И пока мы не найдем путей к примирению, наши народы постоянно будут грызться друг с другом – одна маленькая клика с другой. Мак-Лины с Камеронами, Кэмпбеллы с Мак-Дональдами, Гордоны с Фрезерами – и всегда по милости Стюарта или кого-либо еще, кто сумеет разжечь в нас вражду.
– Значит, – невесело улыбнулась Элизабет, – мы с Робертом – всего лишь заложники вашего представления об объединенной Шотландии? Мы совершенно чужие люди и, несмотря на это, должны вступить в брак? А где же здесь любовь? Где честь? Где уважение? Где? Разве они не должны быть включены в образцовую картину будущего, о котором вы мечтаете?
– Дорогая Элизабет, добродетелями, которые вы сейчас перечислили, вы оба уже обладаете. Я хорошо знаю своего сына и успел неплохо узнать вас. Составные части уже есть – и время вскоре сложит их воедино и пробудит к жизни. В этом я уверен!
Спустя несколько минут, стоя подле ложа своего отца, в присутствии Дэвида Керкленда и Анны Барди, Роберт Керкленд, седьмой виконт Керквуд, взял своей горячей рукой холодную, дрожащую руку леди Элизабет Скотт и, призвав в свидетели Господа Бога, нарек ее своей женой.
И Дэвид и Анна были ошеломлены тем, с какой поспешностью все произошло. В смятении они поздравили новобрачных. Лэрд благословил их, после чего Роберт, извинившись, ушел. Сказал, что должен проводить Элизабет в ее комнату.
Почти всю церемонию Элизабет молчала, а войдя в свою комнату, бросилась в кресло и закрыла лицо руками. Роберт стоял, прислонившись к закрытой двери, не решаясь что-либо сказать. Он впервые увидел эту женщину только вчера, а теперь она уже стала его женой. И он никак не мог взять в толк, почему она-то не понимает, что он ошеломлен не меньше ее.
– Я понимаю, миледи, сегодняшний вечер был для вас не из приятных, но... – не очень удачно начал он.
Элизабет опустила руки. Лицо ее было залито слезами.
– В самом деле, милорд? – всхлипнула она. – Вы понимаете? Что, скажите мне, что вы понимаете? Вы знаете, что значит для девушки оставить свой родной дом, людей, которых она любит, и приехать в край, дикий, неукротимый и враждебный? И разве это варварское бракосочетание не есть доказательство моих слов?
Представляете ли вы себе хоть в малой степени, как девушка с детства обдумывает каждую подробность, каждую мелочь своей будущей свадьбы? Как она видит себя в большом зале, танцующей в объятиях того, кого она любит? Она – невеста. На ней – красивое платье, которое сшили специально ради этого события. Ее волосы струятся по плечам. В воображении своем она видит себя окруженной теми, кто ее любит, проливающей счастливые слезы.
Что же, милорд, свадьба у меня была. Невестой я была. Но вот жених... Тот ли это любимый, которого я видела в своих снах? Нет, милорд. Меня заставили уехать от того, кого я любила, и заставили выйти замуж за того, кто мне совершенно чужд. Он бегает за каждой юбкой. Его не интересует ничто, кроме войны и шлюх.
А что же можно сказать о подвенечном наряде, сшитом специально для этого случая? Нужно ли напоминать вам, что он так и остался лежать в сундуке! Вместо торжественного бального зала у меня была спальня умирающего. А где же мой любимый отец, почему его нет среди тех, кто пришел меня поздравить? Почему не присутствует на моей свадьбе мой брат? Где те любящие люди, что вырастили меня? У меня не было даже священника, который освятил бы церемонию! Вместо этого – всего лишь несколько слов. Нет, милорд... – И она снова закрыла лицо руками.
Роберт, конечно, мог бы напомнить ей, что он тоже не хотел жениться, но понял, что сейчас это неуместно.
– Элизабет, сегодня вечером от меня ничего не зависело. Я согласился на женитьбу из любви к отцу. Уверен, что для своего отца вы сделали бы то же самое. Я глубоко сожалею, что вам пришлось оставить того, кого вы любите. Я был на войне, и мне ничего не сообщили о том, какую жертву вас заставили принести. Я его знаю? – спросил молодой человек.
– Знаете, сэр, если вы имеете честь знать лорда Крейвера.
Роберт закинул голову и разразился оглушительным хохотом. Элизабет вздрогнула.
– Уолтер Кэмпбелл! – воскликнул Керкленд. – Этот позер, этот фат! Сударыня, да ведь я просто-напросто облагодетельствовал вас. Если вы так представляете себе мужчину, мне остается только сообщить, что вам предстоит встреча с неожиданными радостями, когда вы окажетесь в постели с настоящим мужчиной.
Элизабет скривилась от отвращения.
– А вы только таким образом судите о мужчине? По его любовным похождениям?
– Сударыня, я никогда не оказывался в положении, в котором можно судить о похождениях другого мужчины. Обычно я наставляю рога мужьям. А вот лорд Крейвер... Не думаю, что он на это осмелился бы.
– Меня не интересует, сэр, кому наставили рога вы, а кому – лорд Крейвер.
– Ладно, не будем об этом. На сегодняшнюю ночь я покидаю вас, сударыня, и возвращаюсь к отцу. А утром я позову священника, чтобы тот освятил наш брак.
Эти слова оказались последней каплей, переполнившей чашу отчаяния, и Элизабет выпалила:
– Можете не утруждать себя! Я не желаю, чтобы священник из Керка освятил наш брак! Мы вступили в него без церковного освящения, и таковым он и останется! Я ваша жена, милорд, – на один год! Через год ноги моей не будет в этом доме! Я вернусь к отцу! А вы можете отправляться к своим любовницам!
До этого момента Роберт сдерживался. Но теперь, после последней вспышки его новоиспеченной жены, терпение его лопнуло. Ярость захватила молодого человека целиком, и он зарычал:
– Превосходно, сударыня. Я рад, что вы со мной откровенны. Но тем не менее разрешите напомнить вам, что я, и только я, буду решать, вернетесь ли вы домой или нет. В моей воле разорвать этот брак, но никак не в вашей. Ради того чтобы утешить вас, сударыня, я хотел позвать священника. Но раз вы отказываетесь – тем лучше. Никакого венчания, никакой свадьбы. Я – ваш муж, а вы – моя жена. Запомните это, сударыня. Ждите меня в своей комнате сегодня вечером. Надеюсь, вы не забыли, что существуют супружеские обязанности? Молчите? Так я вам напоминаю – сегодня ночью вы обязаны выполнить супружеский долг! В вашем распоряжении один час, сударыня, чтобы приготовиться. Прошу избавить меня от драматических угроз перерезать себе вены или броситься с крепостной стены. Когда я вернусь, вы должны быть в постели.
Он вышел, а Элизабет в гневе схватила со стула гребень и запустила им вслед Роберту. Он только хмыкнул, услышав, как гребень ударился в дверной косяк, и направился в зал, зло ухмыляясь.
Свечи в настенных подсвечниках догорели, и спальня отца была погружена в полумрак, ее освещал только огонь, пылавший в камине. Больной неподвижно лежал на кровати. Служанка Корла сидела в кресле. Когда Роберт подошел, лорд Керквуд открыл глаза и улыбнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
– Значит, – невесело улыбнулась Элизабет, – мы с Робертом – всего лишь заложники вашего представления об объединенной Шотландии? Мы совершенно чужие люди и, несмотря на это, должны вступить в брак? А где же здесь любовь? Где честь? Где уважение? Где? Разве они не должны быть включены в образцовую картину будущего, о котором вы мечтаете?
– Дорогая Элизабет, добродетелями, которые вы сейчас перечислили, вы оба уже обладаете. Я хорошо знаю своего сына и успел неплохо узнать вас. Составные части уже есть – и время вскоре сложит их воедино и пробудит к жизни. В этом я уверен!
Спустя несколько минут, стоя подле ложа своего отца, в присутствии Дэвида Керкленда и Анны Барди, Роберт Керкленд, седьмой виконт Керквуд, взял своей горячей рукой холодную, дрожащую руку леди Элизабет Скотт и, призвав в свидетели Господа Бога, нарек ее своей женой.
И Дэвид и Анна были ошеломлены тем, с какой поспешностью все произошло. В смятении они поздравили новобрачных. Лэрд благословил их, после чего Роберт, извинившись, ушел. Сказал, что должен проводить Элизабет в ее комнату.
Почти всю церемонию Элизабет молчала, а войдя в свою комнату, бросилась в кресло и закрыла лицо руками. Роберт стоял, прислонившись к закрытой двери, не решаясь что-либо сказать. Он впервые увидел эту женщину только вчера, а теперь она уже стала его женой. И он никак не мог взять в толк, почему она-то не понимает, что он ошеломлен не меньше ее.
– Я понимаю, миледи, сегодняшний вечер был для вас не из приятных, но... – не очень удачно начал он.
Элизабет опустила руки. Лицо ее было залито слезами.
– В самом деле, милорд? – всхлипнула она. – Вы понимаете? Что, скажите мне, что вы понимаете? Вы знаете, что значит для девушки оставить свой родной дом, людей, которых она любит, и приехать в край, дикий, неукротимый и враждебный? И разве это варварское бракосочетание не есть доказательство моих слов?
Представляете ли вы себе хоть в малой степени, как девушка с детства обдумывает каждую подробность, каждую мелочь своей будущей свадьбы? Как она видит себя в большом зале, танцующей в объятиях того, кого она любит? Она – невеста. На ней – красивое платье, которое сшили специально ради этого события. Ее волосы струятся по плечам. В воображении своем она видит себя окруженной теми, кто ее любит, проливающей счастливые слезы.
Что же, милорд, свадьба у меня была. Невестой я была. Но вот жених... Тот ли это любимый, которого я видела в своих снах? Нет, милорд. Меня заставили уехать от того, кого я любила, и заставили выйти замуж за того, кто мне совершенно чужд. Он бегает за каждой юбкой. Его не интересует ничто, кроме войны и шлюх.
А что же можно сказать о подвенечном наряде, сшитом специально для этого случая? Нужно ли напоминать вам, что он так и остался лежать в сундуке! Вместо торжественного бального зала у меня была спальня умирающего. А где же мой любимый отец, почему его нет среди тех, кто пришел меня поздравить? Почему не присутствует на моей свадьбе мой брат? Где те любящие люди, что вырастили меня? У меня не было даже священника, который освятил бы церемонию! Вместо этого – всего лишь несколько слов. Нет, милорд... – И она снова закрыла лицо руками.
Роберт, конечно, мог бы напомнить ей, что он тоже не хотел жениться, но понял, что сейчас это неуместно.
– Элизабет, сегодня вечером от меня ничего не зависело. Я согласился на женитьбу из любви к отцу. Уверен, что для своего отца вы сделали бы то же самое. Я глубоко сожалею, что вам пришлось оставить того, кого вы любите. Я был на войне, и мне ничего не сообщили о том, какую жертву вас заставили принести. Я его знаю? – спросил молодой человек.
– Знаете, сэр, если вы имеете честь знать лорда Крейвера.
Роберт закинул голову и разразился оглушительным хохотом. Элизабет вздрогнула.
– Уолтер Кэмпбелл! – воскликнул Керкленд. – Этот позер, этот фат! Сударыня, да ведь я просто-напросто облагодетельствовал вас. Если вы так представляете себе мужчину, мне остается только сообщить, что вам предстоит встреча с неожиданными радостями, когда вы окажетесь в постели с настоящим мужчиной.
Элизабет скривилась от отвращения.
– А вы только таким образом судите о мужчине? По его любовным похождениям?
– Сударыня, я никогда не оказывался в положении, в котором можно судить о похождениях другого мужчины. Обычно я наставляю рога мужьям. А вот лорд Крейвер... Не думаю, что он на это осмелился бы.
– Меня не интересует, сэр, кому наставили рога вы, а кому – лорд Крейвер.
– Ладно, не будем об этом. На сегодняшнюю ночь я покидаю вас, сударыня, и возвращаюсь к отцу. А утром я позову священника, чтобы тот освятил наш брак.
Эти слова оказались последней каплей, переполнившей чашу отчаяния, и Элизабет выпалила:
– Можете не утруждать себя! Я не желаю, чтобы священник из Керка освятил наш брак! Мы вступили в него без церковного освящения, и таковым он и останется! Я ваша жена, милорд, – на один год! Через год ноги моей не будет в этом доме! Я вернусь к отцу! А вы можете отправляться к своим любовницам!
До этого момента Роберт сдерживался. Но теперь, после последней вспышки его новоиспеченной жены, терпение его лопнуло. Ярость захватила молодого человека целиком, и он зарычал:
– Превосходно, сударыня. Я рад, что вы со мной откровенны. Но тем не менее разрешите напомнить вам, что я, и только я, буду решать, вернетесь ли вы домой или нет. В моей воле разорвать этот брак, но никак не в вашей. Ради того чтобы утешить вас, сударыня, я хотел позвать священника. Но раз вы отказываетесь – тем лучше. Никакого венчания, никакой свадьбы. Я – ваш муж, а вы – моя жена. Запомните это, сударыня. Ждите меня в своей комнате сегодня вечером. Надеюсь, вы не забыли, что существуют супружеские обязанности? Молчите? Так я вам напоминаю – сегодня ночью вы обязаны выполнить супружеский долг! В вашем распоряжении один час, сударыня, чтобы приготовиться. Прошу избавить меня от драматических угроз перерезать себе вены или броситься с крепостной стены. Когда я вернусь, вы должны быть в постели.
Он вышел, а Элизабет в гневе схватила со стула гребень и запустила им вслед Роберту. Он только хмыкнул, услышав, как гребень ударился в дверной косяк, и направился в зал, зло ухмыляясь.
Свечи в настенных подсвечниках догорели, и спальня отца была погружена в полумрак, ее освещал только огонь, пылавший в камине. Больной неподвижно лежал на кровати. Служанка Корла сидела в кресле. Когда Роберт подошел, лорд Керквуд открыл глаза и улыбнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75