– У нее трое сторонников: Сетос, Сененмут, а теперь и господин Амеротк.
– Я не отношусь ни к каким группам.
– Неужели? – усмехнулся Омендап. – Вы приняли ее приглашение, на вас это кольцо. Мы всетеперь в игре.
– А вы с кем? – Амеротк указал рукой с кубком на военачальников.
– Мы еще не определились. Мы – солдаты и выполняем приказы. Нам известны слухи, что ходят по базарам, о том, что фараон умер и отправился на благословенный запад, что его наследник – ребенок, и что в совете раздоры. Шакалы считают, что сторожевых псов нет на месте, так что они попытаются разорить курятник.
– И кого поддерживаете вы?
Омендап придвинул подушки поближе.
– Симпатии мои на стороне госпожи Хатусу. В ней течет кровь Тутмоса, и мне не нравится Рахимер. Но вы знаете, как заведено у нас, солдат. Наше первое правило: не давать сражения, если поражение в нем неминуемо. А потому давайте выпьем… – Он чокнулся с Амеротком и продолжил: – И будем просить богов послать нам лучших дней.
Амеротк занялся угощением. Он старался разглядеть, где сидит Норфрет, но в этот момент появился гонец с небольшим сундучком, обитым медными полосами. Он опустился на колени у входа в зал, ожидая, чтобы его заметили. Слуга Рахимера, стоявший за стулом хозяина, жестом подозвал его.
– Что это? – поднял на него глаза Рахимер.
– Подарок, господин. От Аменхотепа. Великий визирь презрительно скривил губы.
Аменхотеп был жрецом в дворцовом храме покойного фараона Тутмоса II.
– Аменхотепу следовало быть здесь. Он – жрец храма Гора, и посещать собрания дворцового круга его обязанность.
Рахимер показывал свою власть, и зал притих. Приглашение на такой пир было равноценно приглашению на царский прием, и причина отсутствия должна была быть очень веской: болезнь или серьезное несчастье. Амеротк был сильно удивлен. Он несколько раз встречался с Аменхотепом, полным важности и собственной значимости маленьким жрецом. Его отсутствие на таком приеме выглядело в высшей степени странно.
– Возможно, это подношение в знак примирения, – пошутил главный писец. – Какое-нибудь подходящее извинение, господин, за его отсутствие на наших заседаниях.
Рахимер пожал плечами и жестом подозвал слугу. Амеротк через плечо бросил взгляд на Хатусу. Она сидела бледная, и в глазах ее пылала ярость.
Подарок должны были передать ей. Она хозяйка на этом пиру и госпожа во дворце, и вмешательство Рахимера выглядело публичным оскорблением и красноречивым напоминанием, что бразды правления находятся в его руках. Слуга вынес сундучок вперед.
– Господин, его принес человек в черном одеянии, – пояснил слуга.
У Амеротка из рук вывалился кусок гуся. Слова о черных одеждах сразу вызвали в памяти хранившиеся там воспоминания. Из поступающих в суд сообщений ему стало известно о существовании гильдии убийц, «пожирателей», как их называли, которые сделали убийство своим ремеслом. Снова и снова при рассмотрении уголовных дел появлялись упоминания об этой кровожадной шайке, поклонявшейся свирепой богине Мафдет, и все они ходили закутанные в черное с головы до ног.
– Я принимаю дар, откройте сундук! – раздраженно хлопнул в ладоши Рахимер.
Печати сломали и подняли крышку. Амеротк собрался что-то сказать соседу и повернулся к нему, и в этот момент зал огласил пронзительный вопль. Слуга достал подарок из сундучка и держал его словно зачарованный. Кровь еще продолжала капать с шеи. Охваченные ужасом гости взирали на отсеченную голову жреца Аменхотепа.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Пир завершился полнейшим хаосом. Две гостьи лишились чувств. Несколько мужчин, закрывая рты руками, поспешили прочь из зала, с трудом сдерживая тошноту. Голову запихнули назад в сундук. Были разостланы стражники в поисках человека, доставившего сундук, но он давным-давно скрылся. Поддерживаемая Сетосом и Сененмутом, Хатусу навела порядок.
– Господа! – хлопнула она в ладоши, призывая к тишине. – Продолжать празднество нет смысла. Пиршество прекращается. Дворцовый совет должен собраться сейчас же в колонном зале!
Вошедшие слуги принялись убирать посуду и кувшины. Те гости, что не входили в совет, защитив себя знаком от дурного глаза, с большим облегчением покинули дворец. Амеротк распорядился, чтобы Шуфой отвез домой Норфрет. Омендап любезно предложил дать им в провожатые двух офицеров.
После отъезда жены Амеротк вернулся в пиршественный зал. На полу все еще стоял злополучный сундук весь в кровавых подтеках. Амеротк присел на корточки и заглянул внутрь: на него глянуло мертвое лицо с подкатившимися глазами и высунутым языком. Амеротк внимательно присмотрелся к месту отсечения: разрез был чистым, без зазубрин и сделан одним ударом.
– Что вы ищете?
На него смотрели Хатусу и стоявшие по бокам от нее Сетос и Сененмут.
– Госпожа, полагаю, что Аменхотепу отсекли голову уже мертвому. Срез чистый, и удар нанесла умелая рука. Посланец, доставивший сундук, был одет во все черное. Это дело рук амеметов, чье ремесло – убийство.
– Но зачем понадобилось убивать Аменхотепа? Сененмут опустился на корточки и заглянул в сундук на отрубленную голову.
– Вот и умолкли болтливые уста, – объявил он. И этим глазам больше не Окидывать меня бесцеремонным взглядом.
Амеротк покосился на Сененмута. Новоявленная «правая рука» госпожи-фараона явно недолюбливал покойного жреца.
Хатусу пинком захлопнула крышку сундучка, а затем скомандовала:
– Идемте в колонный зал!
Зал был уже подготовлен: расставлены маленькие столы и стулья, образуя овал. Рахимер успел занять главное место, а по обеим сторонам расположились поддерживавшие его писцы и жрецы. Хатусу села там, где сидела накануне, а по правую и левую руку от нее устроились Сененмут и Сетос.
Амеротк выбрал место у самых дверей. Он чувствовал себя крайне стесненно и очень жалел, что оказался в этих стенах. Несмотря на выпитое вино и веселое начало вечера, теперь атмосфера в зале была угнетающей. Ненависть и зависть, усилившись многократно, стали почти осязаемы.
Жрец скороговоркой произнес положенное восхваление. Он сравнил лицо юного фараона с ликом бога Гора. Волосы его мягкостью уподоблялись небесам, левый глаз сравнивался с утренним солнцем, а правый – с солнцем в вечернюю пору. Жрец говорил о том, что слава Ра, наполняя тело фараона, несет свет и тепло народу Египта. Но, когда жрец умолк, не было и намека на обещанные им свет и тепло. Хатусу пошла в наступление.
– Господа, – вид у нее был настолько величественный, словно она восседала на троне. Жестом она пресекла намерение Рахимера перебить ее.
– Господин визирь, это царский дворец – Дом Миллиона Лет. Наш славный фараон пребывает в Доме Обожания. Я – его мачеха. Итак, как же обстоят дела?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65