..
- Да, - бесцветно отозвалась она и попала куда-то в середину.
Обернулась - достаточно привлекательная, с легкой тенью усталости.
Глаза любопытством не горели, но готовность услышать следующий ход в них
теплилась. Дверь купе оставалась полуоткрытой - там в скудном свете Рытин
увидел дородные мужские очертания и опять-таки - на нижней полке...
- У вас тоже... - усмехнулся он.
- Что - "тоже"? Рытин в шутливой форме пересказал о самоуправстве
попутчика....
- но ведь вы - дама, вам просто обязаны уступить. Или вы отказались?
- Ему так удобнее.
- Муж? - по сухости тона определил Рытин.
- Брат.
Усталость собеседницы явно имела какую-то связь с родственником. Рытин
почувствовал бесперспективность направления и мысленно пожав плечами,
заговорил о погоде. Дорожные разговоры порой действуют лучше лекарства.
Собеседница оживала с каждым километром. Звали ее Жанна и слушать она умела
как никто из прежних попутчиц Рытина. Он же словно нагуливал сон -
поговорить Рытин любил и положительные эмоции собирал без остатка при любом
удобном случае. "...меня зовут Сережа. Да, погода не жалует. Ранние
холода... Какие курорты. Вырвался, благо имелись отгулы. Еду к
родственникам (к будущим - в уме поправился Рытин). Второй год отрабатываю
на заводе. Почему "отрабатываю"? Молодой специалист. Отслужил, доучился и
вот... Забрали со второго курса. Где? В основном на аэродроме..."
При этих словах Жанна будто слегка отстранилась. Не придав этому
значения, Рытин, чуть посуровев, принялся излагать историю, с которой не
раз обильно стриг купоны, при случае пред'являя письменную благодарность
командования, которая, впрочем, иногда устно превращалось в медаль.
И привычно увлекшись, чаще косился на свое отражение; жестко водя
челюстью, добавляя хрипловатый басок перешел понемногу на простецкие
выражения, более вкусные и жгущие при таких страстях вернее спирта, и уж
совсем втянувшись в канву, сделал вид, что позабыл о собеседнице, словно
жил опять в тех мгновениях - всамделишних, заговоренных до дыр; снова
расстегивал ремни и волочил бездыханное тело гвардии майора Потапчука -
бегом, самолично (царствие небесное разгильдяю Манько) - прочь от яростного
костра, не ведая, что мгновение спустя его, подшибленного осколком, накроет
шквал огня и керосина...
Лишь доведя рассказ до печального вздоха (схоронив еще десяток
спасателей) Рытин повернулся к Жанне.
Поезд стоял в чистом поле, а девушка плакала - нет, не жалобливыми
ручьями, а хрупким обещанием слез - готовых сорваться дрожащим блеском...
Рытин почувствовал себя босиком на скользкой проволоке... - Извините,
- уже другим, севшим голосом попросил он.
- Как ваша фамилия?
Проволока оборвалась, потому что ответ сразу обвалил на него труп
отредактированного Манько, мифическую медаль, ставшую вдруг размером с
канализационный люк, его ужимки и что самое страшное, неудобное, как мышь
за пазухой, как горящая шапка, как пушок на...
Костяная фигурка, прикованная к связке ключей, зашевелилась и,
царапаясь, поползла по животу его пиджака - норовя высунуться, прокричать
Жанне что Рытин - пусть и спаситель, но случайный, а на самом деле - вор...
Рытин испуганно сгреб карман пятерней. Чертенок и не думал шевелиться.
Шевелилось нечто другое - окатывающее Рытина жаркой краской и увесистой
дробью в висках...
- Он... Он там лежит? - ломко кивнул Сергей за двери.
- Да. Можете взглянуть.
- Неудобно, - сглотнул слюну, - спит, а я буду разглядывать...
- Он не спит, - Жанна с неясной тревогой обернулась, и доверительно
понизила тон: - Он ВООБЩЕ не спит.
- Как, совсем?!
- Была неудачная операция... С тех пор - ни минутки.
Рытин почуял, как по спине холодно поползли знакомые черви. Жанна
смотрела хирургическим взглядом, а в воздухе остывали угли эпопеи - грозя
сжечь кожу его щек... Рытин наконец решился - раздвинув гильотинные створы,
шагнул в секцию. Фарфоровый свет мигом отуманил запахами лазарета:
кисловатым теплом, лекарствами, покойным дыханием больного... Он
действительно не спал - глаза, замутненные прошлой болью, вяло блуждали по
зеленой обивке, а гладкая, безволосая рука все время поправляла невидимый
галстук.
- Не бойтесь, - послышалось сзади. - Он сейчас не воспринимает.
Рытин, не в силах оторваться, разглядывал лицо - исхудалое, обтянутое
блестящей, израненной кожей, и не знай он, что перед ним тот самый Потапчук
- никогда бы ен посмел заподозрить в калеке бывшего красавца-капитана.
Влажный взгяд пару раз скользнул по Рытину и продолжил осмотр.
- Да уж... - тяжело сорвалось у Сергея.
- Иногда он приходит в себя, - словно оправдываясь, сообщила Жанна. -
Глаза осмысленные, но говорит с трудом, иногда даже смеется.
- Позвоночник? - спросил Рытин, выпятившись в коридор.
- Не только... - Жанна неопределенно коснулась головы и рассказала
подробнее - о том, что у него есть пенсия и сиделка, товарищи не забывают,
а вот жена бросила сразу - ну бог ей судья, стервой была и осталась...
Сейчас направляются в реабилитационный центр, есть такой на юге - в тихом,
хорошем месте. С транспортом просто мука - его бы самолетом... Но на
вокзале обещали встретить, она лишь вызвалась сопровождать и сдать с рук на
руки. Да, а Рытина она искала, даже написала письмо, но оно вернулось -
видимо переменился адрес. Хорошо бы знать нынешний...
- Да, да... - бормотал Рытин, шаря пуговицу на вороте. - Конечно
оставлю... Не сейчас... Утром... Извините, пойду...
Тронулся по шаткой дорожке, но словно опомнившись, завернул в купе и
сунул заранее освобожденного дьяволенка прямо в лаковую клешню - на
мгновение прервав неутомимый поиск...
4.
Рытин вынырнул из густого беспамятства в серый неуют простыней и
леденяще-безмолвную пустоту. От такого просыпаешся с серцем в горле -
осознав причину толчка и холостого вращения колес; с'ежившись, вдавившись в
стенку в ожидании беспощадного, жадного как глоток удара...
Рытин подскочил и опершись ну руку, замер. Поезд не двигался. За окном
было черно, лишь горизонт в сторону следования светился просыпанными огнями
какого-то селения. В трюме угрюмо зарычал волосатый. Бой с чертями
продолжался. Рытин перевел дух и подсветил часы. Было без четверти три.
Поезд, видимо, остановился только что; Рытин мог поклясться - тугое
резиновое чувство, завершившее его падение во сне, было подарком
реальности.
А реальность была незатейливой - они стояли, наверняка пропуская
какой-нибудь опаздывающий, особой важности состав. Подобных стоянок доныне
было уже две, и Рытин тоскливо ощутил никчемность своего пассажирского,
путавшегося под колесами литерных титанов.
1 2 3 4 5 6 7 8