Чича, Красный домик; мимо церкви из каменных блоков, с треугольными остриями шпилей, безобразно торчавшими в лунном небе; мимо живописной в лунном свете громады монастыря с черным куполом и обширным садом; мимо заправочной станции и ярко освещенной закусочной возле пустыря, где когда-то была миниатюрная площадка для гольфа; по залитой светом главной улице с тремя аптеками, магазином музыкальных инструментов, пятью еврейскими лавками, тремя биллиардными, двумя парикмахерскими, пятью пивными, тремя павильонами с мороженым, пятью скверными и одним хорошим рестораном, двумя газетными киосками, четырьмя лавками подержанных вещей (в одной из них также изготовлялись ключи), фотографией, одним большим домом с конторами внизу и четырьмя зубоврачебными кабинетами в верхних этажах, магазином стандартных цен, отелем на углу и стоянкой такси перед ним; и, обогнув отель, улицей, ведущей к «джунглям», мимо большого некрашеного деревянного дома, из окон которого доносились звуки пианолы и в дверях стояли девушки, а рядом на тротуаре сидел матрос; и потом задворками, мимо кирпичного здания суда с освещенным циферблатом часов, показывавших половину одиннадцатого, мимо тюрьмы, выбеленные стены которой блестели в лунном свете, к подъезду «Поры сирени» в глубине переулка, запруженного автомобилями.
«Пора сирени» была ярко освещена и полна народу, и когда Ричард Гордон вошел, он увидел, что игорный зал переполнен; рулетка вертелась, и маленький шарик звонко пощелкивал о металлические перегородки, рулетка вертелась медленно, шарик жужжал, потом, щелкнув, подпрыгивал и останавливался, и тогда ничего не было слышно, кроме скрипа рулетки и стука фишек. В баре сам хозяин стоял у стойки вместе с двумя барменами и сказал ему:
– Привет, мистер Гордон. Что будете пить?
– Не знаю, – сказал Ричард Гордон.
– Вы плохо выглядите. Что такое? Вы нездоровы?
– Нет.
– Я знаю, что вам приготовить. Такое, что прямо – ух. Пили когда-нибудь испанский абсент – ojen?
– Давайте, – сказал Гордон.
– Выпьете, сразу станет хорошо. Захочется всех кругом поколотить, – сказал хозяин. – Ojen экстра для мистера Гордона.
Не отходя от стойки, Ричард Гордон выпил три экстра, но лучше ему не стало; мутный, сладковатый, отдающий лакрицей напиток никак на него не подействовал.
– Дайте мне что-нибудь другое, – сказал он бармену.
– Что такое? Вам не нравится ojen экстра? – спросил хозяин. – Вам не стало хорошо?
– Нет.
– После ojen экстра надо пить с разбором.
– Дайте мне чистого виски.
Виски согрел его язык и небо, но ничего не изменил в его настроении, и вдруг, глядя на себя в зеркало позади стойки, он понял, что теперь ему никогда не будет легче от вина. То, что произошло, – произошло, и всегда теперь будет с ним, и если он напьется до потери сознания, проснувшись, он все равно почувствует это опять.
Высокий, очень худой молодой человек с редкой порослью светлых волос на подбородке, стоявший у стойки рядом с ним, спросил:
– Скажите, вы не мистер Гордон?
– Да.
– Я Гарольд Спелмэн. Мы, кажется, познакомились на одном вечере в Бруклине.
– Возможно, – сказал Ричард Гордон. – Очень может быть.
– Мне очень понравилась ваша последняя книга, – сказал Спелмэн. – Мне все ваши книги нравятся.
– Очень рад слышать, – сказал Ричард Гордон. – Выпьете чего-нибудь?
– Вместе с вами, – сказал Спелмэн. – Вы пробовали этот ojen?
– Мне он не помог.
– А что с вами?
– Настроение скверное.
– Попробуйте еще.
– Нет. Я возьму чистого виски.
– Знаете, для меня целое событие, что я вас увидел, – сказал Спелмэн.
– Вы, наверное, не помните нашу встречу на том вечере?
– Нет. Но, может быть, это был удачный вечер. Удачные вечера обычно не запоминаются, верно ведь?
– Пожалуй, вы правы, – сказал Спелмэн. – Это было у Маргарет Ван-Брунт. Вспоминаете? – спросил он с надеждой в голосе.
– Стараюсь.
– Это я тогда поджег дом, – сказал Спелмэн.
– Не может быть, – сказал Гордон.
– Да, – радостно сказал Спелмэн. – Именно я. Это был самый замечательный вечер из всех, какие я помню.
– Что вы теперь делаете? – спросил Гордон.
– Ничего особенного, – сказал Спелмэн. – Так, живу понемножку. Я уже привык к этому. А вы пишете новую книгу?
– Да. Половину уже написал.
– Превосходно, – сказал Спелмэн. – а о чем?
– Забастовка на текстильной фабрике.
– Великолепно, – сказал Спелмэн. – Ужасно, знаете, люблю социальные темы.
– Что?
– Просто обожаю, – сказал Спелмэн. – Для меня нет ничего лучше. Вы, бесспорно, на голову выше всей писательской братии. Скажите, есть у вас там прекрасная еврейка-агитатор?
– А что? – спросил Ричард Гордон подозрительно.
– Это роль для Сильвии Сидней. Я в нее влюблен. Хотите посмотреть ее фотографию?
– Я видел, – сказал Ричард Гордон.
– Давайте выпьем еще, – радостно сказал Спелмэн. – Подумать только, как это мы с вами встретились. Вы знаете, я ведь счастливчик. Настоящий счастливчик.
– А что? – спросил Ричард Гордон.
– Я сумасшедший, – сказал Спелмэн. – Это просто замечательно. Все равно, что быть влюбленным, только все всегда кончается хорошо.
Ричард Гордон слегка отодвинулся.
– Это вы напрасно, – сказал Спелмэн. – Я не буйный. То есть я очень редко бываю буйный. Давайте выпьем еще.
– Давно это с вами?
– По-моему, всю жизнь, – сказал Спелмэн. – Уверяю вас, это единственная возможность быть счастливым в наше время. Какое мне дело до того, как стоят акции «Дуглас Эйркрафт»? Или Телеграфно-телефонной компании? Меня все это не касается. Я читаю какую-нибудь из ваших книг, или пью, или смотрю на фотографию Сильвии, и я счастлив. Я – как птица. Я даже лучше птицы. Я... – он помедлил, подыскивая слова, потом сразу заторопился. – Я хорошенький маленький аист, – выпалил он и покраснел. Он пристально глядел на Ричарда Гордона, шевеля губами, и тут рослый молодой блондин отделился от группы, сидевшей в другом конце бара, подошел к нему и положил ему руку на плечо.
– Пойдем, Гарольд, – сказал он. – Нам пора домой.
Спелмэн свирепо посмотрел на Ричарда Гордона.
– Он смеется над аистом, – сказал он. – Он сторонится аиста. Аиста, который кружит в свободном полете...
– Пойдем, Гарольд, – сказал высокий молодой человек.
Спелмэн протянул руку Ричарду Гордону.
– Я не обижаюсь, – сказал он. – Вы хороший писатель. Продолжайте и дальше писать так. Помните, я всегда счастлив. Не давайте сбить себя с толку. До скорого свидания.
Рослый молодой человек обнял его за плечи, и оба они, протиснувшись через толпу, пошли к выходу. Спелмэн оглянулся и подмигнул Ричарду Гордону.
– Славный малый, – сказал хозяин. Он постучал себя по лбу. – Очень образованный. Заучился, должно быть. Любит бить посуду. Но он это не со зла. Платит за все, что разобьет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44