Он вошел в безлюдный Зал Двух Истин. Заседаний суда не намечалось, по крайней мере в ближайшие пять дней, и Амеротк не сомневался, что недавние волнения существенно пополнили список дел, ждущих рассмотрения. Прислонясь к колоннам, он смотрел на судейское место, на маленькие полированные столики и подушки писцов. Со двора до него доносился смутный шум голосов, разговоры писцов, возгласы играющий детей.
Амеротк медленно пересек зал и остановился перед одной из фресок, где перед богом Осирисом, державшим в руках весы, была изображена богиня Маат со страусовым пером на голове. «Какое бы решение вынесла она?» – подумал Амеротк. И как ему решить это дело? Он отправился в свою маленькую молельню при храме. Внутри священного ларца стояла статуэтка Маат. Пол молельни был посыпан свежим песком, сосуды для святой воды стояли налитые до краев, и кто-то, возможно, Пренхо, наполнил курильницы. Чисто прибранную молельню наполняли приятными ароматами расставленные везде горшочки с кассией и благовониями; перед ларцом лежали новые подушки.
Амеротк опустился на колени и начал молиться, обращаясь к богине с просьбой послать ему мудрости. НО вдруг ему пришло в голову, ЧТО он забыл очистить рот и руки. Неужели он становится таким же, как Аменхотеп? На него нахлынули воспоминания, ярче любых картин. Ему представилась кровавая бойня за лагерем; кричащие и корчащиеся люди; кровь, хлюпающая под колесами колесницы; бешено скачущие по телам кони. Крики о пощаде. Воины – ветераны, которые насиловали молодых знатных хвоинов-митаннийцев, прежде чем разбить им головы о землю. Хатусу в блеске славы; Менелото у подножия лестницы, амеметы вокруг него, словно тени. А как же надпись Хеопса, наводящая страх? Амеротк взглянул на раскрытый ларец. Неужели все ложь? И не к кому обращаться с молитвами? Внутрь часовни кто-то проскользнул, словно тень, и встал на колени рядом. Амеротк бросил взгляд через плечо.
– Прошлой ночью Я видел сон, господин. Мне снилось, что я сижу на пальме, которая вдруг превратилась в сикомору. А внизу вы рвете свою одежду.
Лицо Пренхо было напряжено до крайности, и он так стискивал в руке свиток папируса, что Амеротк сдержался от резкости.
– И что же это значит?
– Это значит, что у меня все будет хорошо, и вы избавитесь от зла. Я – хороший писец.
– Повышение тебе обеспечено.
– Господин, я добросовестный писец, – повторил Пренхо. – Я аккуратно записываю все, что говорится в суде. И когда вас не было, я посоветовался с другими писцами, – заторопился Пренхо, увидев сердитый взгляд Амеротк.
Амеротк вздохнул.
– Пренхо, у меня голова идет кругом.
– Шуфой мне рассказал, – тараторил Пренхо.
Шуфой рассказал мне, как вы ходили к тому старику-жрецу, который давал показания в суде. И как он вас спас.
– Не говори ничего госпоже Норфрет, – перебил его Амеротк.
– Хорошо, господин, но я подумал, что вам надо это прочитать, – Пренхо поспешно развернул принесенный свиток. – Вот что сказал старый жрец. Разве это не странно?
Амеротк наклонился, и из-за недостатка света ему пришлось напрягать зрение, чтобы разобрать текст.
– Нет, читайте здесь, – ткнул пальцем в нужное место Пренхо.
Амеротк прочитал указанные строки. И недоуменно заморгал.
– Я… я… – запинаясь, заговорил он. – Но что это значит?
Пренхо стал объяснять, подавляя волнение.
– Я ходил в Город мертвых. Я обходил там Дома Вечности, пока не нашел гробницы его родителей. Его мать была жрицей, служительницей богини Меретсегер.
– Богини-змеи! – выдохнул Амеротк. Неужели так рождается истина? Какой-то невидимый огонь вдруг воспламеняет разум и душу? Он повернулся к Пренхо, обнял ладонями его лицо и крепко поцеловал в лоб. Молодой писец зарделся от смущения.
– Ты мой родич, Пренхо, а также мой друг. Ты заметил то, что я пропустил. Ты нашел то, что ускользнуло от моего внимания. Когда будет следующее заседание суда, ты будешь моими глазами и ушами. И смотри на здоровье свои сны, я ничего не имею против. А сейчас, ты должен сделать вот что.
Большую часть дня Амеротк провел поблизости Зала Двух Истин. Он совершил очищающее омовение в озере, из которого пили виду священные ибисы. Он переоделся в чистые одежды, что хранились у него в маленькой комнатке за молельней. Он очистил рот солью и подсыпал благовоний перед богиней. Опустившись на колени, он наклонился до земли.
– Я согрешил! – признался он. – Я поддался сомнениям! Но сердце мое чисто, и я желаю видеть твое лицо. Позволь мне идти путем истины и хранить ее!
Волнение заставило его забыть о еде. Но ближе к вечеру он вышел во двор храма и купил несколько кусков гуся, изжаренных над углями одним из младших жрецов. Расположившись на земле, он подкрепился гусятиной и выпил немного вина.
С противоположной стороны двора занял позицию Асурал с несколькими стражниками. Там были Пренхо, а перед уходом Амеротка появился и Шуфой. Амеротк велел им оставаться на месте и не мешать ему, но взял у Асурала нож и, спрятав его под одеждой, удалился снова в свою молельню и уселся там спиной к стене. Дверцы священного ларца были закрыты. Он зажег алебастровую лампу, и, когда вошел Сетос, все было готово к его приходу. Амеротк жестом указал на подушку напротив.
– Я рад, господин Сетос, что вы смогли прийти.
Прокурор короны сел на корточки. Маска участия застыла на его худощавом, с резко очерченными чертами лица. Рядом с собой он поставил маленький мешок для свитков.
– Что сказала божественная госпожа?
– Что Рахимер будет предан суду по обвинению в государственной измене.
– Но не в убийстве?
– Нет, господин Сетос. За это придется отвечать вам!
Сетос выпрямился, усмехаясь.
– Амеротк, Амеротк, неужели солнце напекло вам голову и опутало мысли? А может быть, пыл сражения…
Амеротк указал на священный ларец.
– Она наблюдает за вами, Сетос. Воплощению истины известно о тьме, таящейся в вашем сердце. Сетос, прокурор короны, Глаза и Уши Фараона. Близкий друг божественного фараона Тутмоса, который поведал ему о тайнах, открывшихся ему в темных, как пещеры, залах под пирамидой в Саккаре. Сетос и глазом не моргнул.
– Сетос, – продолжал между тем Амеротк. – Вы жрец высшего ранга ордена Амона-Ра, жрец дворцового храма, исповедник царицы Яхмос, матери божественной Хатусу. И что же случилось, Сетос? Вас разочаровал рассказ Тутмоса? О том, что боги Египта всего лишь каменные идолы, и ничего больше? И что после возвращения в Фивы вам предстоит вынести приговор разрушить храмы и создать новый орден, посвященный тому Единственному, кто когда-то, на заре времен, бывал среди людей, до того как разразилась война. До того как было разбито зеркало правды, и нам достались одни осколки. И вы ничего не возразили? – спросил Амеротк, подавшись вперед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Амеротк медленно пересек зал и остановился перед одной из фресок, где перед богом Осирисом, державшим в руках весы, была изображена богиня Маат со страусовым пером на голове. «Какое бы решение вынесла она?» – подумал Амеротк. И как ему решить это дело? Он отправился в свою маленькую молельню при храме. Внутри священного ларца стояла статуэтка Маат. Пол молельни был посыпан свежим песком, сосуды для святой воды стояли налитые до краев, и кто-то, возможно, Пренхо, наполнил курильницы. Чисто прибранную молельню наполняли приятными ароматами расставленные везде горшочки с кассией и благовониями; перед ларцом лежали новые подушки.
Амеротк опустился на колени и начал молиться, обращаясь к богине с просьбой послать ему мудрости. НО вдруг ему пришло в голову, ЧТО он забыл очистить рот и руки. Неужели он становится таким же, как Аменхотеп? На него нахлынули воспоминания, ярче любых картин. Ему представилась кровавая бойня за лагерем; кричащие и корчащиеся люди; кровь, хлюпающая под колесами колесницы; бешено скачущие по телам кони. Крики о пощаде. Воины – ветераны, которые насиловали молодых знатных хвоинов-митаннийцев, прежде чем разбить им головы о землю. Хатусу в блеске славы; Менелото у подножия лестницы, амеметы вокруг него, словно тени. А как же надпись Хеопса, наводящая страх? Амеротк взглянул на раскрытый ларец. Неужели все ложь? И не к кому обращаться с молитвами? Внутрь часовни кто-то проскользнул, словно тень, и встал на колени рядом. Амеротк бросил взгляд через плечо.
– Прошлой ночью Я видел сон, господин. Мне снилось, что я сижу на пальме, которая вдруг превратилась в сикомору. А внизу вы рвете свою одежду.
Лицо Пренхо было напряжено до крайности, и он так стискивал в руке свиток папируса, что Амеротк сдержался от резкости.
– И что же это значит?
– Это значит, что у меня все будет хорошо, и вы избавитесь от зла. Я – хороший писец.
– Повышение тебе обеспечено.
– Господин, я добросовестный писец, – повторил Пренхо. – Я аккуратно записываю все, что говорится в суде. И когда вас не было, я посоветовался с другими писцами, – заторопился Пренхо, увидев сердитый взгляд Амеротк.
Амеротк вздохнул.
– Пренхо, у меня голова идет кругом.
– Шуфой мне рассказал, – тараторил Пренхо.
Шуфой рассказал мне, как вы ходили к тому старику-жрецу, который давал показания в суде. И как он вас спас.
– Не говори ничего госпоже Норфрет, – перебил его Амеротк.
– Хорошо, господин, но я подумал, что вам надо это прочитать, – Пренхо поспешно развернул принесенный свиток. – Вот что сказал старый жрец. Разве это не странно?
Амеротк наклонился, и из-за недостатка света ему пришлось напрягать зрение, чтобы разобрать текст.
– Нет, читайте здесь, – ткнул пальцем в нужное место Пренхо.
Амеротк прочитал указанные строки. И недоуменно заморгал.
– Я… я… – запинаясь, заговорил он. – Но что это значит?
Пренхо стал объяснять, подавляя волнение.
– Я ходил в Город мертвых. Я обходил там Дома Вечности, пока не нашел гробницы его родителей. Его мать была жрицей, служительницей богини Меретсегер.
– Богини-змеи! – выдохнул Амеротк. Неужели так рождается истина? Какой-то невидимый огонь вдруг воспламеняет разум и душу? Он повернулся к Пренхо, обнял ладонями его лицо и крепко поцеловал в лоб. Молодой писец зарделся от смущения.
– Ты мой родич, Пренхо, а также мой друг. Ты заметил то, что я пропустил. Ты нашел то, что ускользнуло от моего внимания. Когда будет следующее заседание суда, ты будешь моими глазами и ушами. И смотри на здоровье свои сны, я ничего не имею против. А сейчас, ты должен сделать вот что.
Большую часть дня Амеротк провел поблизости Зала Двух Истин. Он совершил очищающее омовение в озере, из которого пили виду священные ибисы. Он переоделся в чистые одежды, что хранились у него в маленькой комнатке за молельней. Он очистил рот солью и подсыпал благовоний перед богиней. Опустившись на колени, он наклонился до земли.
– Я согрешил! – признался он. – Я поддался сомнениям! Но сердце мое чисто, и я желаю видеть твое лицо. Позволь мне идти путем истины и хранить ее!
Волнение заставило его забыть о еде. Но ближе к вечеру он вышел во двор храма и купил несколько кусков гуся, изжаренных над углями одним из младших жрецов. Расположившись на земле, он подкрепился гусятиной и выпил немного вина.
С противоположной стороны двора занял позицию Асурал с несколькими стражниками. Там были Пренхо, а перед уходом Амеротка появился и Шуфой. Амеротк велел им оставаться на месте и не мешать ему, но взял у Асурала нож и, спрятав его под одеждой, удалился снова в свою молельню и уселся там спиной к стене. Дверцы священного ларца были закрыты. Он зажег алебастровую лампу, и, когда вошел Сетос, все было готово к его приходу. Амеротк жестом указал на подушку напротив.
– Я рад, господин Сетос, что вы смогли прийти.
Прокурор короны сел на корточки. Маска участия застыла на его худощавом, с резко очерченными чертами лица. Рядом с собой он поставил маленький мешок для свитков.
– Что сказала божественная госпожа?
– Что Рахимер будет предан суду по обвинению в государственной измене.
– Но не в убийстве?
– Нет, господин Сетос. За это придется отвечать вам!
Сетос выпрямился, усмехаясь.
– Амеротк, Амеротк, неужели солнце напекло вам голову и опутало мысли? А может быть, пыл сражения…
Амеротк указал на священный ларец.
– Она наблюдает за вами, Сетос. Воплощению истины известно о тьме, таящейся в вашем сердце. Сетос, прокурор короны, Глаза и Уши Фараона. Близкий друг божественного фараона Тутмоса, который поведал ему о тайнах, открывшихся ему в темных, как пещеры, залах под пирамидой в Саккаре. Сетос и глазом не моргнул.
– Сетос, – продолжал между тем Амеротк. – Вы жрец высшего ранга ордена Амона-Ра, жрец дворцового храма, исповедник царицы Яхмос, матери божественной Хатусу. И что же случилось, Сетос? Вас разочаровал рассказ Тутмоса? О том, что боги Египта всего лишь каменные идолы, и ничего больше? И что после возвращения в Фивы вам предстоит вынести приговор разрушить храмы и создать новый орден, посвященный тому Единственному, кто когда-то, на заре времен, бывал среди людей, до того как разразилась война. До того как было разбито зеркало правды, и нам достались одни осколки. И вы ничего не возразили? – спросил Амеротк, подавшись вперед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65