Я обнимаю его за костлявые плечи и неожиданно для себя говорю:
– А почему вы так уверены, что это сойдет с рук мне?
26
Основной закон нашей профессии – журналист не должен быть замешан в историю, о которой пишет. А я застрял в своей по самые яйца. Меня так и распирает от желания рассказать Эмме про телефонный разговор с Клио, но я на все сто уверен, что Эмма велит мне звонить в полицию.
И тогда случится вот что: Хилл, или Голдман, или еще какой-нибудь тупорылый детектив припрется в «Туда-Сюда» на встречу с вдовой Джимми. Она будет с негодованием отрицать, что утопила мужа, отрицать, что угробила Джея Бернса, и, наконец, отрицать, что похитила золовку. Она скажет, что никогда не стремилась завладеть мастер-диском с песнями Джимми, и будет утверждать, что впервые слышит о его пропаже. И она скажет, что это я предложил встретиться в ночном клубе, а она и понятия не имеет, что я собирался с ней обсудить. Детектив будет блефовать, угрожать и задавать бесполезные вопросы, пока ему не надоест. А на следующий день Клио втихушку наймет автора песен, который сварганит для нее новое «Сердце на мели», Дженет Траш больше никто никогда не увидит, а у меня не будет никакой статьи.
С другой стороны, мне все равно эту статью не написать, если я встречусь с Клио и все пойдет наперекосяк. Гриффин, криминальный репортер, настрочит обо мне заметку, и, может, свое слово скажет молодой Эван, ведь это я и заслужил – некролог, составленный стажером. По крайней мере, парень попадет на первую полосу и, может статься, передумает учиться на юриста.
Я не собираюсь умирать, хотя смерть, несомненно, поднимет мое реноме в «Юнион-Реджистер». Американские журналисты не так уж часто гибнут в погоне за материалом, так что газета возвестит о моей героической кончине аршинными заголовками. Аксакал, учуяв Пулитцеровскую премию, бросит на расследование «звездный отряд». Эмма, стоически превозмогая свое горе, вызовется быть редактором проекта…
Я бы так не волновался, если бы Клио Рио была хоть чуточку умнее: здравомыслящие преступники никогда не станут убивать журналиста. Куда проще и разумнее его дискредитировать. Убейте одного журналиста – и на вас ополчится вся свора, начнут ломиться к вам в двери и задавать неприятные вопросы. На самом деле умереть при исполнении – один из немногих способов, оставшихся в запасе у немолодого автора некрологов, желающего произвести фурор, а ничего такого Клио совсем не нужно. Сегодня я объясню ей все негативные последствия моего устранения, если они с Джерри сами не дотяпали.
А Эмме я скажу, что говорил с вдовой Джимми, но она от всего открестилась, что, в сущности, чистая правда. А еще скажу, что образцы крови из дома Дженет совпали и что я поделился этой информацией с прокурором штата, который назвал сие обстоятельство «очень подозрительным». И я не скажу ей о своем плане обменять музыку Джимми на его сестру, поскольку сам еще не придумал, как это провернуть. Чем меньше народу в газете будет знать про этот саммит, тем лучше для меня.
Но Эммы в редакции не видно, только молодой Эван радуется моему приходу. Подлетает к моему столу и шепотом интересуется:
– Ну, как все прошло?
– Как по маслу. Она позвонила ровно в полдень.
– Круто! Значит, она нашла диск.
– Ага, только вот она догадалась, кто его прислал.
Эван бледнеет:
– Это не я! Клянусь, Джек!
– Я сам оплошал. Ребята из кафе, наверное, отследили мой заказ и узнали номер телефона.
– Так что тебе сказала Клио?
– Ничего такого, что не смогла бы понять обкуренная мартышка. Эван, давай не будем никому говорить про нашу аферу, ладно?
– А что? Я что-нибудь сделал не так?
– Нет, приятель, ты был великолепен. Но Аксакал не любит журналистов, которые «представляются не должным образом».
Эван сереет:
– Ты про то, что я назвался посыльным?
– Ты новичок. Ты мог и не знать.
– Но это же ты меня попросил! – выкрикивает он. – Ты хочешь меня подставить?
– Нет, я хочу спасти женщину. Иногда правилами нужно пренебрегать, Эван. Вряд ли мое откровение тебя шокирует, учитывая, какую профессию ты выбрал.
– Но Эмма знала!
– Не вини Эмму – в последнее время она попала под мое божественное влияние. Она еще на обеде, наша бесстрашная предводительница?
– Сегодня я ее не видел. Но ты уверен, что у меня не будет проблем?
– Ради всего святого! Эван, ты же стажер. Стажеров не увольняют, – уверяю я его. – Худшее, что может случиться, – тебя сошлют во «Вкусную и здоровую пишу». И ты проведешь остаток лета, выверяя рецепты шариков из мацы. – Я умолкаю, а Эван содрогается. – Но повторяю еще раз: я не вижу причины, по которой о твоей маленькой вылазке должен знать кто-то еще, помимо тебя, меня и Эммы.
Эван горячо соглашается и отступает. Мне бы хотелось почувствовать себя виноватым за то, что я его использовал, но зато парень хоть немного встряхнулся. Эмтивишная старлетка потерлась о него своими пышными формами – многим ли абитуриентам юридического колледжа выпадала такая удача?
Стрелки медленно подползают к трем тридцати. Я перевожу взгляд с телефона на часы. Два часа. Два двадцать. Два сорок три.
Возмутительно! Эмма все еще торчит на собрании.
Теперь я припоминаю: сегодня четверг, а по четвергам в «Юнион-Реджистер» устраивается совещательный марафон. Эмма уже терпеть не может эти сборища, и это явный прогресс. Все хорошие редакторы ненавидят заседать, потому что это пустая трата драгоценного времени, которое они могли бы потратить на подготовку номера к печати. По этой же самой причине плохие редакторы обожают собрания; в иной четверг они проживают целый рабочий день без необходимости принимать независимое решение и даже не общаясь с журналистами.
Я оглядываю редакцию новостей: несколько бездарностей, пара-тройка карьеристов – и множество талантливых профессионалов. Эмма тоже способна достичь высот, если не послушается меня и не станет менять род занятий. Ни один человек, у которого есть хоть крупица разума, не пойдет в журналистику в надежде заработать. В эту профессию приходят потому, что докапывание до правды – захватывающий и чрезвычайно важный для общества процесс, а уж сколько удовольствия! Да это в разы интересней работы в «Дженерал электрик» или «Майкрософт». Истинная журналистика обличает кляузничество, угнетение и несправедливость, хотя такие мелочи не волнуют владельцев газет. Рэйс Мэггад III, например, терпимо относится к разоблачительным статьям, пока они не отнимают драгоценное место у рекламных объявлений или – боже упаси! – не задевают интересы рекламодателей.
Я рад сообщить, что с тех пор, как «Мэггад-Фист» приобрела «Юнион-Реджистер», тираж уменьшался пропорционально сокращению бюджета. Эта тенденция свидетельствует о том, что читатели хотят, помимо купонов и кроссвордов, видеть на страницах газеты настоящие новости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92