– процедил сквозь зубы Берт. – Неужели ты хочешь сказать, что рисковала жизнью ради этой пригоршни лепестков?
Чарити вспыхнула.
– Пригоршня лепестков? Для тебя – может быть, но для меня они – единственное средство к существованию. Я не могла допустить, чтобы рухнуло все, ради чего я, – кстати, не без твоей поддержки, – так тяжко трудилась! В сушилке лежала вся моя годовая выручка. Я должна была спасти ее.
– Годовая выручка? – Он тяжело задышал и, набычившись, устремил на нее свирепый взгляд.
Чарити осторожно отступила на шаг.
– И это – вся твоя годовая выручка? – повторил он глухо.
Его гнев улетучился так же внезапно, как и возник.
– Примерно пять или шесть тысяч фунтов стерлингов, – запинаясь, сказала она, не решаясь посмотреть в его сторону.
– Пять или шесть тысяч? – прошипел Берт. – Ты рисковала жизнью ради пяти-шести тысяч фунтов? Пойдем!
Он схватил ее за руку, потащил в кабинет и там силой опустил на стул.
– Позволь мне преподнести тебе несколько уроков экономики, – сказал он. – Если бы ты положила в банк деньги, предложенные мною за землю, то получала бы одних процентов куда больше, чем эти жалкие пять-шесть тысяч!
Разумеется, он был прав. На это нечего было возразить. Конечно, продав землю, она обеспечила бы себе сравнительно комфортную жизнь и избавилась от необходимости тяжелым трудом добывать хлеб насущный. Но Чарити было не так просто перечеркнуть все усилия, вложенные в дело, и, как ей казалось, вернуться к жизни, которую она вела до катастрофического брака с Джулианом. Это означало бы снова превратиться в избалованную, бездумную девчонку, которой она когда-то была.
Черри посмотрела мимо Берта куда-то вдаль, не сказав ни слова в ответ.
– Но почему? – глухо спросил он. – Почему ты так стремишься наказать себя? – Он поймал ее ладонь и поднес к своим глазам. – Видишь? Подумай, что ты с собой делаешь, Чарити! Сколько еще ты собираешься сражаться в одиночку и тратить свою жизнь на тяжелый, бесконечный труд? А самое главное – чего ради?
– Ради чего-то более существенного, чем деньги, – сказала она, снова вдруг обретая дар речи. – Ради самоуважения. Я хочу доказать самой себе, что в состоянии быть независимой и самодостаточной.
– Значит, это для тебя главное? – спросил он цинично. – А тебе никогда не приходило в голову, что одиночество еще ни одному человеку не принесло счастья?
Разумеется, и не раз, подумала Чарити. Многие говорили ей об этом, предостерегая от изоляции, в которую она все сильнее погружалась.
– Хорошо, пусть однажды тебе причинили боль, поступили с тобой плохо, но ведь это не повод для того, чтобы навеки отвернуться от окружающих?
– Я и не отворачиваюсь, – отозвалась она.
– Да нет, отворачиваешься! – возразил он. – Ты возвела стену между собой и всем миром. Ты сказала себе, что ни в ком и ни в чем не нуждаешься, и не позволяешь никому переступить через этот барьер, уверенная в том, что он защищает тебя!
– Хватит с меня психоанализа, Берт! – резко оборвала его Черри. – То, что моя жизнь развивается не по обычному для женщин моего возраста образцу, то, что у меня нет мужа и выводка детей, еще не означает, что я несчастна.
– Да, не означает, – с сарказмом в голосе отозвался он, и Чарити вдруг покраснела, заметив его взгляд.
Кончай этот разговор! Он может завести тебя слишком далеко, шептал ей голос разума, но она не послушалась и безрассудно спросила:
– Что ты имеешь в виду, Берт?
– То, что ты пробудила во мне чувства, чтобы потом отвергнуть меня, – сказал он резко. – То, что ты подпускаешь меня только до определенной степени, и ни на дюйм ближе. То, что ты упрямо и безрассудно рискуешь собственной жизнью, лишь бы не просить о помощи. Знаешь, что это говорит о тебе самой?
– Только то, что мне нравится быть независимой, и я, слава Богу, знаю, что это такое, – упрямо ответила Черри.
– Тебе нравится твоя независимость? – переспросил он с яростью и потянулся к ней, словно собираясь схватить ее в объятия, но тут же отпрянул и спрятал руки за спину. – Мы разговариваем, как двое глухих, – проговорил он устало. – Думаю, нам лучше немного поспать, пока еще не совсем рассвело.
Чарити невольно глянула в окно. Заря занималась, и небо начинало сереть. Вздрогнув, она вдруг осознала, что за время пребывания здесь ни разу ни вспомнила о собственном доме.
Словно читая ее мысли, Берт сказал:
– Как только у пожарных будут новости, они с нами свяжутся. Я дал им свой номер телефона.
Девушку разрывали противоречивые чувства. Она готова была обвинить его в самоуправстве, но в то же время с облегчением восприняла это сообщение. Впервые ей было на кого положиться. Черри могла обманывать весь свет, но не себя. Должно быть, у нее не такой уж и сильный характер, потому что сейчас она с радостью взвалила бы на плечи Берта все свои проблемы.
– Не надо провожать меня наверх, – попросила она. – Только скажи, в какой комнате я буду спать.
Он пожал плечами.
– Это уж на твой выбор – они все обставлены. Я купил дом вместе со всем его содержимым.
– А где ты спишь? – быстро спросила она и густо покраснела, увидев, как глаза его весело блеснули.
– Наконец-то! – язвительно усмехнулся он. – Хотя не уверен, что нам хватит еще и времени, чтобы оправдать твое приглашение.
Чарити была смущена и разгневана одновременно. Он ее опять неправильно понял.
С трудом овладев собой, она холодно бросила:
– Если это шутка, то на редкость глупая.
И тут же пожалела о сказанном, потому что он подошел к ней и безмятежно заметил:
– А кто здесь шутит? Я желаю увидеть тебя в своей постели с того самого момента, как мы впервые встретились. – Вблизи его бархатистый голос звучал, как чувственное мурлыканье зверя-самца.
Мурашки пробежали у нее по спине. Из последних сил сопротивляясь этим призывным интонациям, она дрожащим голосом пролепетала:
– Если это – лесть, то должна тебе сообщить…
– Не стоит, – насмешливо оборвал он ее. – Не стоит лгать самой себе. – И, видя, что она готова вступить в перепалку, заметил: – Тебя выдает твое тело, Чарити, и оно говорит куда громче и выразительнее, чем твои очаровательные губки.
Только сейчас она осознала, насколько Берт прав: полупрозрачная ночная рубашка не скрывала признаков того, как она реагировала на его присутствие.
– Я устала и иду спать, – сурово бросила Черри и двинулась к выходу, но, вспомнив на полпути, что так и не узнала, которая комната – его, нерешительно замедлила шаг.
Словно читая ее мысли, он негромко сказал:
– А почему бы тебе самой не отыскать мою комнату? Неплохая мысль, а?
Эти слова были последней каплей, переполнившей чашу ее терпения. Измотанная этой игрой в кошки-мышки, все еще не оправившись от потрясения, вызванного ночным пожаром, Чарити пришла в полное бешенство и уже не контролировала себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Чарити вспыхнула.
– Пригоршня лепестков? Для тебя – может быть, но для меня они – единственное средство к существованию. Я не могла допустить, чтобы рухнуло все, ради чего я, – кстати, не без твоей поддержки, – так тяжко трудилась! В сушилке лежала вся моя годовая выручка. Я должна была спасти ее.
– Годовая выручка? – Он тяжело задышал и, набычившись, устремил на нее свирепый взгляд.
Чарити осторожно отступила на шаг.
– И это – вся твоя годовая выручка? – повторил он глухо.
Его гнев улетучился так же внезапно, как и возник.
– Примерно пять или шесть тысяч фунтов стерлингов, – запинаясь, сказала она, не решаясь посмотреть в его сторону.
– Пять или шесть тысяч? – прошипел Берт. – Ты рисковала жизнью ради пяти-шести тысяч фунтов? Пойдем!
Он схватил ее за руку, потащил в кабинет и там силой опустил на стул.
– Позволь мне преподнести тебе несколько уроков экономики, – сказал он. – Если бы ты положила в банк деньги, предложенные мною за землю, то получала бы одних процентов куда больше, чем эти жалкие пять-шесть тысяч!
Разумеется, он был прав. На это нечего было возразить. Конечно, продав землю, она обеспечила бы себе сравнительно комфортную жизнь и избавилась от необходимости тяжелым трудом добывать хлеб насущный. Но Чарити было не так просто перечеркнуть все усилия, вложенные в дело, и, как ей казалось, вернуться к жизни, которую она вела до катастрофического брака с Джулианом. Это означало бы снова превратиться в избалованную, бездумную девчонку, которой она когда-то была.
Черри посмотрела мимо Берта куда-то вдаль, не сказав ни слова в ответ.
– Но почему? – глухо спросил он. – Почему ты так стремишься наказать себя? – Он поймал ее ладонь и поднес к своим глазам. – Видишь? Подумай, что ты с собой делаешь, Чарити! Сколько еще ты собираешься сражаться в одиночку и тратить свою жизнь на тяжелый, бесконечный труд? А самое главное – чего ради?
– Ради чего-то более существенного, чем деньги, – сказала она, снова вдруг обретая дар речи. – Ради самоуважения. Я хочу доказать самой себе, что в состоянии быть независимой и самодостаточной.
– Значит, это для тебя главное? – спросил он цинично. – А тебе никогда не приходило в голову, что одиночество еще ни одному человеку не принесло счастья?
Разумеется, и не раз, подумала Чарити. Многие говорили ей об этом, предостерегая от изоляции, в которую она все сильнее погружалась.
– Хорошо, пусть однажды тебе причинили боль, поступили с тобой плохо, но ведь это не повод для того, чтобы навеки отвернуться от окружающих?
– Я и не отворачиваюсь, – отозвалась она.
– Да нет, отворачиваешься! – возразил он. – Ты возвела стену между собой и всем миром. Ты сказала себе, что ни в ком и ни в чем не нуждаешься, и не позволяешь никому переступить через этот барьер, уверенная в том, что он защищает тебя!
– Хватит с меня психоанализа, Берт! – резко оборвала его Черри. – То, что моя жизнь развивается не по обычному для женщин моего возраста образцу, то, что у меня нет мужа и выводка детей, еще не означает, что я несчастна.
– Да, не означает, – с сарказмом в голосе отозвался он, и Чарити вдруг покраснела, заметив его взгляд.
Кончай этот разговор! Он может завести тебя слишком далеко, шептал ей голос разума, но она не послушалась и безрассудно спросила:
– Что ты имеешь в виду, Берт?
– То, что ты пробудила во мне чувства, чтобы потом отвергнуть меня, – сказал он резко. – То, что ты подпускаешь меня только до определенной степени, и ни на дюйм ближе. То, что ты упрямо и безрассудно рискуешь собственной жизнью, лишь бы не просить о помощи. Знаешь, что это говорит о тебе самой?
– Только то, что мне нравится быть независимой, и я, слава Богу, знаю, что это такое, – упрямо ответила Черри.
– Тебе нравится твоя независимость? – переспросил он с яростью и потянулся к ней, словно собираясь схватить ее в объятия, но тут же отпрянул и спрятал руки за спину. – Мы разговариваем, как двое глухих, – проговорил он устало. – Думаю, нам лучше немного поспать, пока еще не совсем рассвело.
Чарити невольно глянула в окно. Заря занималась, и небо начинало сереть. Вздрогнув, она вдруг осознала, что за время пребывания здесь ни разу ни вспомнила о собственном доме.
Словно читая ее мысли, Берт сказал:
– Как только у пожарных будут новости, они с нами свяжутся. Я дал им свой номер телефона.
Девушку разрывали противоречивые чувства. Она готова была обвинить его в самоуправстве, но в то же время с облегчением восприняла это сообщение. Впервые ей было на кого положиться. Черри могла обманывать весь свет, но не себя. Должно быть, у нее не такой уж и сильный характер, потому что сейчас она с радостью взвалила бы на плечи Берта все свои проблемы.
– Не надо провожать меня наверх, – попросила она. – Только скажи, в какой комнате я буду спать.
Он пожал плечами.
– Это уж на твой выбор – они все обставлены. Я купил дом вместе со всем его содержимым.
– А где ты спишь? – быстро спросила она и густо покраснела, увидев, как глаза его весело блеснули.
– Наконец-то! – язвительно усмехнулся он. – Хотя не уверен, что нам хватит еще и времени, чтобы оправдать твое приглашение.
Чарити была смущена и разгневана одновременно. Он ее опять неправильно понял.
С трудом овладев собой, она холодно бросила:
– Если это шутка, то на редкость глупая.
И тут же пожалела о сказанном, потому что он подошел к ней и безмятежно заметил:
– А кто здесь шутит? Я желаю увидеть тебя в своей постели с того самого момента, как мы впервые встретились. – Вблизи его бархатистый голос звучал, как чувственное мурлыканье зверя-самца.
Мурашки пробежали у нее по спине. Из последних сил сопротивляясь этим призывным интонациям, она дрожащим голосом пролепетала:
– Если это – лесть, то должна тебе сообщить…
– Не стоит, – насмешливо оборвал он ее. – Не стоит лгать самой себе. – И, видя, что она готова вступить в перепалку, заметил: – Тебя выдает твое тело, Чарити, и оно говорит куда громче и выразительнее, чем твои очаровательные губки.
Только сейчас она осознала, насколько Берт прав: полупрозрачная ночная рубашка не скрывала признаков того, как она реагировала на его присутствие.
– Я устала и иду спать, – сурово бросила Черри и двинулась к выходу, но, вспомнив на полпути, что так и не узнала, которая комната – его, нерешительно замедлила шаг.
Словно читая ее мысли, он негромко сказал:
– А почему бы тебе самой не отыскать мою комнату? Неплохая мысль, а?
Эти слова были последней каплей, переполнившей чашу ее терпения. Измотанная этой игрой в кошки-мышки, все еще не оправившись от потрясения, вызванного ночным пожаром, Чарити пришла в полное бешенство и уже не контролировала себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35