Среди бесплодной горной пустыни раскинулось озеро, словно бросавшее вызов окружающей его выжженной земле. Бетонная дамба играла роль Тантала, не допуская к воде истомившиеся по влаге окрестности, и в то же время дразнила и соблазняла их обещанием жизни. Казалось, что самолет застыл в воздухе и почти не движется, но Ланна видела его тень, бегущую среди путаницы скалистых утесов и пустынных плоскогорий.
– Вы знаете что-нибудь о Старом западе? – спросил Сокол.
Ланна отвернулась от окна, и, взглянув на него, ответила.
– Очень немного.
Она не могла видеть его глаз за зеркальными стеклами очков, но знала, что Сокол смотрит на нее.
– Прямо перед нами – Тонто-Бейсн. А мы летим к Могольон-Рим, краю знаменитого Могольонского плато. Эти места увековечены почти всеми, кажется, писателями, сочинявшими вестерны, – сказал Сокол.
Ланна посмотрела туда, куда он указывал, и увидела гигантское, необъятное плато. Это было могучее творение природы. Эрозия, тысячелетия разъедавшая окрестные земли, оказалась бессильной перед твердыми скалистыми породами, и теперь среди пустынной равнины возвышался гигантский каменный массив с плоским верхом. Его стены были словно расписаны художником-исполином, щедро бросавшим краски на природное полотно: белые, серые, кремовые – в зависимости от того, какие геологические породы оказывались в данном месте обнажены. Край плато венчал лес из сосен и елей, среди которых были разбросаны осины, дубы и клены. Зрелище производило сильное впечатление – кромка плато уходила вдаль, и ей не было видно ни конца ни края. И лишь кое-где ее изредка перерезала глубокая щель каньона. Цивилизация проложила вокруг плато змейки дорог, но так и не сумела приручить и освоить его дикие земли.
– Захватывающий вид, не правда ли? – проговорила Ланна, глядя, как тень самолета взбирается по откосу и скользит по верхушкам деревьев, как зеленое кружево, окаймляющee стены плато.
Сокол ничего не ответил, и Ланна обернулась, чтобы узнать, почему он молчит. Лицо его было повернуто к девушке, но она не могла понять, смотрит ли Сокол на нее, или в окно, на исчезающий край плато.
Наконец он заговорил:
– Да, – этот ответ на замечание Ланны прозвучал совершенно безразлично, словно Сокола не интересовало ее восхищение величественным пейзажем. – Вы, кажется, открыли для себя, что Чэд умеет очень хорошо утешать горюющих женщин, так ведь? – сухо закончил он.
Ланна невольно оглянулась на Чэда. Не слышит ли тот? Но Чэд, устроив кейс на коленях, разложил на нем бумаги и сосредоточенно перебирал их, весь уйдя в их изучение.
– Не волнуйтесь, – прочитав ее мысли, сказал Сокол. – Он нас не слышит. До него можно только докричаться.
– Чэд очень помог мне, – осторожно ответила Ланна, стараясь говорить, не повышая голоса.
– Да уж не сомневаюсь, что помог, – откликнулся Сокол с оттенком пренебрежительной насмешки.
Однако беседа уходила в сторону от темы, в которую Ланна хотела внести ясность.
– Той ночью… – начала она.
– Стало быть, вас беспокоит, что я могу кому-нибудь о ней рассказать, не так ли? – прервал ее Сокол. – Но это вы меня спутали с Чэдом – это он любит похвастаться своими победами. А от меня о той ночи никто и ничто не узнает.
– Я вовсе и не предполагала, что вы разнесете это по всей округе. Просто дело в том, что я обычно… – она попыталась оправдать свое поведение в ту ночь, но Сокол не дал ей закончить.
– Послушайте, каждый из нас удовлетворил общую потребность. Давайте на этом и остановимся, – и чтобы показать, что с темой покончено, он сказал: – Мы пересекаем южную границу ранчо.
Однако Ланна вместо того, чтобы почувствовать облегчение и успокоиться, испытала острый приступ разочарования. Она никак не ожидала, что Сокол отнесется к этому происшествию с таким безразличием.
Горные склоны, поросшие лесом, уступили место длинному равнинному коридору, который постепенно, но неуклонно расширялся. Самолет начал снижаться. Ланна еще издали заметила на земле прямую линию, казавшуюся сверху всего лишь черточкой, – посадочную полосу. Неподалеку от нее в темном пятне рощицы белели строения ранчо.
Сокол вырулил самолет к металлическому ангару, возле которого стоял микроавтобус. Рядом с автомобилем Ланна заметила Кэрол, жену Чэда. Стройная блондинка помахала рукой, но осталась ждать на месте, пока прилетевшие сойдут на землю. Как только пропеллеры остановились, какой-то ковбой проворно подложил под колеса самолета тормозные колодки.
Пряжки ремней, которыми Ланна была пристегнута к сиденью, оказались очень тугими, и девушка, несмотря на все свои усилия, никак не могла с ними справиться. Пока она трудилась над ремнями, Сокол успел выключить двигатели и тут только заметил ее безнадежные попытки отстегнуться. Он нагнулся к Ланне и ловким движением освободил застежки. Его рука лишь на миг коснулась талии девушки, но этого оказалось достаточным, чтобы вызвать в ее груди бурю волнения. Дрожь пробежала по всему телу, и Ланна замерла, стараясь не выдать того, что она испытывает. Но Сокол не обратил на эту реакцию никакого внимания или просто не счел нужным придавать ей хоть какое-нибудь значение.
Она вышла из самолета впереди Сокола. Чэд ждал снаружи, чтобы помочь ей спуститься. Когда к ним присоединился Сокол, темных очков у него на глазах уже не было, но на голове вновь красовалась пыльная коричневая ковбойская шляпа. Взгляд голубых глаз Сокола безразлично скользнул по Ланне, словно по пустому месту. Он подошел к двери багажного отделения, отпер ее и стал выгружать оттуда чемоданы и сумки. Подошел ковбой – тот самый, что подсовывал колодки под колеса, – чтобы помочь донести багаж.
– Здравствуйте, – Кэрол пошла навстречу, чтобы поприветствовать их. – Хорошо долетели?
– Конечно, – Чэд наклонился и поцеловал жену в щеку. – Ланна впервые в жизни летела на частном самолете.
– Как вы себя чувствуете? – Кэрол, улыбаясь, повернулась к Ланне.
Ее дружелюбие казалось естественным, хотя иногда Ланна замечала в зеленых глазах Кэрол безмолвную острую тоску. Она спрашивала себя, в чем тут дело, точно так же, как удивлялась тому, что ни одного раза не видела, чтобы Кэрол и Чэд показали бы хоть какой-то признак нежности друг к другу. Они не производили впечатления несчастливой семьи, но, несмотря на это, отчего-то казалось, что в их отношениях чего-то недостает.
– Спасибо, намного лучше, – сказала Ланна.
Боковым зрением она видела, как Сокол через заднюю дверь ставит чемоданы в микроавтобус.
– Вам, должно быть, не терпится поскорее добраться до дома и прилечь немного отдохнуть, – произнесла Кэрол и посмотрела на мужа. – Чэд, ты хочешь сам повести машину?
– Да, – ответил он и предложил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
– Вы знаете что-нибудь о Старом западе? – спросил Сокол.
Ланна отвернулась от окна, и, взглянув на него, ответила.
– Очень немного.
Она не могла видеть его глаз за зеркальными стеклами очков, но знала, что Сокол смотрит на нее.
– Прямо перед нами – Тонто-Бейсн. А мы летим к Могольон-Рим, краю знаменитого Могольонского плато. Эти места увековечены почти всеми, кажется, писателями, сочинявшими вестерны, – сказал Сокол.
Ланна посмотрела туда, куда он указывал, и увидела гигантское, необъятное плато. Это было могучее творение природы. Эрозия, тысячелетия разъедавшая окрестные земли, оказалась бессильной перед твердыми скалистыми породами, и теперь среди пустынной равнины возвышался гигантский каменный массив с плоским верхом. Его стены были словно расписаны художником-исполином, щедро бросавшим краски на природное полотно: белые, серые, кремовые – в зависимости от того, какие геологические породы оказывались в данном месте обнажены. Край плато венчал лес из сосен и елей, среди которых были разбросаны осины, дубы и клены. Зрелище производило сильное впечатление – кромка плато уходила вдаль, и ей не было видно ни конца ни края. И лишь кое-где ее изредка перерезала глубокая щель каньона. Цивилизация проложила вокруг плато змейки дорог, но так и не сумела приручить и освоить его дикие земли.
– Захватывающий вид, не правда ли? – проговорила Ланна, глядя, как тень самолета взбирается по откосу и скользит по верхушкам деревьев, как зеленое кружево, окаймляющee стены плато.
Сокол ничего не ответил, и Ланна обернулась, чтобы узнать, почему он молчит. Лицо его было повернуто к девушке, но она не могла понять, смотрит ли Сокол на нее, или в окно, на исчезающий край плато.
Наконец он заговорил:
– Да, – этот ответ на замечание Ланны прозвучал совершенно безразлично, словно Сокола не интересовало ее восхищение величественным пейзажем. – Вы, кажется, открыли для себя, что Чэд умеет очень хорошо утешать горюющих женщин, так ведь? – сухо закончил он.
Ланна невольно оглянулась на Чэда. Не слышит ли тот? Но Чэд, устроив кейс на коленях, разложил на нем бумаги и сосредоточенно перебирал их, весь уйдя в их изучение.
– Не волнуйтесь, – прочитав ее мысли, сказал Сокол. – Он нас не слышит. До него можно только докричаться.
– Чэд очень помог мне, – осторожно ответила Ланна, стараясь говорить, не повышая голоса.
– Да уж не сомневаюсь, что помог, – откликнулся Сокол с оттенком пренебрежительной насмешки.
Однако беседа уходила в сторону от темы, в которую Ланна хотела внести ясность.
– Той ночью… – начала она.
– Стало быть, вас беспокоит, что я могу кому-нибудь о ней рассказать, не так ли? – прервал ее Сокол. – Но это вы меня спутали с Чэдом – это он любит похвастаться своими победами. А от меня о той ночи никто и ничто не узнает.
– Я вовсе и не предполагала, что вы разнесете это по всей округе. Просто дело в том, что я обычно… – она попыталась оправдать свое поведение в ту ночь, но Сокол не дал ей закончить.
– Послушайте, каждый из нас удовлетворил общую потребность. Давайте на этом и остановимся, – и чтобы показать, что с темой покончено, он сказал: – Мы пересекаем южную границу ранчо.
Однако Ланна вместо того, чтобы почувствовать облегчение и успокоиться, испытала острый приступ разочарования. Она никак не ожидала, что Сокол отнесется к этому происшествию с таким безразличием.
Горные склоны, поросшие лесом, уступили место длинному равнинному коридору, который постепенно, но неуклонно расширялся. Самолет начал снижаться. Ланна еще издали заметила на земле прямую линию, казавшуюся сверху всего лишь черточкой, – посадочную полосу. Неподалеку от нее в темном пятне рощицы белели строения ранчо.
Сокол вырулил самолет к металлическому ангару, возле которого стоял микроавтобус. Рядом с автомобилем Ланна заметила Кэрол, жену Чэда. Стройная блондинка помахала рукой, но осталась ждать на месте, пока прилетевшие сойдут на землю. Как только пропеллеры остановились, какой-то ковбой проворно подложил под колеса самолета тормозные колодки.
Пряжки ремней, которыми Ланна была пристегнута к сиденью, оказались очень тугими, и девушка, несмотря на все свои усилия, никак не могла с ними справиться. Пока она трудилась над ремнями, Сокол успел выключить двигатели и тут только заметил ее безнадежные попытки отстегнуться. Он нагнулся к Ланне и ловким движением освободил застежки. Его рука лишь на миг коснулась талии девушки, но этого оказалось достаточным, чтобы вызвать в ее груди бурю волнения. Дрожь пробежала по всему телу, и Ланна замерла, стараясь не выдать того, что она испытывает. Но Сокол не обратил на эту реакцию никакого внимания или просто не счел нужным придавать ей хоть какое-нибудь значение.
Она вышла из самолета впереди Сокола. Чэд ждал снаружи, чтобы помочь ей спуститься. Когда к ним присоединился Сокол, темных очков у него на глазах уже не было, но на голове вновь красовалась пыльная коричневая ковбойская шляпа. Взгляд голубых глаз Сокола безразлично скользнул по Ланне, словно по пустому месту. Он подошел к двери багажного отделения, отпер ее и стал выгружать оттуда чемоданы и сумки. Подошел ковбой – тот самый, что подсовывал колодки под колеса, – чтобы помочь донести багаж.
– Здравствуйте, – Кэрол пошла навстречу, чтобы поприветствовать их. – Хорошо долетели?
– Конечно, – Чэд наклонился и поцеловал жену в щеку. – Ланна впервые в жизни летела на частном самолете.
– Как вы себя чувствуете? – Кэрол, улыбаясь, повернулась к Ланне.
Ее дружелюбие казалось естественным, хотя иногда Ланна замечала в зеленых глазах Кэрол безмолвную острую тоску. Она спрашивала себя, в чем тут дело, точно так же, как удивлялась тому, что ни одного раза не видела, чтобы Кэрол и Чэд показали бы хоть какой-то признак нежности друг к другу. Они не производили впечатления несчастливой семьи, но, несмотря на это, отчего-то казалось, что в их отношениях чего-то недостает.
– Спасибо, намного лучше, – сказала Ланна.
Боковым зрением она видела, как Сокол через заднюю дверь ставит чемоданы в микроавтобус.
– Вам, должно быть, не терпится поскорее добраться до дома и прилечь немного отдохнуть, – произнесла Кэрол и посмотрела на мужа. – Чэд, ты хочешь сам повести машину?
– Да, – ответил он и предложил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90