Лешка промолчал. Потом закопошился; долго искал что-то за пазухой; нашел наконец и протянул мне согнутый пополам мелованный листок.
— Вот что мне нужно, — сказал Громов срывающимся голосом.
«Аминалон, амитриптилин, биотредин, глицин, глютаминовая кислота, пирацетам…» — список был большим.
— В магазине насоветовали?
— Да, — отвечал безутешный Громов. — А еще они хохотали на фоне. Наверное, врали, ну насчет лекарств этих, вот и смеялись. Кроме того, я не уверен, что смогу достать таблетки без рецепта. А рецепт мне в местной клинике не дадут — Коля не человек. Нет в нем ничего человеческого, кроме искусственно выращенного пищеварительного тракта, кроме желудка и кишок. Да и те, скорее всего, у свиньи одолжены. Мало ли что в монтажной схеме нарисовано! Не Бог ведь создал малыша, а человек! А у людей все через пень-колоду.
«У Коли Громова были добрые карие глаза и пухлые губы. Не верится, что он всего лишь робот», — вот что подумал тогда.
— Эти ублюдки из магазина считают, что все покупатели — одинокие мужики — одинаковые. Что роботы им нужны для секса либо чего похуже, — продолжал Лешка хмуро. — А я купил его, чтобы любить, понимаешь? Чтобы он рос и у него оставалась улыбка добрая и невинная, чтобы он никогда не узнал, сколько гадости запихал Бог в его бессмертную железную душу!
«Чокнулся», — печально подумал я.
Громов замолчал; молчал долго, минут десять, может. Я не выдержал, встал, стряхнул со штанов пыль, потом аккуратно положил листочек на пол рядом с Лешей и вышел. Громов, наверное, даже не заметил, что я ушел. Он продолжал беззвучно сидеть в темной комнате, наполненной грохотом музыки и визгом телеведущего. А рядом истуканом стоял светловолосый мальчишка-нечеловек.
Я так и не понял, зачем Лешка меня звал.
За несколько дней до Нового года пошел снег. Для нашего южного климата это значит, что на улице будет полно не просто грязи, а грязи, перемешанной со снежной кашей. Сверху это коричневое безобразие посыплют песком и хлоридом натрия, а у обочины снег в желтый цвет покрасят собаки, выжившие после очередной облавы.
Так, собственно, и получилось.
На работу я добрался в самом скверном расположении духа, даже с вахтером погавкался — с Семенычем-то, добрейшей души человеком!
Я зашел в кабинет и включил видеоокно — заиграла приятная музыка, а в окне закружились яркие, желтые и красные, осенние листья. Они появлялись на экране и, не успевая лечь на землю, исчезали. Настроение они мне все-таки подняли. Люблю я осенние листья.
Я отвернулся от окна, сел на место, включил компьютер и полез на первый попавшийся сайт. Думал только о машине, которая обрызгала меня грязной снежной жижей, и нищем, который послал меня на три веселые буквы, потому что я не дал ему мелочь.
«Тварь, — сказал я ему, — иди работай, незачем штаны просиживать. Видишь, я работаю, люди работают, а ты сидишь тут в своей оборванной одежде и воняешь дерьмом, как последний подонок. Мать твою, хоть бы постеснялся вонять тут, в самом центре города!»
Нищий посмел обидеться: он не знал, что я злой, что за пару минут до нашей случайной встречи меня окатила грязным душем глянцевая тупорылая иномарка.
Пару минут размышляя подобным образом, я без всякой мысли смотрел на главную страницу порносайта. Потом встрепенулся и пригляделся: ошибки быть не могло.
Сказал задумчиво:
— Оба-на! — и полез в карман за пачкой сигарет.
«Похоже, для кого-то этот день будет еще хуже», — отстраненно подумал я. Нет, не было во мне злорадности, но и сочувствия особого тоже не было, просто очень захотелось курить, и все.
Я выключил монитор, сунул сигарету за ухо и вышел из кабинета.
Мишка Шутов, начальник отдела убийств, очень кстати стоял в курилке. Хохоча после каждого слова, он рассказывал об очередном сайте, где в реальном времени пытали народ. Сигнал шел с вебкамеры, установленной где-то в подвальном помещении, предположительно в поселке под Москвой. Если прислушиваться к Мишкиным словам, выходит, что это смешно; народ и впрямь ржал, внимая Мишке.
У Мишки голова гладкая и лысая, как морской камень-голыш, сам он худющий и, пожалуй, безобразный, однако женщины к нему липнут, что те мухи; чуть ли не дерутся за Мишкино внимание и благосклонность. Есть в этом тщедушном мужичке внутренняя сила, способность зажигать в глазах огонь; Шутов, проще говоря, прирожденный лидер, не то, что я. Он вроде Наполеона, но только проще и добрее. И червонец до зарплаты всегда даст взаймы, а вот Наполеон, сволочь французская, не думаю, что одолжил бы.
Я зашел в курилку — народ вежливо посторонился, — сунул мятый сигаретный фильтр в рот, прикурил от зажигалки, предложенной угодливой рукой. Прислушался к Мишкиному трепу.
— …а на главной страничке рожица такая смешная, ну знаете, на манер японской манги: девочка-девчоночка, голова размером с тельце, квадратная такая, глазища огромные вылупила и ручками тонюсенькими машет; улыбается, лопочет, мол, самый добрый сайт на свете вы посетили, добро пожаловать, добрый человек, добру и взаимопониманию учиться. Маскируются, понимаешь, сволочи! Ну я-то — тертый калач, кликаю на девчонку, в окошке «поиск по сайту» пишу: «пытки». Сайт мне сразу: «Опля! Какие предпочитаете? Арабские? Египетские? Инквизиция, может? Раскаленная добела железная печать? Кожаная плетка-двадцатихвостка? Выщипывание волос в носу? Все в реальном времени, палач уже моет руки, надевает резиновые перчатки и готовится истязать несчастную жертву! А всего за девятьсот девяносто девять рублей девяносто девять копеек он отрежет для вас палец!» Сбоку циферки мелькают — от единицы до двадцати одного. На выбор, понимаешь, какой палец отрезать. — Мишка затянулся и замолчал; народ смотрел на него, ожидая продолжения, а потом до всех дошло. Заржали.
— А если б женщину пытали? — спросил кто-то.
— Там условный переход прописан программерами, для женщины циферок двадцать…
Опять заржали.
«Гады, — подумал я, улыбаясь для порядка. — Извращенцы поганые».
— Это еще что! Вчера была история! Вышли на сайт «мясников», ну тех, которые человеческим мясом через Интернет торгуют…
— Миша, — перебил я его, — поговорить надо, хорошо? Срочно. Очень важно.
Шутов рассеянно кивнул, а его и мои подчиненные скривились, кто открыто, а кто отвернулся заранее. Меня недолюбливали. На работе я бываю порядочной сволочью, а если уж такая сволочь, как я, становится начальником отдела всего лишь после года работы — чем не причина для ненависти? Да еще мой сарказм, злые, но умные шутки, на которые подчиненным нечего ответить — тупые они потому что; им приходится молчать, угодливо улыбаясь. За все время работы я сдружился только с Шутовым. А еще секретарь шефа, Ириночка, на меня заглядывается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96