Ей очень понравились с тонким художественным вкусом продуманные более века назад благородные пропорции холла и лестниц, элегантный лепной потолок.
Отделанные благородным деревом двери переливались в лучах вечернего солнца густым красно-коричневым цветом. Шарон подавила вспыхнувшее в ней желание прикоснуться к ним, узнать, каково на ощупь это дерево, такое теплое и живое с виду. Ей вспомнилось, что последний раз ей также сильно хотелось дотронуться до Роберта – до его бронзового мускулистого тела. Она вконец смутилась.
Лестницы и коридор были выстланы сукном прекрасной выработки, которое служило отличным фоном для лежавших на нем персидских ковров. Если бы Шарон жила здесь, то добавила бы лишь несколько штрихов – какой-нибудь большой букет на круглом столе, но в остальном она не могла придраться ко вкусу Роберта.
– Пожалуйста, сюда, – сухо произнес он, отворив одну из дверей.
Шарон вошла. Косые блики заходящего солнца заливали все вокруг. Она была в огромном, в стиле позднего средневековья, зале, простиравшемся едва ли не в половину нижнего этажа. Роберт искусно обставил его и старинной, и современной мебелью. Каким-то чудесным образом обстановка держалась в едином, чрезвычайно необычном стиле – одновременно строго элегантном и по-домашнему уютном.
– А теперь, – жестко начал Роберт, входя вслед за ней в зал и плотно затворяя за собой дверь, – может быть, ты расскажешь мне, какую игру продолжает ныне наша общая знакомая, мисс Шарон Дуглас?
– Не понимаю, что ты имеешь в виду.
– Послушай, невеста, не говори со мной так. Какого черта тебе надо было ко мне бросаться и делать ясным то, что…
– Что именно? – огрызнулась она. Навернувшиеся слезы жгли ей глаза. – Что мы спали вместе? Так они уже это знают – или вот-вот бы узнали, – поправилась Шарон для пущей честности.
– Ты о чем? – нахмурился Роберт. – Конечно, Фрэнк…
– Не Фрэнк, – перебила его Шарон. – Никто ничего не говорил, но мама пригласила сплетника Роуда, и судя по тому, как он и Диана на меня смотрели… – Она прикусила губу. Так не хотелось признаваться ему, какой беззащитной, одинокой и уязвимой почувствовала она себя, увидев, как вылупились на нее Генри и Диана Роуд, и, догадавшись, о чем они, скорее всего, говорят.
– Тебе-то хорошо, – зло влепила она Роберту. – Никто бы о тебе хуже не думал… из-за того, что случилось. А для меня все не так… Зачем только это случилось? – с горечью произнесла она, чуть не плача.
– Тебе в самом деле непонятно почему? – грубо сказал Роберт. – Все вышло из-за этого, Шарон… Из-за этого… – И тут он обнял ее и начал целовать, впиваясь в ее губы.
Ее поразило, как все ее тело ответило на этот полный исступленной жажды поцелуй – ответило жадно, нетерпеливо, с бесстыдной готовностью, требуя еще и еще, подталкивая и возбуждая его…
Шарон в ужасе почувствовала его руку у своей груди. Как только он начнет ласкать ее, у нее не останется никакой надежды на отступление. Она не сможет остановить этот пугающий, разнузданный натиск чувств, распирающих ее. Шарон попыталась вырваться из его объятий, но ее уже поглощало знакомое с последней поры головокружение, мешавшееся со слабостью и тошнотой.
Не в силах избежать этого, она прикрыла глаза и тихо застонала.
– Шарон, Шарон, что с тобой? – услышала она обеспокоенный голос Роберта. Она рухнула прямо на него. Когда он подхватил ее, с нежностью прижимая к себе, головокружение стало проходить. К счастью, с ним отступала и тошнота.
– Давно это с тобой продолжается? – взволнованно спросил Роберт. Он все еще обнимал и бережно поддерживал ее. Непонятно почему, но стоять, прижавшись к нему, Шарон было легче, чем заставить себя отойти. Она все еще ощущала близость обморока и никак не могла выбросить из головы тот страх и чувство беззащитности, которые испытывала сегодня в отсутствие Роберта, то радостное оживление, которое охватило ее, стоило ему лишь появиться в гостиной.
– Что давно со мной продолжается? – едва шевеля губами, откликнулась он.
– Ты ведь знаешь, что я имею в виду. Ты беременна? Ты носишь моего ребенка?
Беременна от него?! Шарон бросило в жар, когда до нее дошло все значение этих жутких слов.
– Нет, что ты, конечно нет… Каким образом? Я не могу быть беременна, Роберт, – жалобно причитала она, – не могу…
– Ты, наверное, не хочешь быть беременной, – не постеснялся он и сейчас уколоть ее.
Ребенок? У нее? Ребенок Роберта… Нет, этого, конечно, не может быть. Не может? Она наспех подсчитала в уме недели, прошедшие после их возвращения из Италии. Потом еще раз – медленнее, стараясь не сбиваться, вплоть до последнего дня. На лбу и висках Шарон проступил холодный пот. Она-то думала, что это просто задержка, сбой цикла… Но для простого сбоя уже слишком много времени прошло.
– Шарон, так что же? – нетерпеливо вернулся к прерванному допросу Роберт.
– Я… Я не знаю, – прошептала она онемевшими губами. Ужас охватывал ее. Как безумная Шарон твердила:
– Роберт, не может быть, что я беременна, не должно быть…
– Пожалуй, хорошо, что мы ненароком всех предупредили, что собираемся пожениться, – резко подвел итог он. Роберт уже не обращал внимания на ее бессвязное нытье, пытаясь трезво, безошибочно определить подлинную причину ее истерического состояния.
– Мы не можем пожениться, – с остекленевшими от потрясения глазами сопротивлялась Шарон.
– Мы не можем не пожениться, – хладнокровно исправил ее Роберт. – Особенно в такой ситуации.
– Но вдруг я не беременна? – спросила вслух себя Шарон. – А если и беременна…
– И что, если? – желчно подхватил недосказанное Роберт. – Если ты беременна, то скорее убьешь моего ребенка, чем?..
– Нет, – пылко возразила Шарон, – я такого никогда не смогу сделать… никогда.
– Значит, у нас нет другого выбора, верно? Если ты носишь под сердцем моего ребенка, нам придется пожениться.
– Да… – покорно прошептала Шарон, зная, что это правда. Если бы они не были родственниками, если бы совсем не знали друг друга, может быть, она и подумала бы о том, чтобы растить малыша самостоятельно, но в сложившихся обстоятельствах…
– Возможно, я все же не беременна, – по инерции повторила она, но в своем голосе не слышала и подобия убежденности, прекрасно понимая, что Роберт уловил это с полузвука.
Шарон закрыла глаза, и ей живо вспомнилась та ночь: их сплетенные, соединившиеся в одно целое тела, ее исступленное торжество от того, что он – там… Она даже не сознавала тогда, что значит это ощущение. А следовало бы. Нужно было купить в аптеке какой-нибудь тест на раннюю беременность или сходить к семейному врачу, в унынии подумала она.
– Я никогда не хотела, чтобы это случилось. – Шарон угрюмо уставилась на Роберта. – Никогда не хотела…
– Меня или моего ребенка?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Отделанные благородным деревом двери переливались в лучах вечернего солнца густым красно-коричневым цветом. Шарон подавила вспыхнувшее в ней желание прикоснуться к ним, узнать, каково на ощупь это дерево, такое теплое и живое с виду. Ей вспомнилось, что последний раз ей также сильно хотелось дотронуться до Роберта – до его бронзового мускулистого тела. Она вконец смутилась.
Лестницы и коридор были выстланы сукном прекрасной выработки, которое служило отличным фоном для лежавших на нем персидских ковров. Если бы Шарон жила здесь, то добавила бы лишь несколько штрихов – какой-нибудь большой букет на круглом столе, но в остальном она не могла придраться ко вкусу Роберта.
– Пожалуйста, сюда, – сухо произнес он, отворив одну из дверей.
Шарон вошла. Косые блики заходящего солнца заливали все вокруг. Она была в огромном, в стиле позднего средневековья, зале, простиравшемся едва ли не в половину нижнего этажа. Роберт искусно обставил его и старинной, и современной мебелью. Каким-то чудесным образом обстановка держалась в едином, чрезвычайно необычном стиле – одновременно строго элегантном и по-домашнему уютном.
– А теперь, – жестко начал Роберт, входя вслед за ней в зал и плотно затворяя за собой дверь, – может быть, ты расскажешь мне, какую игру продолжает ныне наша общая знакомая, мисс Шарон Дуглас?
– Не понимаю, что ты имеешь в виду.
– Послушай, невеста, не говори со мной так. Какого черта тебе надо было ко мне бросаться и делать ясным то, что…
– Что именно? – огрызнулась она. Навернувшиеся слезы жгли ей глаза. – Что мы спали вместе? Так они уже это знают – или вот-вот бы узнали, – поправилась Шарон для пущей честности.
– Ты о чем? – нахмурился Роберт. – Конечно, Фрэнк…
– Не Фрэнк, – перебила его Шарон. – Никто ничего не говорил, но мама пригласила сплетника Роуда, и судя по тому, как он и Диана на меня смотрели… – Она прикусила губу. Так не хотелось признаваться ему, какой беззащитной, одинокой и уязвимой почувствовала она себя, увидев, как вылупились на нее Генри и Диана Роуд, и, догадавшись, о чем они, скорее всего, говорят.
– Тебе-то хорошо, – зло влепила она Роберту. – Никто бы о тебе хуже не думал… из-за того, что случилось. А для меня все не так… Зачем только это случилось? – с горечью произнесла она, чуть не плача.
– Тебе в самом деле непонятно почему? – грубо сказал Роберт. – Все вышло из-за этого, Шарон… Из-за этого… – И тут он обнял ее и начал целовать, впиваясь в ее губы.
Ее поразило, как все ее тело ответило на этот полный исступленной жажды поцелуй – ответило жадно, нетерпеливо, с бесстыдной готовностью, требуя еще и еще, подталкивая и возбуждая его…
Шарон в ужасе почувствовала его руку у своей груди. Как только он начнет ласкать ее, у нее не останется никакой надежды на отступление. Она не сможет остановить этот пугающий, разнузданный натиск чувств, распирающих ее. Шарон попыталась вырваться из его объятий, но ее уже поглощало знакомое с последней поры головокружение, мешавшееся со слабостью и тошнотой.
Не в силах избежать этого, она прикрыла глаза и тихо застонала.
– Шарон, Шарон, что с тобой? – услышала она обеспокоенный голос Роберта. Она рухнула прямо на него. Когда он подхватил ее, с нежностью прижимая к себе, головокружение стало проходить. К счастью, с ним отступала и тошнота.
– Давно это с тобой продолжается? – взволнованно спросил Роберт. Он все еще обнимал и бережно поддерживал ее. Непонятно почему, но стоять, прижавшись к нему, Шарон было легче, чем заставить себя отойти. Она все еще ощущала близость обморока и никак не могла выбросить из головы тот страх и чувство беззащитности, которые испытывала сегодня в отсутствие Роберта, то радостное оживление, которое охватило ее, стоило ему лишь появиться в гостиной.
– Что давно со мной продолжается? – едва шевеля губами, откликнулась он.
– Ты ведь знаешь, что я имею в виду. Ты беременна? Ты носишь моего ребенка?
Беременна от него?! Шарон бросило в жар, когда до нее дошло все значение этих жутких слов.
– Нет, что ты, конечно нет… Каким образом? Я не могу быть беременна, Роберт, – жалобно причитала она, – не могу…
– Ты, наверное, не хочешь быть беременной, – не постеснялся он и сейчас уколоть ее.
Ребенок? У нее? Ребенок Роберта… Нет, этого, конечно, не может быть. Не может? Она наспех подсчитала в уме недели, прошедшие после их возвращения из Италии. Потом еще раз – медленнее, стараясь не сбиваться, вплоть до последнего дня. На лбу и висках Шарон проступил холодный пот. Она-то думала, что это просто задержка, сбой цикла… Но для простого сбоя уже слишком много времени прошло.
– Шарон, так что же? – нетерпеливо вернулся к прерванному допросу Роберт.
– Я… Я не знаю, – прошептала она онемевшими губами. Ужас охватывал ее. Как безумная Шарон твердила:
– Роберт, не может быть, что я беременна, не должно быть…
– Пожалуй, хорошо, что мы ненароком всех предупредили, что собираемся пожениться, – резко подвел итог он. Роберт уже не обращал внимания на ее бессвязное нытье, пытаясь трезво, безошибочно определить подлинную причину ее истерического состояния.
– Мы не можем пожениться, – с остекленевшими от потрясения глазами сопротивлялась Шарон.
– Мы не можем не пожениться, – хладнокровно исправил ее Роберт. – Особенно в такой ситуации.
– Но вдруг я не беременна? – спросила вслух себя Шарон. – А если и беременна…
– И что, если? – желчно подхватил недосказанное Роберт. – Если ты беременна, то скорее убьешь моего ребенка, чем?..
– Нет, – пылко возразила Шарон, – я такого никогда не смогу сделать… никогда.
– Значит, у нас нет другого выбора, верно? Если ты носишь под сердцем моего ребенка, нам придется пожениться.
– Да… – покорно прошептала Шарон, зная, что это правда. Если бы они не были родственниками, если бы совсем не знали друг друга, может быть, она и подумала бы о том, чтобы растить малыша самостоятельно, но в сложившихся обстоятельствах…
– Возможно, я все же не беременна, – по инерции повторила она, но в своем голосе не слышала и подобия убежденности, прекрасно понимая, что Роберт уловил это с полузвука.
Шарон закрыла глаза, и ей живо вспомнилась та ночь: их сплетенные, соединившиеся в одно целое тела, ее исступленное торжество от того, что он – там… Она даже не сознавала тогда, что значит это ощущение. А следовало бы. Нужно было купить в аптеке какой-нибудь тест на раннюю беременность или сходить к семейному врачу, в унынии подумала она.
– Я никогда не хотела, чтобы это случилось. – Шарон угрюмо уставилась на Роберта. – Никогда не хотела…
– Меня или моего ребенка?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40