— Возможно, потому, что считаю их недостойными тебя.
Глаза Эви презрительно блеснули.
— И ты никогда не прекратишь свои жестокие издевательства, не так ли? Я вижу по твоим глазам, что ты думаешь. Я всего лишь «незаконная дочь шлюхи».
Адам резко встал, в то время как Эви продолжала бичевать его:
— Я не забыла тот вечер и никогда не забуду его. Память о том, как ты оскорбил мою мать, дает мне силы терпеть твои издевательства. — Голос Эви дрожал от волнения. — Но когда-нибудь… когда-нибудь, Адам Ролинз, я отплачу тебе за все.
Едва сдерживая душившие ее рыдания, Эви выбежала из комнаты, но Адам оказался возле нее еще до того, как она достигла основания лестницы. Он взял ее за руку.
— Я хочу задержать тебя на минуту, Эви. Пойдем со мной.
Умоляющие нотки в его голосе заглушили ее гнев. Она позволила ему взять ее за руку и подвести к портрету, висевшему в гостиной над камином.
— Ты знаешь этого человека, Эви? За все годы твоего пребывания в этом доме ты ни разу не спросила о нем. Это мой дед, Дэвид Ролинз.
Эви взглянула на волевое лицо на портрете. Она тайно восхищалась им с того времени, когда впервые увидела. Ее притягивали глаза мужчины. Художник уловил едва заметные веселые искорки в их сапфировой глубине.
— В 1773 году он покинул Виргинию и переехал на запад, — продолжал Адам. — Тогда ему было всего лишь семнадцать лет. Не больше, чем тебе сейчас. Он отправился один в поисках неизвестно чего, твердо зная, что в Виргинии ему ничего не добиться.
Он воевал с индейцами, мексиканцами, испанцами и со всеми прочими, кто мешал ему обосноваться на западе, и в конце концов нашел то, что искал. Это было похоже на историю Аниты Марии Пилар дель Греко и Кортеса.
Ей исполнилось в то время только четырнадцать лет. Ее отец был испанским доном, крупным землевладельцем. Упрямый старик старался удержать все, что он считал своей собственностью. Дэвид Ролинз был нежелательным белым американцем, представлявшим опасность для него самого и его владений, и, разумеется, он был не пара его дочери.
Адам слегка усмехнулся.
— Однако старый дон не учел упорства и решительности моего деда. Возможно также, он разглядел в нем такие качества, которые заставили его понять, что с ним бесполезно бороться. Когда вспыхнула революция, дед заявил, что возвращается в Виргинию, чтобы принять участие в борьбе за независимость. Полагаю, старый дон рассчитывал, что время и расстояние охладят пыл юноши, а может быть, надеялся, что его убьют на войне. Во всяком случае, он был уверен, что никогда не увидит этого молодого наглеца снова, и потому согласился на его брак со своей дочерью, когда тот вернется в Калифорнию.
Эви посмотрела на Адама и с удивлением заметила, что его обычно насмешливое выражение лица сменилось гордостью за своего предка.
— Дон недооценил Дэвида Ролинза. Через шесть лет, возвратившись в Калифорнию, дед обнаружил, что любимая им женщина вышла замуж за другого. Но он был столь же терпеливым, сколь и настойчивым. Спустя десять лет его возлюбленная овдовела, и он женился на ней. Но это было только начало истории, а не ее конец.
— Адам, зачем ты рассказываешь мне все это? — раздраженно прервала его Эви.
— Мой отец всегда говорил, что во мне есть многое от деда, — тихо ответил Адам.
— Я не сомневаюсь, что во всем этом есть определенный смысл, но, откровенно говоря, у меня не хватает терпения слушать твои семейные истории, — призналась Эви и повернулась, чтобы уйти.
— Я думал, ты сама догадаешься. Я хочу жениться на тебе, Эвлин Макгрегор.
Эви ошеломленно снова повернулась к нему, решив, что ослышалась. Словно загипнотизированная, она стояла, вся похолодев под взглядом его темных дьявольских глаз.
Адам протянул руку и привлек ее к себе. Эви каким-то чужим голосом с трудом выговорила:
— Перестань, Адам. Пожалуйста! Это нехорошо. Ты не имеешь права делать это.
— У меня больше прав, чем у этих ублюдков, в руки которых ты хотела отдать себя. Ты принадлежишь мне, Эви. Ты моя, — хрипло прошептал он.
Адам наклонил голову, а Эви едва дышала. Его губы приблизились к ее губам, заставив их раскрыться. Она открыла рот, чтобы вдохнуть воздух, и его язык проник внутрь. Эви попыталась оттолкнуть Адама, но его руки сомкнулись вокруг нее, обдав жаром. Она боролась и попыталась кричать, но слова застряли в горле.
Его рука скользнула по ее шее и ниже, к вздымающейся груди. Ладонь была горячей, и Эви почувствовала, что внутри у нее все сжалось в ответ на эти прикосновения. Она ужаснулась, осознав, что происходит: «О Боже, неужели я начинаю отвечать на его ласки?»
Эви попыталась подавить в себе растущее возбуждение и возобновила борьбу. Как он смеет так вести себя с ней? Это был его последний способ окончательно унизить ее.
Его губы соскользнули с ее губ и коснулись пульсирующей жилки на горле. Она, задыхаясь, открыла рот, в то время как его рука продолжала гладить чувствительные соски ее грудей.
Он снова закрыл ей рот своими губами, отчего она почувствовала растущее напряжение. Эви не могла понять, что с ней происходит, но знала, что должна сопротивляться.
Ее тело было единственной собственностью, принадлежащей только ей, а не ему. Оно являлось неприступной цитаделью, которая была недоступна ни его деньгам, ни влиянию. Он пытается осквернить ее, чтобы подчинить себе, как все, к чему прикасался. Она не допустит этого.
Эви чувствовала, как будто ее охватил адский огонь, и сознание помутилось под натиском чувств. Запах мужчины пьянил, а напряжение внутри все росло и росло.
Внезапно Адам отпустил Эви, и она открыла глаза. Он пристально смотрел на нее с насмешливым блеском темных глаз.
Этот взгляд снова разозлил ее, и она с яростью влепила ему звонкую пощечину.
— Как ты посмел?! О, как я ненавижу тебя! Мне противно даже видеть тебя.
Эви увидела, как удивленное выражение его лица сменилось самодовольной улыбкой. Она повернулась, чтобы уйти, но Адам крепко схватил ее за плечи.
— Скажи мне, мисс Макгрегор, как долго, по-твоему, мужчина может терпеть, когда ему постоянно говорят, что он подлец? — Эви попыталась вырваться, но он крепко держал ее. — За последние два года ты при каждом удобном случае твердишь мне это.
Увидев опасный блеск в его глазах, Эви снова возобновила борьбу.
— Однако мои деньги никогда не были ненавистны тебе, не так ли, мисс Макгрегор? Да и образование ты получила в Париже благодаря моим деньгам, не так ли?
Эви наконец удалось освободиться из его рук.
— Я не просила отправлять меня на учебу в Париж. Это была твоя идея. Ты послал меня туда, чтобы избавиться от хлопот.
Он улыбнулся, отдавая должное ее проницательности. Когда Эви попыталась уйти, Адам протянул руку и, схватив ее за платье, дернул к себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78