Ежедневники, телефонная книжка, счета, личные документы, старые чековые книжки – все, что могло дать хоть малейшее свидетельство о жизни Анн-Мари, – все было унесено.
– Все у него, – бросил Атертон, ударом задвигая ящик стола. – Ублюдок!
– Он поработал очень тщательно, – сказал Слайдер, – но миссис Гостин сказала, что он пробыл здесь от пяти до десяти минут. Я думаю, он знал, где и что искать.
В ванной комнате оказалось мыло, полотенце для рук, банные полотенца, запасная туалетная бумага и эссенция для ванны – казалось, что она предпочитала делать покупки в «Боди Шоп», – и никаких секретов. Аптечка показалась им поначалу обнадеживающе набитой, но при ближайшем рассмотрении обнаружились только аспирин, «Диокалм», очень большая бутыль каолина, таблетки от морской болезни, полпакета салфеток «Колдрекс», пакет на десять тампонов «Тампакс», из которых одного не было, бутылка «Оптрекс», четыре разновидности лосьона для загара и три открытых пакета лейкопластыря «Эластопласт». На шкафчике сверху стояли бутылка с шампунем, другая с «Листерином», запасной тюбик зубной пасты «Ментадент», нераспечатанный, и сзади, более грязный, еще один пакет «Эластопласта».
– Никаких таинственных пакетов с белым порошком, – печально отметил Слайдер. – Ни шприца. Ни даже кое о чем говорящего пакета с сигаретной бумагой.
– Но, по крайней мере, мы установили некоторые факты, – заявил Атертон, отряхивая руки от пыли. – Мы теперь знаем, что она была женского пола, моложе возраста климакса, путешествовала за границу и неоднократно наносила себе порезы, судя по обилию лейкопластыря.
– Не позволяй внешней стороне дела сбивать тебя с толку, – мрачно ответил Слайдер, не принимая шутку.
Кухия была вытянутой и узкой, с обычным набором встроенных предметов утвари с одной стороны, раковиной под окном, холодильником и газовой плитой.
– Стиральной машины нет, – отметил Атертон, – полагаю, она пользовалась услугами прачечной.
– Погляди по шкафам.
– Уже смотрю. Иногда мне удавалось откопать булочки с маслом. Доходит ли до вас, что у нас нет ничего, чтобы продолжать это дело, ровным счетом ничего?
– Это-то до меня доходит.
В кухне обнаружился добрый запасец сухих продуктов, сушеная зелень и приправы, чай и кофе, рис и сахар, но при этом никакой свежей еды. Бутылка молока в холодильнике была открыта и частично использована, но молоко все еще не скисло. Там же было пять яиц, две пачки несоленого масла, завернутая в пленку нарезанная буханка хлеба и кусок жесткого сыра, обернутый в фольгу.
– Она не собиралась ужинать дома в тот вечер, – заключил Слайдер.
Когда он выпрямился и повернулся в сторону, в глаза ему бросилась надпись крупными буквами «VIRGIN». Позади хлебницы в дальнем углу кухонного рабочего стола стояли две жестяные прямоугольные банки из под оливкового масла, похожие на миниатюрные канистры для бензина. Они были яркими, если не сказать кричащими, их поверхность была разукрашена исполненными в чистых основных цветах сценами из сельской жизни: зобастые крестьяне с маниакальными улыбками собирали невообразимые оливки, размером с авокадо, с деревьев, которые, если б деревья умели улыбаться, были бы наверняка преисполнены веселья и желали бы доброго здоровья и хорошего настроения сборщикам. Атертон, проследив за его взглядом, прочитал слова на жестянках. «ЗЕЛЕНАЯ ЦЕЛИНА – Превосходное Оливковое Масло – Первой Давки – Сделано в Италии». Он отодвинул в сторону хлебницу.
– Две банки? Она, должно быть, была большой поклонницей итальянской кухни.
Произнесенные слова эхом вызвали в уме Слайдера его фантазии о ней за ленчем. Совпадение.
– Да, похоже, что так. Вспомни еще пакеты с сухим тестом и тюбики с томатным пюре в шкафчике.
Атертон одарил его преувеличенно восхищенным взглядом.
– Какую потрясающую детективную работу вы проделали, сэр.
– И кусок пармезанского сыра в холодильнике, – любезно закончил Слайдер.
Атертон взял одну из жестянок и взвесил на руке, потом отвинтил крышку и заглянул внутрь, поворачивая байку туда и сюда, потом приблизил ее к ноздрям и понюхал.
– Пустая. Выглядит так, как будто ее вымыли, либо в ней никогда не было масла. Удивляюсь, зачем она хранила ее?
– Может, она считала, что это красиво.
– Вы шутите, конечно. – Он повернул банку задней стороной. – «Зеленая Целина»... Это звучит как название фильма. Из научной фантастики, может быть. Или порнографического – но нам известно, что она не интересовалась порнографией.
– В самом деле, нам это известно? – неосторожно спросил Слайдер.
– Ну, конечно. Мы же не нашли журналов с картинками.
Слайдер побрел обратно в гостиную и, как обычно, беспокойно хмурясь, вновь начал ее осматривать. Атертон, стоя в дверях, наблюдал за ним.
– Не думаю, что мы здесь что-нибудь найдем. Все это выглядит довольно профессиональной работой.
– Кто-то уже изрядно похлопотал, – ответил Слайдер. – Здесь должно было быть нечто очень важное, что они хотели скрыть от нас. Но что?
– Наркотики, – предположил Атертон и, когда Слайдер взглянул на него, пожал плечами. – Ну, в наши дни это почти всегда так, разве нет?
– Да. Но я так не думаю. Это дело, на мой взгляд, не пахнет наркотиками.
Атертон выждал пояснений, но так и не получил их.
– Шеф, у вас что, горб вырос? – спросил он. Никакого ответа. – Или это вы просто решили постоять в такой позе?
Но Слайдер в ответ только что-то хрюкнул. Он прошел через комнату в угол, занятый музыкальными принадлежностями, в то единственное место, которое говорило о пребывании Анн-Мари в этой квартире, и поднял с пола скрипичный футляр. Потом он уселся на кровать, положил футляр себе на колени и раскрыл его. На фоне плюшевой подкладки цвета «электрик» темным светом сияла скрипка, покрытая ни с чем не сравнимой очевидной патиной возраста. Она даже на вид казалась теплой и странным образом живой, маня коснуться ее рукой и напоминая хорошо ухоженную лошадь в стойле. В дополнительном отсеке футляра лежали два скрипичных смычка, а между ними была засунута фотография. Слайдер вытащил ее и повернул к свету.
Снимок был сделан на каком-то пляже, где солнце было не настолько жарким, чтобы сделать тени слишком короткими. Типичный любительский снимок, какие делаются во время отпуска. Плечо и бок молодого стройного мужчины в плавках, в основном срезанного краем кадра, и Анн-Мари в центре кадра в красном бикини. Ее рука лежала на плече неизвестного, она смеялась, глаза ее были сощурены от изумления или блеска моря, голова откинута назад так, что черная волна подстриженных волос обнажила шею. Другая ее рука была откинута в сторону – может, чтобы удержать равновесие – и четким силуэтом выделялась на фоне темно-голубого моря, как маленькая белая летучая рыбка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88