, как это вы не упали в обморок на этом солнцепеке. Пойдемте в дом, моя милочка, приготовлю вам ванну.
Флоренс взяла Коринну под руку и повела в дом. На пороге женщины остановились и с удовольствием оглянулись на сад: они до сих пор не переставали удивляться буйству и разнообразию цветов. Почва здесь была настолько плодородна, а климат настолько благоприятен, что стоило воткнуть растение в землю, и оно тут же начинало бурно цвести и разрастаться. За те несколько месяцев, что они прожили на острове, стараниями Коринны дворик перед домом превратился в благоухающий сад.
Сам дом утопал в зелени и цветах. Это было чудесное место для отдыха, и даже печальные обстоятельства, приведшие их сюда, не могли омрачить очарования этого райского уголка.
— Вот что. Кори, посидите здесь в тени, в этом кресле, — заявила Флоренс, — я сейчас разгружу провизию, наполню ванну и приду за вами.
— Не понимаю, почему я разрешаю тебе обращаться со мной, как с ребенком, но прохладная ванна мне сейчас, конечно, не помешает. Поясница снова разболелась.
— Не знай я вас с самого детства, я бы подумала, что срок у вас гораздо больше того, что вы называйте, — неожиданно сказала Флоренс, глядя на живот хозяйки.
— Ну, не говори глупостей, — недовольно перебила ее Коринна и откинулась на спинку соломенного кресла-качалки.
Оставшись одна, она подумала, что Флоренс, сама того не подозревая, была права. Роды могли начаться не сегодня завтра. И хотя томительное ожидание становилось невыносимым, Коринна вовсе не желала ускорить этот день, ведь тогда пришлось бы объяснять Флоренс, что она с Джейрдом была вместе задолго до венчания, а эту унизительную тайну она никому не собиралась раскрывать.
Легкий порыв ветра принес упоительный запах цветущих гардений, и Коринна сделала глубокий вдох. Неожиданно ее тело пронзила острая боль. Слишком много раз она сегодня наклонялась, копаясь в земле. Коринна разозлилась: теперь она лишилась своей последней радости — работы в саду. Этот ребенок, не успев появиться на свет, уже лишил ее всего, не дав взамен ничего, кроме тошноты, неудобства и боли.
Как же она его ненавидела! Это существо отнимало все силы. Сейчас Коринна не могла и пальцем пошевелить от слабости, а Флоренс уже звала ее:
— Кори, ванна готова! Пойдемте! Она попыталась встать, но не смогла: тело стало тяжелым и непослушным.
— Флоренс, помоги мне, пожалуйста! Я даже подняться не могу, — простонала она жалобно.
Охнув, Флоренс бросилась к хозяйке и помогла ей осторожно приподняться из кресла.
— Ax, милочка, как же тяжело вам приходится. Жаль, что его здесь нет, жаль, что он не слышит ваших жалоб.
— Да появись он здесь, я бы, наверное, перерезала ему горло!
— Ну, ну, зачем говорить о таких ужасах? В конце концов, вы ведь сами захотели выйти за него замуж. И ребеночка вы делали вместе.
— Ах, ради Бога, не напоминай мне об атом. Разве могла я знать, что он просто использует меня? Он чудовище! Оставил меня с ребенком, бросил, опозорил! За что?
— Кори, детка! Вспомните, о чем говорил доктор. Вам ни в коем случае нельзя волноваться, а вы все время возвращаетесь к этой теме. Нечего вам тут делать. Вот родится ребеночек, и поедем домой. Ничего хорошего из вашей мести не выйдет.
— Нет, я отомщу ему, иначе я никогда больше не смогу жить спокойно!
Она хотела добавить еще что-то, но вдруг, охнув, согнулась и застонала.
— Господи, Кори, неужели прежде времени рожаете?
— Нет, все вовремя, — еле слышно ответила Коринна и заплакала, — ты была права, Флоренс. Ты все правильно угадала.
— Не плачьте, деточка моя, не надо. Я знала, что вы скрываете что-то.
— Флоренс, перестань! Я все тебе расскажу, но сейчас прошу тебя, ни слова больше. Отведи меня в постель. Мне кажется, я сейчас умру…
— О Господи, неужели же это будут такие роды… — пробормотала Флотенс — Какие — такие? — встревожилась Коринна.
— Ничего, милая, не слушайте меня. Пойдемте, осторожненько. Сейчас уложу вас в постельку и побегу за доктором.
— Нет, — вскрикнула Коринна, — я боюсь оставаться одна!
— Хорошо, хорошо. Кори, не волнуйтесь. У нас еще много времени. Вот вернется повар, его и пошлем.
Роды продолжались восемнадцать часов. Коринна была измучена и мечтала только об одном: спать, спать. Но это оказалось невозможным. Детский плач не давал ей забыться.
— Миссис Дрейтон, проснитесь! — Доктор Брайсон тряс ее за плечо, но Коринна продолжала лежать с закрытыми глазами.
Доктор считал, ее женой Рассела, и его никто не разубеждал. В конце концов, они жили в одном доме, и это надо было как-то объяснить. Все восемнадцать часов доктор не отходил от нее, требовал, чтобы она делала то или это, в то время как боль все нарастала и нарастала. Теперь все кончено, доктор сделал свое дело, и Коринна хотела, чтобы он поскорее ушел.
Доктору Брайсону впервые попалась роженица, которая вместо того, чтобы стонать и плакать, изрыгала ругательства и проклятия. Она поносила какого-то Джейрда, и доктору казалось, что он попал к портовым грузчикам, такой неожиданной была лексика молодой женщины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82