Вот почему я начинаю думать, что во всех тех бедах, которые приключились за эти дни, есть и доля твоего участия. Индусы называют это плохой кармой.
– Вы смеетесь надо мной, мисс Брейден? Сперва индейские суеверия, потом индусская философия. Что дальше?
– Как насчет старого доброго божественного провидения, помощник шерифа Фрейзер? До ранчо путь недалек. Если мы не вернемся поздно вечером, высылайте подмогу.
– Хай-хо! Мы едем! – Под звонкий и радостный смех ребятни Кэсси ударила вожжами по спине лошади, и тележка тронулась.
Прошло не менее двух часов, когда Коулт решил все-таки прокатиться до ранчо. Приехав, он обнаружил Кэсси разбирающей вещи.
– Какой сюрприз, помощник шерифа Фрейзер! Каким ветром вас занесло на ранчо Лейзи-Би?
– Несмотря на плохую карму, источаемую мной, я тревожился за тебя и за детей.
Она усмехнулась:
– Сражающихся с ломающимися лестницами и ужасно вонючими скунсами.
Он коротко рассмеялся и сказал:
– Ладно, ладно, я придумал не очень удачный повод.
– На другой день после того, как я рылась среди вещей, подыскивая для тебя кое-что из одежды, я вдруг поняла, что многие из этих вещей больше нам никогда не понадобятся, поэтому я решила сложить и убрать их.
– И это та самая важная причина, из-за которой ты приехала на ранчо сразу же после так всех напугавшего появления индейцев?
– Что делать, ведь я решила отдать завтра все эти вещи в благотворительный церковный фонд, – ответила Кэсси.
– А где же сорванцы? Что-то я не заметил их, когда подъезжал к ранчо.
Она кивнула в сторону окна:
– Там, у подножия холма, они собирают полевые цветы для своих матерей. Не правда ли, как это трогательно!
– Возможно, они занимаются этим, потому что таким образом они утоляют свое стремление совершать что-нибудь вредное и разрушительное, например, вредить матери-природе.
– Коулт, неужели ты в самом деле, считаешь их такими плохими, как ты о них отзываешься? – резко проговорила Кэсси.
Он расхохотался:
– Конечно, нет! Но я не хочу, чтобы они догадались об этом. Впрочем, в таком виде они тебе больше нравятся. А как насчет тебя, Кэсси? Когда ты откроешь свои настоящие чувства?
– А я никогда их не скрывала. Дети знают, что я обожаю их.
– При чем здесь дети? – Коулт развернулся и вышел из дома.
Кэсси из окна увидела, как он идет к холму. Если бы кто-нибудь спросил ее, что в нем привлекает ее больше всего после его красивого лица, мускулистого телосложения, добродушного смеха, то она должна была бы признать – его походка. Он всегда ходил ровно и легко, никогда не наклоняясь и не горбясь. Такая походка, казалось, говорила: «Смотрите, я действительно тот, кем кажусь на самом деле».
Сэм и Боуи подбежали к нему, как только его увидели.
– Я так полагаю, вы пришли, чтобы проследить, чем мы здесь занимаемся, – сказала Сэм.
– Верно, всего лишь хотел убедиться в том, что вы не разжигаете новую войну с индейцами, – ответил Коулт.
– Клянусь вам, помощник шерифа, мы ничего такого и не замышляли.
– Вы опять думаете посадить нас в тюрьму? – с тревожным видом спросил Боуи.
– Я подумывал об этом, но я не вправе это решать.
– Бьюсь об заклад, что вы снова нас дразните, – ухмыльнулась Сэм.
Внезапно глаза у нее сделались круглыми, и она указала пальцем на землю:
– Вон! Гляди, змея! Давай уйдем отсюда.
Коулт побледнел, когда увидел желто-коричневого цвета змею, скользящую в траве, ее раздвоенный язык высовывался наружу. При взгляде на ее хвост с подобием роговых колец на самом конце Коулт побледнел.
– Пошли, Пити, – позвал брата Боуи.
– Слинки! – весело воскликнул Пити и устремился к змее.
Коулт замер, услышав ее жуткий, грозящий смертью звук, издаваемый хвостом. Гремучая змея. Стук сердца отзывался в его ушах с не меньшим гулом, чем зловещее предупреждающее змеиное потрескивание. Свернувшись кольцом, она направила свою плоскую голову и блестящие глазки на Пити как на самого близкого к ней человека.
Коулт прыгнул вперед и оттолкнул мальчика в сторону, и как раз вовремя змея бросилась, но Коулт выстрелом снес ей голову.
Застывшие на своих местах Сэм и Боуи теперь подошли ближе и уставились на останки гремучей змеи. Разинув от удивления рот, Сэм взглянула на неподвижного и все еще держащего револьвер в руке Коулта.
– Это был самый быстрый выстрел, который я когда-либо видела, – сказала девочка с явным уважением.
Но к ним уже быстро подбегала Кэсси.
– Я услышала выстрел. Что случилось?
Увидев лежавшего на земле Пити, она с испугом взглянула на мертвую змею, а затем снова на мальчика:
– Боже мой, она его укусила?
Тревога, явно прозвучавшая в ее голосе, вывела Коулта из оцепенения, он сунул револьвер назад в кобуру.
– Нет, – успокоила ее Сэм, тут Пити вскочил с земли и кинулся в объятия Кэсси, – помощник шерифа спас Пити от укуса змеи.
Кэсси крепко обняла мальчика. Слезы блестели на ее глазах, когда она повторяла:
– Боже мой! Боже мой!
Захлебываясь от восторга, двое старших детей рассказали Кэсси обо всем, что случилось. Когда они закончили, она обернулась и увидела, что Коулт, отойдя в сторонку, сидит в одиночестве.
– Сэм и вы, мальчики, ступайте в дом. Я приготовила для вас там печенье с молоком. Мне надо кое о чем поговорить с Коултом.
Глава 22
Как только дети убежали, Кэсси подошла к Коулту и присела рядом с ним, ласково ему улыбнувшись.
– Однажды ты упоминал о том, что боишься змей. Несмотря на это, ты рисковал жизнью, чтобы спасти Пити. С твоей стороны это очень благородно.
– Не напоминай мне об этом, – проворчал Коулт, явно содрогаясь от пережитого. – Я страшно не люблю змей, живых или мертвых.
– Думаю, что большинство из нас чувствует то же самое, – сказала она, поглаживая его по руке, как бы успокаивая. – Но я никогда не видела тебя в таком состоянии. Наверное, за твоей ненавистью к змеям скрывается что-то еще. Расскажи, Коулт. Неужели тот, кого ты любил, умер от укуса змеи?
– Я был немного старше Пити, когда моего брата укусила гадюка-медянка. Среди нас он был самым старшим, и мы все очень любили его. Я тогда сидел у его постели, держа его за руку, плача и молясь, чтобы он не умер.
У Кэсси заныло сердце.
– О, Коулт, извини меня. Если это так мучительно для тебя, можешь дальше не рассказывать.
Казалось, он не слышал ее, словно все еще блуждал в своих воспоминаниях, вызванных испугом.
– В эти опасные секунды та давняя сцена промелькнула в моей памяти, мне стало опять страшно. Но тогда старший брат Уилл отбросил меня в сторону, и укус змеи достался ему, укус, который предназначался мне.
– Но ведь он не умер, – встрепенулась Кэсси. – Ты же сам говорил, что твой брат Уилл живет в Виргинии.
– Он не умер. Но память об этом осталась, с тех пор я не выношу змей.
– В таком случае твой поступок, когда ты спасал Пити, еще более смелый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
– Вы смеетесь надо мной, мисс Брейден? Сперва индейские суеверия, потом индусская философия. Что дальше?
– Как насчет старого доброго божественного провидения, помощник шерифа Фрейзер? До ранчо путь недалек. Если мы не вернемся поздно вечером, высылайте подмогу.
– Хай-хо! Мы едем! – Под звонкий и радостный смех ребятни Кэсси ударила вожжами по спине лошади, и тележка тронулась.
Прошло не менее двух часов, когда Коулт решил все-таки прокатиться до ранчо. Приехав, он обнаружил Кэсси разбирающей вещи.
– Какой сюрприз, помощник шерифа Фрейзер! Каким ветром вас занесло на ранчо Лейзи-Би?
– Несмотря на плохую карму, источаемую мной, я тревожился за тебя и за детей.
Она усмехнулась:
– Сражающихся с ломающимися лестницами и ужасно вонючими скунсами.
Он коротко рассмеялся и сказал:
– Ладно, ладно, я придумал не очень удачный повод.
– На другой день после того, как я рылась среди вещей, подыскивая для тебя кое-что из одежды, я вдруг поняла, что многие из этих вещей больше нам никогда не понадобятся, поэтому я решила сложить и убрать их.
– И это та самая важная причина, из-за которой ты приехала на ранчо сразу же после так всех напугавшего появления индейцев?
– Что делать, ведь я решила отдать завтра все эти вещи в благотворительный церковный фонд, – ответила Кэсси.
– А где же сорванцы? Что-то я не заметил их, когда подъезжал к ранчо.
Она кивнула в сторону окна:
– Там, у подножия холма, они собирают полевые цветы для своих матерей. Не правда ли, как это трогательно!
– Возможно, они занимаются этим, потому что таким образом они утоляют свое стремление совершать что-нибудь вредное и разрушительное, например, вредить матери-природе.
– Коулт, неужели ты в самом деле, считаешь их такими плохими, как ты о них отзываешься? – резко проговорила Кэсси.
Он расхохотался:
– Конечно, нет! Но я не хочу, чтобы они догадались об этом. Впрочем, в таком виде они тебе больше нравятся. А как насчет тебя, Кэсси? Когда ты откроешь свои настоящие чувства?
– А я никогда их не скрывала. Дети знают, что я обожаю их.
– При чем здесь дети? – Коулт развернулся и вышел из дома.
Кэсси из окна увидела, как он идет к холму. Если бы кто-нибудь спросил ее, что в нем привлекает ее больше всего после его красивого лица, мускулистого телосложения, добродушного смеха, то она должна была бы признать – его походка. Он всегда ходил ровно и легко, никогда не наклоняясь и не горбясь. Такая походка, казалось, говорила: «Смотрите, я действительно тот, кем кажусь на самом деле».
Сэм и Боуи подбежали к нему, как только его увидели.
– Я так полагаю, вы пришли, чтобы проследить, чем мы здесь занимаемся, – сказала Сэм.
– Верно, всего лишь хотел убедиться в том, что вы не разжигаете новую войну с индейцами, – ответил Коулт.
– Клянусь вам, помощник шерифа, мы ничего такого и не замышляли.
– Вы опять думаете посадить нас в тюрьму? – с тревожным видом спросил Боуи.
– Я подумывал об этом, но я не вправе это решать.
– Бьюсь об заклад, что вы снова нас дразните, – ухмыльнулась Сэм.
Внезапно глаза у нее сделались круглыми, и она указала пальцем на землю:
– Вон! Гляди, змея! Давай уйдем отсюда.
Коулт побледнел, когда увидел желто-коричневого цвета змею, скользящую в траве, ее раздвоенный язык высовывался наружу. При взгляде на ее хвост с подобием роговых колец на самом конце Коулт побледнел.
– Пошли, Пити, – позвал брата Боуи.
– Слинки! – весело воскликнул Пити и устремился к змее.
Коулт замер, услышав ее жуткий, грозящий смертью звук, издаваемый хвостом. Гремучая змея. Стук сердца отзывался в его ушах с не меньшим гулом, чем зловещее предупреждающее змеиное потрескивание. Свернувшись кольцом, она направила свою плоскую голову и блестящие глазки на Пити как на самого близкого к ней человека.
Коулт прыгнул вперед и оттолкнул мальчика в сторону, и как раз вовремя змея бросилась, но Коулт выстрелом снес ей голову.
Застывшие на своих местах Сэм и Боуи теперь подошли ближе и уставились на останки гремучей змеи. Разинув от удивления рот, Сэм взглянула на неподвижного и все еще держащего револьвер в руке Коулта.
– Это был самый быстрый выстрел, который я когда-либо видела, – сказала девочка с явным уважением.
Но к ним уже быстро подбегала Кэсси.
– Я услышала выстрел. Что случилось?
Увидев лежавшего на земле Пити, она с испугом взглянула на мертвую змею, а затем снова на мальчика:
– Боже мой, она его укусила?
Тревога, явно прозвучавшая в ее голосе, вывела Коулта из оцепенения, он сунул револьвер назад в кобуру.
– Нет, – успокоила ее Сэм, тут Пити вскочил с земли и кинулся в объятия Кэсси, – помощник шерифа спас Пити от укуса змеи.
Кэсси крепко обняла мальчика. Слезы блестели на ее глазах, когда она повторяла:
– Боже мой! Боже мой!
Захлебываясь от восторга, двое старших детей рассказали Кэсси обо всем, что случилось. Когда они закончили, она обернулась и увидела, что Коулт, отойдя в сторонку, сидит в одиночестве.
– Сэм и вы, мальчики, ступайте в дом. Я приготовила для вас там печенье с молоком. Мне надо кое о чем поговорить с Коултом.
Глава 22
Как только дети убежали, Кэсси подошла к Коулту и присела рядом с ним, ласково ему улыбнувшись.
– Однажды ты упоминал о том, что боишься змей. Несмотря на это, ты рисковал жизнью, чтобы спасти Пити. С твоей стороны это очень благородно.
– Не напоминай мне об этом, – проворчал Коулт, явно содрогаясь от пережитого. – Я страшно не люблю змей, живых или мертвых.
– Думаю, что большинство из нас чувствует то же самое, – сказала она, поглаживая его по руке, как бы успокаивая. – Но я никогда не видела тебя в таком состоянии. Наверное, за твоей ненавистью к змеям скрывается что-то еще. Расскажи, Коулт. Неужели тот, кого ты любил, умер от укуса змеи?
– Я был немного старше Пити, когда моего брата укусила гадюка-медянка. Среди нас он был самым старшим, и мы все очень любили его. Я тогда сидел у его постели, держа его за руку, плача и молясь, чтобы он не умер.
У Кэсси заныло сердце.
– О, Коулт, извини меня. Если это так мучительно для тебя, можешь дальше не рассказывать.
Казалось, он не слышал ее, словно все еще блуждал в своих воспоминаниях, вызванных испугом.
– В эти опасные секунды та давняя сцена промелькнула в моей памяти, мне стало опять страшно. Но тогда старший брат Уилл отбросил меня в сторону, и укус змеи достался ему, укус, который предназначался мне.
– Но ведь он не умер, – встрепенулась Кэсси. – Ты же сам говорил, что твой брат Уилл живет в Виргинии.
– Он не умер. Но память об этом осталась, с тех пор я не выношу змей.
– В таком случае твой поступок, когда ты спасал Пити, еще более смелый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75