Это так типично для Чэда. Она никогда не забудет, как он заботился о ней самой. Ланна повернулась и собралась было уже уходить, как вдруг заметила Сокола, идущего к ней через двор. Его взгляд мельком проводил уходящего Чэда и на несколько секунд задержался на закутанной в одеяло фигуре, семенившей за Ролинзом. И Ланна вновь подумала о той сильной неприязни, которую братья испытывают друг к другу. Она никак не могла смириться с тем, что они оба одинаково привлекали ее. В каком трудном и неприятном положении она оказалась. Что будет, если она когда-нибудь найдет в себе силы выбрать одного из них? И сколько бед и тревог может повлечь за собой ее выбор?
Подойдя к Ланне, Сокол устремил на нее острый вопрошающий взгляд:
– Это был Бобби Черный Пес?
– Да. Ты с ним знаком?
Она была несколько удивлена тем, что Сокол узнал старика, в то время как Чэд лишь с большим трудом смог его припомнить.
– Встречал несколько раз, – Сокол хмуро усмехнулся и, сощурив глаза, опять посмотрел в направлении удаляющейся троицы. – Куда они его ведут?
– Дать ему что-нибудь поесть, – объяснила Ланна. – Чэд сказал ему, что он может оставаться на ранчо так долго, как захочет.
– Так и сказал? – бровь Сокола приподнялась с явным скептицизмом.
– Бобби Черный Пес был другом твоего отца. Он пришел сюда увидеться с ним. Когда же он узнал, что Джон умер, он выглядел потерянным.
– В этом нет ничего странного, ему некуда пойти. Хоганы его родственников теперь для него закрыты, потому что он опозорил их тем, что воровал, чтобы купить себе выпивку, – сказал Сокол. Его рот сжался в прямую линию, словно прорезанную ножом. – И мне очень трудно поверить в то, что Чэд на самом деле пригласил его остаться здесь.
– Чэд очень добр, щедр и великодушен, – резко возразила Ланна, защищая Чэда в его отсутствие. – Он многим мне помог.
– Только потому, что в результате этой помощи он мог сам что-нибудь выиграть, – сказал Сокол, затем улыбнулся и добавил: – Думаю, нам лучше подыскать такую тему для разговора, где бы наши взгляды не расходились. Как ты себя сегодня чувствуешь?
– Отлично, – глаза ее вновь заблестели. – А ты?
Сокол изучал ее внешность с ленивым удовлетворением.
– Отлично.
– Ничего не болит? – спросила она с еле заметной дразнящей улыбкой.
– Нет. Куда ты собралась?
– Я хотела проехаться верхом, но… – Ланна умолкла в нерешительности, глядя на дом, виднеющийся за деревьями. – Думаю, мне стоит вернуться в дом, чтобы узнать, как там Кэтрин. Она, кажется, расстроилась из-за того, что сказал Бобби Черный Пес.
Сокол, оглянувшись, пристально посмотрел на дом, на лице его отразилась насмешливая озабоченность.
– Может, тебе и вправду следует пойти и проведать Кэтрин, – согласился он. – А я пойду погляжу, как там поживают Бобби Черный Пес с твоим добрым и щедрым Чэдом.
Его язвительная улыбка вызвала у Ланны вспышку раздражения. Она смотрела вслед уходящей широкоплечей фигуре, испытывая странное раздвоение, – ей хотелось одновременно встать на сторону каждого из братьев, и она понимала, что это чувство посещает ее далеко не в последний раз. Резко повернувшись на каблуках, Ланна пошла к дому.
Открыв входную дверь, она услышала пронзительный от гнева голос Кэтрин, доносящийся из гостиной. Эти визгливые звуки совершенно не соответствовали тому образу, в котором Кэтрин неизменно представала перед Ланной, – образу утонченной и сдержанной леди. Ланну охватило любопытство. Она потихоньку прикрыла дверь, стараясь, чтобы та ненароком не скрипнула.
– Я могла бы убить его своими руками. Клянусь, я могла бы убить его, – бушевала в ярости Кэтрин. – Мне достаточно того, что я натерпелась в больнице! Кэрол, когда Джон протянул руку, я думала, что он тянет ее ко мне! Боже, я думала, что наконец-то – наконец – он возвращается ко мне! Но затем он прошептал ее имя… ее имя ! И вот теперь здесь показывается этот грязный индеец, и все начинается сначала…
– Кэтрин, все это уже прошло. Все позади, – утешала ее Кэрол.
– Нет, это не прошло!
– Вы сами себя разжигаете, придавая значение вещам, которые уже давным-давно перестали быть хоть сколько-нибудь важными, – теперь в голосе Кэрол слышались гневные нотки.
– Это, по-твоему, не важно?
– Ш-ш-ш.
Сообразив, что Кэтрин испугалась, что кто-то может подслушать их беседу, Ланна на цыпочках вернулась к двери, с шумом распахнула ее и затем закрыла. Она услышала достаточно, чтобы понять, что Кэтрин все еще ревнует Джона к матери Сокола, хотя та давно умерла.
Ланна, теперь уже не таясь, направилась через сводчатый проход в гостиную, распуская на ходу завязки на шляпе. Сняв шляпу, она вошла в комнату и оглядела сидящих там женщин блестящими от любопытства глазами.
– А я думала, Ланна, что вы уехали кататься верхом, – Кэрол смотрела на нее с равным любопытством.
– Я решила подождать до лeнча и уже потом ехать. Чэд сказал, что он поедет со мной, – Ланна опустилась в кресло, вытянув ноги и повесив шляпу на подлокотник. – Какие-нибудь неприятности? – она перевела взгляд с Кэрол на Кэтрин.
Пожилая женщина отвернулась.
– У меня немного болит голова. Думаю, слишком долго пробыла на солнце, – голос ее был так же ровен, как и осанка. – Как это ни глупо, но я сегодня, выходя, не надела шляпу.
Ланна пожалела, что задала неуместный вопрос и тем самым заставила Кэтрин лгать. Она поднялась из кресла, в которое только что так удобно уселась.
– Пойду посмотрю, не остался ли после завтрака кофе.
Беседа, которую она прервала, после ее ухода так и не возобновилась. Но мысли Ланны, сидевшей в одиночестве за чашкой кофе, постоянно возвращались к тому, что она услышала. Ей было жаль Кэтрин. Вся жизнь этой женщины была поглощена жестокой ревностью, отравлявшей в прошлом каждую минуту ее существования… и, как видно, продолжает отравлять до сих пор. Ланна вздохнула.
16
Сокол, сидевший за покером, оторвал взгляд от карт и посмотрел в угол комнаты, где пара пожилых рабочих беседовали с Бобби Черным Псом. Старый индеец развлекал их рассказами о своей жизни в Голливуде – о фильмах, в которых он снимался, и о кинозвездах, с которыми был знаком. Все это время он пытался обменивать то, что имел, на глоток виски, но никто не пожелал с ним меняться, и поэтому он до сих пор был трезв.
– Ты и вправду играл во всех этих картинах с Джоном Уэйном, как говоришь? – спросил Билл Шорт, скептически поглядывая на Бобби Черного Пса.
– Он всегда настаивал на том, чтобы на роль индейца приглашали меня, – кивнул Бобби.
Грязного розового одеяла на нем уже не было, как и красного пера. Вместо изодранной рубахи и штанов на нем красовались яркая клетчатая ковбойка и голубые джинсы «Леви». В новой одежде Бобби выглядел особенно изможденным и тощим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Подойдя к Ланне, Сокол устремил на нее острый вопрошающий взгляд:
– Это был Бобби Черный Пес?
– Да. Ты с ним знаком?
Она была несколько удивлена тем, что Сокол узнал старика, в то время как Чэд лишь с большим трудом смог его припомнить.
– Встречал несколько раз, – Сокол хмуро усмехнулся и, сощурив глаза, опять посмотрел в направлении удаляющейся троицы. – Куда они его ведут?
– Дать ему что-нибудь поесть, – объяснила Ланна. – Чэд сказал ему, что он может оставаться на ранчо так долго, как захочет.
– Так и сказал? – бровь Сокола приподнялась с явным скептицизмом.
– Бобби Черный Пес был другом твоего отца. Он пришел сюда увидеться с ним. Когда же он узнал, что Джон умер, он выглядел потерянным.
– В этом нет ничего странного, ему некуда пойти. Хоганы его родственников теперь для него закрыты, потому что он опозорил их тем, что воровал, чтобы купить себе выпивку, – сказал Сокол. Его рот сжался в прямую линию, словно прорезанную ножом. – И мне очень трудно поверить в то, что Чэд на самом деле пригласил его остаться здесь.
– Чэд очень добр, щедр и великодушен, – резко возразила Ланна, защищая Чэда в его отсутствие. – Он многим мне помог.
– Только потому, что в результате этой помощи он мог сам что-нибудь выиграть, – сказал Сокол, затем улыбнулся и добавил: – Думаю, нам лучше подыскать такую тему для разговора, где бы наши взгляды не расходились. Как ты себя сегодня чувствуешь?
– Отлично, – глаза ее вновь заблестели. – А ты?
Сокол изучал ее внешность с ленивым удовлетворением.
– Отлично.
– Ничего не болит? – спросила она с еле заметной дразнящей улыбкой.
– Нет. Куда ты собралась?
– Я хотела проехаться верхом, но… – Ланна умолкла в нерешительности, глядя на дом, виднеющийся за деревьями. – Думаю, мне стоит вернуться в дом, чтобы узнать, как там Кэтрин. Она, кажется, расстроилась из-за того, что сказал Бобби Черный Пес.
Сокол, оглянувшись, пристально посмотрел на дом, на лице его отразилась насмешливая озабоченность.
– Может, тебе и вправду следует пойти и проведать Кэтрин, – согласился он. – А я пойду погляжу, как там поживают Бобби Черный Пес с твоим добрым и щедрым Чэдом.
Его язвительная улыбка вызвала у Ланны вспышку раздражения. Она смотрела вслед уходящей широкоплечей фигуре, испытывая странное раздвоение, – ей хотелось одновременно встать на сторону каждого из братьев, и она понимала, что это чувство посещает ее далеко не в последний раз. Резко повернувшись на каблуках, Ланна пошла к дому.
Открыв входную дверь, она услышала пронзительный от гнева голос Кэтрин, доносящийся из гостиной. Эти визгливые звуки совершенно не соответствовали тому образу, в котором Кэтрин неизменно представала перед Ланной, – образу утонченной и сдержанной леди. Ланну охватило любопытство. Она потихоньку прикрыла дверь, стараясь, чтобы та ненароком не скрипнула.
– Я могла бы убить его своими руками. Клянусь, я могла бы убить его, – бушевала в ярости Кэтрин. – Мне достаточно того, что я натерпелась в больнице! Кэрол, когда Джон протянул руку, я думала, что он тянет ее ко мне! Боже, я думала, что наконец-то – наконец – он возвращается ко мне! Но затем он прошептал ее имя… ее имя ! И вот теперь здесь показывается этот грязный индеец, и все начинается сначала…
– Кэтрин, все это уже прошло. Все позади, – утешала ее Кэрол.
– Нет, это не прошло!
– Вы сами себя разжигаете, придавая значение вещам, которые уже давным-давно перестали быть хоть сколько-нибудь важными, – теперь в голосе Кэрол слышались гневные нотки.
– Это, по-твоему, не важно?
– Ш-ш-ш.
Сообразив, что Кэтрин испугалась, что кто-то может подслушать их беседу, Ланна на цыпочках вернулась к двери, с шумом распахнула ее и затем закрыла. Она услышала достаточно, чтобы понять, что Кэтрин все еще ревнует Джона к матери Сокола, хотя та давно умерла.
Ланна, теперь уже не таясь, направилась через сводчатый проход в гостиную, распуская на ходу завязки на шляпе. Сняв шляпу, она вошла в комнату и оглядела сидящих там женщин блестящими от любопытства глазами.
– А я думала, Ланна, что вы уехали кататься верхом, – Кэрол смотрела на нее с равным любопытством.
– Я решила подождать до лeнча и уже потом ехать. Чэд сказал, что он поедет со мной, – Ланна опустилась в кресло, вытянув ноги и повесив шляпу на подлокотник. – Какие-нибудь неприятности? – она перевела взгляд с Кэрол на Кэтрин.
Пожилая женщина отвернулась.
– У меня немного болит голова. Думаю, слишком долго пробыла на солнце, – голос ее был так же ровен, как и осанка. – Как это ни глупо, но я сегодня, выходя, не надела шляпу.
Ланна пожалела, что задала неуместный вопрос и тем самым заставила Кэтрин лгать. Она поднялась из кресла, в которое только что так удобно уселась.
– Пойду посмотрю, не остался ли после завтрака кофе.
Беседа, которую она прервала, после ее ухода так и не возобновилась. Но мысли Ланны, сидевшей в одиночестве за чашкой кофе, постоянно возвращались к тому, что она услышала. Ей было жаль Кэтрин. Вся жизнь этой женщины была поглощена жестокой ревностью, отравлявшей в прошлом каждую минуту ее существования… и, как видно, продолжает отравлять до сих пор. Ланна вздохнула.
16
Сокол, сидевший за покером, оторвал взгляд от карт и посмотрел в угол комнаты, где пара пожилых рабочих беседовали с Бобби Черным Псом. Старый индеец развлекал их рассказами о своей жизни в Голливуде – о фильмах, в которых он снимался, и о кинозвездах, с которыми был знаком. Все это время он пытался обменивать то, что имел, на глоток виски, но никто не пожелал с ним меняться, и поэтому он до сих пор был трезв.
– Ты и вправду играл во всех этих картинах с Джоном Уэйном, как говоришь? – спросил Билл Шорт, скептически поглядывая на Бобби Черного Пса.
– Он всегда настаивал на том, чтобы на роль индейца приглашали меня, – кивнул Бобби.
Грязного розового одеяла на нем уже не было, как и красного пера. Вместо изодранной рубахи и штанов на нем красовались яркая клетчатая ковбойка и голубые джинсы «Леви». В новой одежде Бобби выглядел особенно изможденным и тощим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90