Но Сокол уже отходил от нее, оставив девушку в полной растерянности.
– Куда ты идешь?
Он коротко глянул на нее через плечо, но не остановился.
– Запереть дверь и потушить свет. Мы же не хотим, чтобы кто-нибудь стал удивляться тому, что ты все еще не спишь, и не решил проверить, не случилось ли что с тобой.
Щелчок задвижки, скользнувшей в паз, прозвучал неожиданно громко в тишине спальни. Занавеси на окнах и двери были опущены, в комнату не проникал ни единый лучик света, и Ланна не могла разглядеть в непроницаемой тьме Сокола. Слышался только тихий шелест одежды, но было непонятно, откуда он доносится. Ланна, лишившаяся в неожиданной темноте всяких представлений об окружающем пространстве, стояла как вкопанная на том месте, где оставил ее Сокол, не зная, в какую сторону идти.
Вновь послышался шорох снимаемой одежды, и сердце Ланны громко, как молот, застучало в груди. Ее вдруг охватил беспричинный страх, похожий на страх ребенка, заблудившегося в темноте.
– Сокол? – прошептала она и вздрогнула от испуга, когда ее внезапно коснулась его рука.
– Я здесь, – сказал он.
– Я ничего не вижу, – прошептала Ланна и повернулась на голос, вытянув руки в темноте, словно слепая.
Ее рука коснулась его крепкого и упругого обнаженного тела. Из горла ее вырвался еле слышный стон облегчения и радости, и Ланна бросилась к Соколу. Уверенные, сильные руки привлекли ее, а затем распахнули халат и спустили его сначала с плеч Ланны, затем с рук. Девушка позволила халату упасть на пол, завороженно вглядываясь в едва различимые во тьме мужественные очертания Сокола, стоявшего перед ней.
Мускулистая рука обвила ее талию. Затем Сокол поднял Ланну, она обвила руками шею Сокола, чтобы лучше держаться, и зарыла пальцы в его густые черные волосы. В темноте она едва различала профиль Сокола, однако его резкие черты настолько ярко и живо запечатлелись в памяти, что Ланна без труда воссоздала их в своем воображении. Пышная округлая грудь девушки касалась мускулистой груди Сокола, пока он, безошибочно ориентируясь во тьме, нес ее к кровати. Он положил ее поверх покрывала и лег рядом с Ланной.
Придвинувшись ближе, он обнял девушку и положил свою обнаженную, согнутую в колене ногу на ее ноги, словно бы пригвоздив Ланну к ложу. Его губы голодным поцелуем раскрыли ее губы. Ланну бросило в жар. Она сама, словно мотылек, тянулась к огню, летела ему навстречу, не боясь, что он опалит ее крылья. Она обвила руками спину Сокола, испытывая острое удовольствие только от того, что он лежит рядом.
Но наслаждение только начиналось. Ланна поняла это, ощутив, как, прихотливо меняя путь, ласкают ее руки Сокола. Он гладил груди Ланны, беря их в руки и лаская соски большим пальцем, описывая вокруг них круги до тех пор, пока они не стали упругими, откликнувшись на его ласки. И тогда губы Сокола неспешно заскользили вниз по ее шее, задержались в ямке между ключицами и медленно спускались все дальше, достигнув наконец одного из розовых бугорков. Напряженный стон жгучего наслаждения сорвался с ее губ, когда Сокол обвел вокруг соска языком и принялся нежно покусывать его зубами.
Чувственное ощущение за ощущением накатывали на нее, как волны на морской берег. Пока губы Сокола ласкали поцелуями груди Ланны, руки продолжали странствовать по ее телу. Они спустились к животу, затем двинулись дальше к округлым бедрам. Эти мучительные ласки распаляли Ланну, приводя в горячечное, лихорадочное состояние, не находящее выхода. Она осыпала беспомощными поцелуями плечи Сокола, ее ногти в диком разочаровании впивались в бугрящиеся на его спине мышцы.
Она придвигалась все ближе к Соколу, стараясь наконец полностью прильнуть к нему. Ее тело, независимо от сознания, само распознавало в нем превосходного любовника. Снедавшее Ланну напряжение сводило ее с ума. Она прижалась лицом к его плечам, ощущая тугую плоть и пряный мужской запах. Рука Сокола вернулась, чтобы погладить подбородок девушки и унять ее беспокойные движения, а затем его губы вновь накрыли ее губы. Нежно поцеловав Ланну, он вклинился коленом между ее ног…
Ланне казалось, что еще немного и она умрет от неистового желания, но он наконец перенес на нее весь свой вес, раздвинул в стороны ее ноги и мужской плотью словно бы пришпилил ее к покрывалу.
Когда он вошел в нее, жаркая волна облегчения прокатилась по всему телу Ланны, но длилось оно недолго. Ее понесла и закружила неистовая буря сексуального возбуждения и захлестнуло желание, столь дикое и бурное, какого она никогда еще не испытывала. Его ярость все нарастала и нарастала, поднимая Ланну все выше и выше, пока она наконец не прорвалась сквозь штормовые облака и не взлетела в бездонную высь, купаясь в горячем сиянии солнца.
Мужские руки, которые столь искусно направляли движения ее бедер, расслабили свою крепкую хватку, нежно погладили щеки Ланны и оперлись о подушку по обе стороны ее головы, чтобы принять на себя часть веса, который теперь показался обмякшему телу девушки столь тяжелым. Затем губы Сокола мягко и ласково коснулись ее трепетавших губ, и Ланна почувствовала соленый вкус бисеринок пота, которые усеивали его верхнюю губу и подбородок. Ее руки ощущали слабую дрожь, пробегавшую по его телу, в котором еще не затихли последние, финальные содрогания.
Губы Сокола скользнули по изгибу ее щеки.
– Это было так же, как и в прошлый раз. Ты помнишь? – голос был хриплым и неровным, как и его глубокое, частое дыхание.
– Тогда это мне казалось какой-то грезой или сновидением, – призналась Ланна с легким сожалением. – Только это было не сновидение.
– Нет. И даже не было пейотовой [Пейот – род наркотика, добываемого из кактуса мескал или лофофора. ] грезой, – губы Сокола, прижавшиеся к ее лицу, шевельнулись в тихой улыбке.
Опираясь на руки, чтобы не потревожить девушку, Сокол приподнялся и, соскользнув в сторону, лег рядом с ней. Ланна повернулась на бок к нему лицом и протянула руку, проводя по его лицу кончиками пальцев. Было какое-то безмолвное подтверждение обладания в том, как рука Сокола поднялась и легко легла ей на бедро, чтобы сохранить ощущение близости меж ними. Пальцы Ланны нежно погладили Сокола по щеке, скользнули ниже на его мощную шею, затем стали ласкать затылок, где курчавились тугие завитки черных волос, так чувственно щекотавшие руку девушки.
– Твои волосы нуждаются в стрижке. – Ланна и сама понимала, что эти слова прозвучали несколько абсурдно, но она никак не могла выразить то благоговейное удивление, которое ощущала.
– Они защищают шею от солнца, – ответил Сокол.
Он обнял Ланну рукой за плечи и привлек ее к себе. Она почувствовала себя в его объятьях, как в уютном гнездышке. Но когда она попыталась согнуть правую ногу, чтобы закинуть ее на Сокола, ноющие мускулы яростно запротестовали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
– Куда ты идешь?
Он коротко глянул на нее через плечо, но не остановился.
– Запереть дверь и потушить свет. Мы же не хотим, чтобы кто-нибудь стал удивляться тому, что ты все еще не спишь, и не решил проверить, не случилось ли что с тобой.
Щелчок задвижки, скользнувшей в паз, прозвучал неожиданно громко в тишине спальни. Занавеси на окнах и двери были опущены, в комнату не проникал ни единый лучик света, и Ланна не могла разглядеть в непроницаемой тьме Сокола. Слышался только тихий шелест одежды, но было непонятно, откуда он доносится. Ланна, лишившаяся в неожиданной темноте всяких представлений об окружающем пространстве, стояла как вкопанная на том месте, где оставил ее Сокол, не зная, в какую сторону идти.
Вновь послышался шорох снимаемой одежды, и сердце Ланны громко, как молот, застучало в груди. Ее вдруг охватил беспричинный страх, похожий на страх ребенка, заблудившегося в темноте.
– Сокол? – прошептала она и вздрогнула от испуга, когда ее внезапно коснулась его рука.
– Я здесь, – сказал он.
– Я ничего не вижу, – прошептала Ланна и повернулась на голос, вытянув руки в темноте, словно слепая.
Ее рука коснулась его крепкого и упругого обнаженного тела. Из горла ее вырвался еле слышный стон облегчения и радости, и Ланна бросилась к Соколу. Уверенные, сильные руки привлекли ее, а затем распахнули халат и спустили его сначала с плеч Ланны, затем с рук. Девушка позволила халату упасть на пол, завороженно вглядываясь в едва различимые во тьме мужественные очертания Сокола, стоявшего перед ней.
Мускулистая рука обвила ее талию. Затем Сокол поднял Ланну, она обвила руками шею Сокола, чтобы лучше держаться, и зарыла пальцы в его густые черные волосы. В темноте она едва различала профиль Сокола, однако его резкие черты настолько ярко и живо запечатлелись в памяти, что Ланна без труда воссоздала их в своем воображении. Пышная округлая грудь девушки касалась мускулистой груди Сокола, пока он, безошибочно ориентируясь во тьме, нес ее к кровати. Он положил ее поверх покрывала и лег рядом с Ланной.
Придвинувшись ближе, он обнял девушку и положил свою обнаженную, согнутую в колене ногу на ее ноги, словно бы пригвоздив Ланну к ложу. Его губы голодным поцелуем раскрыли ее губы. Ланну бросило в жар. Она сама, словно мотылек, тянулась к огню, летела ему навстречу, не боясь, что он опалит ее крылья. Она обвила руками спину Сокола, испытывая острое удовольствие только от того, что он лежит рядом.
Но наслаждение только начиналось. Ланна поняла это, ощутив, как, прихотливо меняя путь, ласкают ее руки Сокола. Он гладил груди Ланны, беря их в руки и лаская соски большим пальцем, описывая вокруг них круги до тех пор, пока они не стали упругими, откликнувшись на его ласки. И тогда губы Сокола неспешно заскользили вниз по ее шее, задержались в ямке между ключицами и медленно спускались все дальше, достигнув наконец одного из розовых бугорков. Напряженный стон жгучего наслаждения сорвался с ее губ, когда Сокол обвел вокруг соска языком и принялся нежно покусывать его зубами.
Чувственное ощущение за ощущением накатывали на нее, как волны на морской берег. Пока губы Сокола ласкали поцелуями груди Ланны, руки продолжали странствовать по ее телу. Они спустились к животу, затем двинулись дальше к округлым бедрам. Эти мучительные ласки распаляли Ланну, приводя в горячечное, лихорадочное состояние, не находящее выхода. Она осыпала беспомощными поцелуями плечи Сокола, ее ногти в диком разочаровании впивались в бугрящиеся на его спине мышцы.
Она придвигалась все ближе к Соколу, стараясь наконец полностью прильнуть к нему. Ее тело, независимо от сознания, само распознавало в нем превосходного любовника. Снедавшее Ланну напряжение сводило ее с ума. Она прижалась лицом к его плечам, ощущая тугую плоть и пряный мужской запах. Рука Сокола вернулась, чтобы погладить подбородок девушки и унять ее беспокойные движения, а затем его губы вновь накрыли ее губы. Нежно поцеловав Ланну, он вклинился коленом между ее ног…
Ланне казалось, что еще немного и она умрет от неистового желания, но он наконец перенес на нее весь свой вес, раздвинул в стороны ее ноги и мужской плотью словно бы пришпилил ее к покрывалу.
Когда он вошел в нее, жаркая волна облегчения прокатилась по всему телу Ланны, но длилось оно недолго. Ее понесла и закружила неистовая буря сексуального возбуждения и захлестнуло желание, столь дикое и бурное, какого она никогда еще не испытывала. Его ярость все нарастала и нарастала, поднимая Ланну все выше и выше, пока она наконец не прорвалась сквозь штормовые облака и не взлетела в бездонную высь, купаясь в горячем сиянии солнца.
Мужские руки, которые столь искусно направляли движения ее бедер, расслабили свою крепкую хватку, нежно погладили щеки Ланны и оперлись о подушку по обе стороны ее головы, чтобы принять на себя часть веса, который теперь показался обмякшему телу девушки столь тяжелым. Затем губы Сокола мягко и ласково коснулись ее трепетавших губ, и Ланна почувствовала соленый вкус бисеринок пота, которые усеивали его верхнюю губу и подбородок. Ее руки ощущали слабую дрожь, пробегавшую по его телу, в котором еще не затихли последние, финальные содрогания.
Губы Сокола скользнули по изгибу ее щеки.
– Это было так же, как и в прошлый раз. Ты помнишь? – голос был хриплым и неровным, как и его глубокое, частое дыхание.
– Тогда это мне казалось какой-то грезой или сновидением, – призналась Ланна с легким сожалением. – Только это было не сновидение.
– Нет. И даже не было пейотовой [Пейот – род наркотика, добываемого из кактуса мескал или лофофора. ] грезой, – губы Сокола, прижавшиеся к ее лицу, шевельнулись в тихой улыбке.
Опираясь на руки, чтобы не потревожить девушку, Сокол приподнялся и, соскользнув в сторону, лег рядом с ней. Ланна повернулась на бок к нему лицом и протянула руку, проводя по его лицу кончиками пальцев. Было какое-то безмолвное подтверждение обладания в том, как рука Сокола поднялась и легко легла ей на бедро, чтобы сохранить ощущение близости меж ними. Пальцы Ланны нежно погладили Сокола по щеке, скользнули ниже на его мощную шею, затем стали ласкать затылок, где курчавились тугие завитки черных волос, так чувственно щекотавшие руку девушки.
– Твои волосы нуждаются в стрижке. – Ланна и сама понимала, что эти слова прозвучали несколько абсурдно, но она никак не могла выразить то благоговейное удивление, которое ощущала.
– Они защищают шею от солнца, – ответил Сокол.
Он обнял Ланну рукой за плечи и привлек ее к себе. Она почувствовала себя в его объятьях, как в уютном гнездышке. Но когда она попыталась согнуть правую ногу, чтобы закинуть ее на Сокола, ноющие мускулы яростно запротестовали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90