У меня тут скоро закончится, а в магазине не знаю, насколько хватит.
Чебуреков примчался через час. Сегодня он был в свитере и простых темно-синих брюках. Водитель Миша принялся деловито выгружать из «Уазика» запечатанные упаковки с «Очаковским традиционным».
– Здорово, мужики! - крикнул Василий Петрович в толпу, - прослышал о ваших делах и решил присоединиться!
– Давно пора было! - донесся из толпы голос Черного, - можно подумать, вам Артем чужой был.
– Нет, так дело не пойдет! - сказал Чебуреков, - вы подогретые, а я нормальный. Сейчас мы это дело поправим.
Распечатав одну из упаковок, он достал оттуда двухлитровый баллон пива. Крякнув, свинтил крышку и, обливаясь пеной, сделал несколько жадных глотков. Вытерев по-крестьянски ладонью рот, он показал толпе большой палец.
– Я попытаюсь сейчас объяснить в общих чертах, что произошло, и как это отражается на мне. Вы уж послушайте пару минут, хорошо?
Рабочие ответили нестройным гулом и бульканьем слабоалкогольного напитка.
– Дело в том, - начал Василий Петрович, - что от нашего района в Верховное Собрание баллотируются два кандидата. Точнее, осталось только два. Первый из них ваш покорный слуга, а второй… второй - небезызвестный вам глава нашего района - господин Тарханов Иван Николаевич.
– Ну, и? - с надрывом спросил Лещинский-старший.
– Так вот, ситуацию с нашими парнями он использует в качестве рычага давления на меня! Чтобы я снял свою кандидатуру и выборы превратились бы в фарс!
Лещинский заморгал.
– Это что, получается, если вы снимите свою кандидатуру, то моего пацана выпустят из КПЗ?
– Не факт! - покачал головой Птицын, стоящий рядом с Чебурековым, - его там могут продержать даже до выборов. Как гарантию того, что Василий Степанович не будет трепыхаться.
– Так что же нам делать?
– Бузить! - ответил злосчастный кандидат в депутаты, - бузить и надеяться, что вас заметят хотя бы в области. Можно посылать письмо Генеральному прокурору области, республики, наконец. Можно писать в газеты. Можно привлечь западных журналистов… нет, эти педрилы завоют, что и у нас «черных» притесняют. Но на фоне всего остального… короче говоря, способов много.
– Какой же из них самый лучший? - спросила Антонина Лещинская, глядя с надеждой на Чебурекова.
– Все! - ответил тот, - наступать надо по всем направлениям, чтобы противник так и не понял, откуда ветер дует. Нужно просто распределить обязанности. Кто-то будет выходить на газеты, кто-то станет заниматься письмом в Прокуратору, а кто и до телевиденья попытается достучаться. У вас двести человек в совхозе работают - наверняка у кого-то есть шурин, кум или сват в означенных инстанциях. Нужно просто все хорошенько проверить. Стоп! А у Артема ведь… а у Артема ведь! Погодите, мы сейчас с господином Птицыным пошепчемся!
Василий Петрович отозвал приятеля в сторону и тихо сказал:
– Ну и редкий же я дурак! Ведь Тема мне сам говорил, что у его приятель работает в одной из центральных газет заместителем редактора! Как это я забыл!?!
– А в какой? - спросил Птицын. Он, в отличие от друга и коллеги ничего не терял. Поэтому и интерес у него в этом деле был чисто платонический. Если бы сейчас все еще продолжалась уборка зерновых, то он ради своего электрика и из окна не выглянул бы.
– А хрен его знает! - выругался приятель, - но начало есть. Где твой участковый?
– Где-то был, - обернулся Владимир Михайлович, - он в отпуске, так по-гражданке прикинутый… а, вон он. Николаевич! Иди сюда - дело есть.
Затянутый в джинсу героических размеров, к ним протиснулся участковый.
– В чем дело? - поинтересовался он, - говорите, но учтите, что меня здесь нет. Высочайшим повелением сослан в отпуск без права чтения периодики.
– Круто Иван взялся! - присвистнул Чебуреков, - кабы только рога себе не обломал. Ему еще больше, чем мне депутатом быть охота. Дано ходили слухи, что его снять с района хотят…
– Так в чем дело? - переспросил Авраменко.
– Да я тут припомнил, что у нашего Артемия связи есть среди четвертой власти! - Чебуреков светился и впрямь, как только что испеченный чебурек, - только вот нужно выяснить у Артема, что это за газета. Ну, и вступить в контакт с его приятелем.
Авраменко задумался. Вспомнив, что ему на целый месяц заказано появление в отделе, стал скучен лицом.
– Я - пас! - сказал он, - я нынче персона нон-грата. Попробую узнать через Васильеву - ей проще будет, чем мне. Но если ее поймают при контакте с преступником, то вони будет…
– Нужно сделать так, чтобы не поймали.
У Птицына заорал мобльник. Мелодия называлась «Танец с саблями» - как раз по духу бунтарям.
– Алло! - поднес тот мобильник к уху, - ничего особенного - народ бунтует. Как раз по поводу Орлова и Лещинского. Ну, Иван Николаевич, это вы сами попробуйте им разъяснить. Нет… да, с позицией митингующих я совершенно согласен! Что? Поступил сигнал, что мои работники пиво пьют? А когда им, извините за откровенность, еще пива попить вволю? И я с ними… козел драный!
Это Птицын закончил разговор и выругался от бессилия.
– Я должен, господа, сообщить вам пренеприятнейшее известие, - сказал он, глядя между Чебурековым и Авраменко, - к нам собирается Тарханов со свитой.
– Так это здорово! - оживился участковый.
– Что здесь хорошего? - не понял Владимир Михайлович.
– Свита - это начальник сельхозуправления, и начальник отдела культуры, и начальник РОВД, а если повезет - то вместе с заместителем, - пояснил капитан, - это значит, что у меня развязаны руки, и я могу навестить Артема. Конечно, не сам, но…
– Жаль, мне нельзя с тобой! - искренне огорчился Чебуреков, - мне вот как раз необходимо быть здесь. Эх, жаль Артема нет - мы бы вдвоем загнали в угол Тарханова.
– Ну, пока он вас всех загнал в угол, - уточнил Птицын, пресекая веселье на корню, - скоро резать начнет. Давайте работать, после будете ладоши потирать. Действовать надо тихо и аккуратно, будто пионер в чужом холодильнике.
И он ушел наводить порядок: приказал прибрать мусор на территории мехдвора, отправил домой излишне «набастовавшихся» работников, чтобы своим видом не смущали высоких гостей, а так же велел сторожу опустить шлагбаум. Все указывало на то, что не группа крестьян с похмелья манкирует своими обязанностями, а правильно организованный рабочий класс вместе с профсоюзом (как это принято в цивилизованном мире) отстаивает свою точку зрения.
Авраменко поспешил к Пешеходовым. Он имел веские подозрения, кто сообщил в район о забастовке. Геннадий свет Николаевич надеялся прогнуться перед начальством. Главного инженера он практически согнал с телефона - тот растерялся, но, все же взяв себя в руки, попытался объяснить, что звонил двоюродной сестре - в Теплоград. Капитан не стал раскрывать свои карты, а наоборот поспешил воспользоваться Пешеходовым в качестве распространителя дезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Чебуреков примчался через час. Сегодня он был в свитере и простых темно-синих брюках. Водитель Миша принялся деловито выгружать из «Уазика» запечатанные упаковки с «Очаковским традиционным».
– Здорово, мужики! - крикнул Василий Петрович в толпу, - прослышал о ваших делах и решил присоединиться!
– Давно пора было! - донесся из толпы голос Черного, - можно подумать, вам Артем чужой был.
– Нет, так дело не пойдет! - сказал Чебуреков, - вы подогретые, а я нормальный. Сейчас мы это дело поправим.
Распечатав одну из упаковок, он достал оттуда двухлитровый баллон пива. Крякнув, свинтил крышку и, обливаясь пеной, сделал несколько жадных глотков. Вытерев по-крестьянски ладонью рот, он показал толпе большой палец.
– Я попытаюсь сейчас объяснить в общих чертах, что произошло, и как это отражается на мне. Вы уж послушайте пару минут, хорошо?
Рабочие ответили нестройным гулом и бульканьем слабоалкогольного напитка.
– Дело в том, - начал Василий Петрович, - что от нашего района в Верховное Собрание баллотируются два кандидата. Точнее, осталось только два. Первый из них ваш покорный слуга, а второй… второй - небезызвестный вам глава нашего района - господин Тарханов Иван Николаевич.
– Ну, и? - с надрывом спросил Лещинский-старший.
– Так вот, ситуацию с нашими парнями он использует в качестве рычага давления на меня! Чтобы я снял свою кандидатуру и выборы превратились бы в фарс!
Лещинский заморгал.
– Это что, получается, если вы снимите свою кандидатуру, то моего пацана выпустят из КПЗ?
– Не факт! - покачал головой Птицын, стоящий рядом с Чебурековым, - его там могут продержать даже до выборов. Как гарантию того, что Василий Степанович не будет трепыхаться.
– Так что же нам делать?
– Бузить! - ответил злосчастный кандидат в депутаты, - бузить и надеяться, что вас заметят хотя бы в области. Можно посылать письмо Генеральному прокурору области, республики, наконец. Можно писать в газеты. Можно привлечь западных журналистов… нет, эти педрилы завоют, что и у нас «черных» притесняют. Но на фоне всего остального… короче говоря, способов много.
– Какой же из них самый лучший? - спросила Антонина Лещинская, глядя с надеждой на Чебурекова.
– Все! - ответил тот, - наступать надо по всем направлениям, чтобы противник так и не понял, откуда ветер дует. Нужно просто распределить обязанности. Кто-то будет выходить на газеты, кто-то станет заниматься письмом в Прокуратору, а кто и до телевиденья попытается достучаться. У вас двести человек в совхозе работают - наверняка у кого-то есть шурин, кум или сват в означенных инстанциях. Нужно просто все хорошенько проверить. Стоп! А у Артема ведь… а у Артема ведь! Погодите, мы сейчас с господином Птицыным пошепчемся!
Василий Петрович отозвал приятеля в сторону и тихо сказал:
– Ну и редкий же я дурак! Ведь Тема мне сам говорил, что у его приятель работает в одной из центральных газет заместителем редактора! Как это я забыл!?!
– А в какой? - спросил Птицын. Он, в отличие от друга и коллеги ничего не терял. Поэтому и интерес у него в этом деле был чисто платонический. Если бы сейчас все еще продолжалась уборка зерновых, то он ради своего электрика и из окна не выглянул бы.
– А хрен его знает! - выругался приятель, - но начало есть. Где твой участковый?
– Где-то был, - обернулся Владимир Михайлович, - он в отпуске, так по-гражданке прикинутый… а, вон он. Николаевич! Иди сюда - дело есть.
Затянутый в джинсу героических размеров, к ним протиснулся участковый.
– В чем дело? - поинтересовался он, - говорите, но учтите, что меня здесь нет. Высочайшим повелением сослан в отпуск без права чтения периодики.
– Круто Иван взялся! - присвистнул Чебуреков, - кабы только рога себе не обломал. Ему еще больше, чем мне депутатом быть охота. Дано ходили слухи, что его снять с района хотят…
– Так в чем дело? - переспросил Авраменко.
– Да я тут припомнил, что у нашего Артемия связи есть среди четвертой власти! - Чебуреков светился и впрямь, как только что испеченный чебурек, - только вот нужно выяснить у Артема, что это за газета. Ну, и вступить в контакт с его приятелем.
Авраменко задумался. Вспомнив, что ему на целый месяц заказано появление в отделе, стал скучен лицом.
– Я - пас! - сказал он, - я нынче персона нон-грата. Попробую узнать через Васильеву - ей проще будет, чем мне. Но если ее поймают при контакте с преступником, то вони будет…
– Нужно сделать так, чтобы не поймали.
У Птицына заорал мобльник. Мелодия называлась «Танец с саблями» - как раз по духу бунтарям.
– Алло! - поднес тот мобильник к уху, - ничего особенного - народ бунтует. Как раз по поводу Орлова и Лещинского. Ну, Иван Николаевич, это вы сами попробуйте им разъяснить. Нет… да, с позицией митингующих я совершенно согласен! Что? Поступил сигнал, что мои работники пиво пьют? А когда им, извините за откровенность, еще пива попить вволю? И я с ними… козел драный!
Это Птицын закончил разговор и выругался от бессилия.
– Я должен, господа, сообщить вам пренеприятнейшее известие, - сказал он, глядя между Чебурековым и Авраменко, - к нам собирается Тарханов со свитой.
– Так это здорово! - оживился участковый.
– Что здесь хорошего? - не понял Владимир Михайлович.
– Свита - это начальник сельхозуправления, и начальник отдела культуры, и начальник РОВД, а если повезет - то вместе с заместителем, - пояснил капитан, - это значит, что у меня развязаны руки, и я могу навестить Артема. Конечно, не сам, но…
– Жаль, мне нельзя с тобой! - искренне огорчился Чебуреков, - мне вот как раз необходимо быть здесь. Эх, жаль Артема нет - мы бы вдвоем загнали в угол Тарханова.
– Ну, пока он вас всех загнал в угол, - уточнил Птицын, пресекая веселье на корню, - скоро резать начнет. Давайте работать, после будете ладоши потирать. Действовать надо тихо и аккуратно, будто пионер в чужом холодильнике.
И он ушел наводить порядок: приказал прибрать мусор на территории мехдвора, отправил домой излишне «набастовавшихся» работников, чтобы своим видом не смущали высоких гостей, а так же велел сторожу опустить шлагбаум. Все указывало на то, что не группа крестьян с похмелья манкирует своими обязанностями, а правильно организованный рабочий класс вместе с профсоюзом (как это принято в цивилизованном мире) отстаивает свою точку зрения.
Авраменко поспешил к Пешеходовым. Он имел веские подозрения, кто сообщил в район о забастовке. Геннадий свет Николаевич надеялся прогнуться перед начальством. Главного инженера он практически согнал с телефона - тот растерялся, но, все же взяв себя в руки, попытался объяснить, что звонил двоюродной сестре - в Теплоград. Капитан не стал раскрывать свои карты, а наоборот поспешил воспользоваться Пешеходовым в качестве распространителя дезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94