Общение с близнецами лишний раз доказало, насколько это важно для меня.
— Я все понимаю, дорогая. Простите мне мой старческий эгоизм. — Он встал. — Пожалуй, я отложу разговор с Джаредом на утро. У меня была тяжелая поездка, но дело того стоило. Не буду вдаваться в подробности, только скажу, что Сет оказался втянутым в коммерческую сделку, которая могла окончиться судом. К счастью, молодой Уильям Фрэнке признал, что Сет не замешан в преступном умысле. Правда, дело еще не закончилось, и, к сожалению, нам с Сетом придется отправиться в Нью-Йорк, чтобы утрясти все окончательно.
— Представляю, какое вы испытываете облегчение, Джонатан. — Китти была рада слышать, что Сету больше не угрожает тюремное заключение.
— Что поделаешь, Кэтлин, наши обязательства перед детьми не проходят с возрастом. Должен предупредить вас, дорогая, что материнство — это обоюдоострый меч. С момента рождения ребенка вы неразрывно связаны с ним. Где бы он ни был, часть вашей души всегда с ним. Когда ему больно, вы ощущаете эту боль как свою. Когда у него течет кровь, вы истекаете кровью.
— А другое острие, очевидно, родительские радости?
— Верно. Это ликование, переполняющее твое сердце, когда ребенок называет тебя папой. Тепло его маленькой ладошки, когда он держится за твою руку, и гордость, которую испытываешь, пожимая руку своему взрослому сыну. — Глаза Джонатана нежно засветились при воспоминании о минувших днях. — Можно сколько угодно убеждать себя, что дети выросли и не нуждаются более в твоих заботах. Но в глубине души всегда живет образ маленького мальчика, доверчиво цепляющегося за твою руку. — Он замолчал, явно смущенный собственной откровенностью. — Что-то я сегодня разболтался. Спокойной ночи, Кэтлин.
Она поцеловала его в щеку:
— Спокойной ночи, Джонатан.
На следующий день Джаред не появился ни на одной из семейных трапез, а Джонатан сказал Китти, что ему не удалось убедить сына поехать в Вашингтон.
Следующее утро началось так же-с ощутимого отсутствия Джареда за завтраком.
В полдень на пороге дома появилась женщина, откликнувшаяся на объявление о поисках гувернантки, помещенное Джонатаном в газету.
Как выяснилось, она недавно переехала из Бостона в Даллас и жила вместе со своей незамужней сестрой, с которой, как она сочла нужным сообщить, очень трудно ладить.
Гарриет Уиппл перевалило за сорок, но выглядела она старше из-за черных вдовьих одежд. Она продолжала носить их, хотя со смерти ее мужа прошло десять лет. Выражение ее лица было таким же унылым, как и платье, держалась она чопорно и официально.
Джонатан, желавший узнать мнение Китти, попросил ее составить им компанию за чаем. Соискательница не показалась Китти добросердечной женщиной, которой можно доверить двух близнецов, но Гарриет Уиппл представила два рекомендательных письма, свидетельствующих о ее познаниях и добросовестности.
— Сахар или лимон? — спросила Китти, протягивая ей чашку чая.
— Только сахар. Я люблю сладкий чай, — отозвалась женщина.
— У вас есть опыт общения с восьмилетними девочками, миссис Уиппл? — Китти с изумлением проследила, как та положила в чашку три полных ложки сахара.
— Весьма обширный, миссис Драммонд. До кончины моего мужа мы содержали приют для сирот.
— О, это впечатляет. Может, у вас есть какие-нибудь вопросы относительно характеров и пристрастий близнецов?
— Пожалуй, нет, мадам. Я предпочитаю делать собственные выводы.
— Разумеется. — Китти допила свой чай и поднялась на ноги. — Я должна вернуться к девочкам. Приятно было познакомиться, миссис Уиппл.
— Простите, я отлучусь на минутку, — сказал Джонатан и последовал за Китти в коридор. — Что скажете, Кэтлин?
— Насколько я могу судить, у нее большой опыт. Куда больше, чем у меня.
— Вы уверены, что не хотите остаться, Кэтлин?
— Да, Джонатан, вполне.
— Ну что ж. Тогда я скажу ей, что завтра она может приступить к работе.
— Вам не кажется, что прежде чем нанимать ее, следовало бы посоветоваться с Джаредом? — Он сказал, что полагается на мое суждение. Безразличие Джареда огорчило Китти. Что он за отец, если не считает нужным даже поговорить с будущей гувернанткой своих детей?
Ужин больше напоминал поминки; причем Китти ощущала себя покойницей. На сей раз Джаред присоединился к общей трапезе, как и Сет. Близнецы сидели как в воду опущенные, не поднимая глаз, несмотря на отчаянные попытки Сета приободрить их.
Джаред снова замкнулся в себе и не проронил ни слова, но прежде чем удалиться в свою комнату, поблагодарил Китти за работу и пожелал всего хорошего. Правда, вид у него при этом был не столько благодарный, сколько недовольный.
Поднявшись к себе, Китти долго плакала, пока не заснула с мыслью, что это ее последняя ночь в этом доме.
Прощание с близнецами, состоявшееся на следующее утро, было душераздирающим; Китти не знала, суждено ли им увидеться снова. Глотая слезы, она опустилась на колени и прижала к себе всхлипывающих девочек. Среди слез и объятий, подняв глаза, она увидела Джареда, наблюдавшего за ними сверху. В течение долгой минуты они смотрели друг на друга, затем он слегка кивнул и скрылся в своей комнате.
Пока Сет вез ее к дому Кэррингтонов, Китти пыталась убедить себя, что поступила правильно.
Несмотря на острое желание немедленно отправиться в Нью-Йорк, Китти последовала совету Бет и Синтии обратиться в нью-йоркские агентства по найму. Она написала несколько писем и осталась в Далласе в ожидании ответов.
Бет и Синтия лезли из кожи, стараясь найти ей занятие и развлечь походами по магазинам и вылазками в рестораны. Бет даже уговорила Китти сопровождать ее в больницу, где она работала на добровольных началах раз в неделю.
Все это было довольно приятно, но Китти не могла отрешиться от мыслей о Фрейзерах. Она отчаянно скучала по близнецам и ворочалась по ночам в постели, вспоминая мрачный взгляд Джареда и волнение от его близости. Ей не хватало даже их споров.
На пятый день, после очередной бессонной ночи, дворецкий Кэррингтонов сообщил Китти, что к ней пришли.
Радостный возглас сорвался с ее губ, когда, войдя в гостиную, она увидела Бекки и Дженни. Девочки бросились к ней на шею и после жарких поцелуев и объятий спросили, могут ли они остаться с ней.
— Милые, это невозможно. Это не мой дом: я сама здесь в гостях.
— А ты не можешь раздобыть себе дом, Китти? — спросила Дженни.
— Нет, дорогая. У меня нет денег, и в любом случае вам не позволят жить со мной. Но что такого ужасного случилось?
— Миссис Уиппл бьет нас!
— Что?
— Линейкой, — сообщила Дженни. Девочки протянули руки, на которых еще виднелись красноватые рубцы, оставшиеся после наказания. Китти ужаснулась:
— Зачем она это сделала?
— Она говорит, что это научит нас хорошо себя вести.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
— Я все понимаю, дорогая. Простите мне мой старческий эгоизм. — Он встал. — Пожалуй, я отложу разговор с Джаредом на утро. У меня была тяжелая поездка, но дело того стоило. Не буду вдаваться в подробности, только скажу, что Сет оказался втянутым в коммерческую сделку, которая могла окончиться судом. К счастью, молодой Уильям Фрэнке признал, что Сет не замешан в преступном умысле. Правда, дело еще не закончилось, и, к сожалению, нам с Сетом придется отправиться в Нью-Йорк, чтобы утрясти все окончательно.
— Представляю, какое вы испытываете облегчение, Джонатан. — Китти была рада слышать, что Сету больше не угрожает тюремное заключение.
— Что поделаешь, Кэтлин, наши обязательства перед детьми не проходят с возрастом. Должен предупредить вас, дорогая, что материнство — это обоюдоострый меч. С момента рождения ребенка вы неразрывно связаны с ним. Где бы он ни был, часть вашей души всегда с ним. Когда ему больно, вы ощущаете эту боль как свою. Когда у него течет кровь, вы истекаете кровью.
— А другое острие, очевидно, родительские радости?
— Верно. Это ликование, переполняющее твое сердце, когда ребенок называет тебя папой. Тепло его маленькой ладошки, когда он держится за твою руку, и гордость, которую испытываешь, пожимая руку своему взрослому сыну. — Глаза Джонатана нежно засветились при воспоминании о минувших днях. — Можно сколько угодно убеждать себя, что дети выросли и не нуждаются более в твоих заботах. Но в глубине души всегда живет образ маленького мальчика, доверчиво цепляющегося за твою руку. — Он замолчал, явно смущенный собственной откровенностью. — Что-то я сегодня разболтался. Спокойной ночи, Кэтлин.
Она поцеловала его в щеку:
— Спокойной ночи, Джонатан.
На следующий день Джаред не появился ни на одной из семейных трапез, а Джонатан сказал Китти, что ему не удалось убедить сына поехать в Вашингтон.
Следующее утро началось так же-с ощутимого отсутствия Джареда за завтраком.
В полдень на пороге дома появилась женщина, откликнувшаяся на объявление о поисках гувернантки, помещенное Джонатаном в газету.
Как выяснилось, она недавно переехала из Бостона в Даллас и жила вместе со своей незамужней сестрой, с которой, как она сочла нужным сообщить, очень трудно ладить.
Гарриет Уиппл перевалило за сорок, но выглядела она старше из-за черных вдовьих одежд. Она продолжала носить их, хотя со смерти ее мужа прошло десять лет. Выражение ее лица было таким же унылым, как и платье, держалась она чопорно и официально.
Джонатан, желавший узнать мнение Китти, попросил ее составить им компанию за чаем. Соискательница не показалась Китти добросердечной женщиной, которой можно доверить двух близнецов, но Гарриет Уиппл представила два рекомендательных письма, свидетельствующих о ее познаниях и добросовестности.
— Сахар или лимон? — спросила Китти, протягивая ей чашку чая.
— Только сахар. Я люблю сладкий чай, — отозвалась женщина.
— У вас есть опыт общения с восьмилетними девочками, миссис Уиппл? — Китти с изумлением проследила, как та положила в чашку три полных ложки сахара.
— Весьма обширный, миссис Драммонд. До кончины моего мужа мы содержали приют для сирот.
— О, это впечатляет. Может, у вас есть какие-нибудь вопросы относительно характеров и пристрастий близнецов?
— Пожалуй, нет, мадам. Я предпочитаю делать собственные выводы.
— Разумеется. — Китти допила свой чай и поднялась на ноги. — Я должна вернуться к девочкам. Приятно было познакомиться, миссис Уиппл.
— Простите, я отлучусь на минутку, — сказал Джонатан и последовал за Китти в коридор. — Что скажете, Кэтлин?
— Насколько я могу судить, у нее большой опыт. Куда больше, чем у меня.
— Вы уверены, что не хотите остаться, Кэтлин?
— Да, Джонатан, вполне.
— Ну что ж. Тогда я скажу ей, что завтра она может приступить к работе.
— Вам не кажется, что прежде чем нанимать ее, следовало бы посоветоваться с Джаредом? — Он сказал, что полагается на мое суждение. Безразличие Джареда огорчило Китти. Что он за отец, если не считает нужным даже поговорить с будущей гувернанткой своих детей?
Ужин больше напоминал поминки; причем Китти ощущала себя покойницей. На сей раз Джаред присоединился к общей трапезе, как и Сет. Близнецы сидели как в воду опущенные, не поднимая глаз, несмотря на отчаянные попытки Сета приободрить их.
Джаред снова замкнулся в себе и не проронил ни слова, но прежде чем удалиться в свою комнату, поблагодарил Китти за работу и пожелал всего хорошего. Правда, вид у него при этом был не столько благодарный, сколько недовольный.
Поднявшись к себе, Китти долго плакала, пока не заснула с мыслью, что это ее последняя ночь в этом доме.
Прощание с близнецами, состоявшееся на следующее утро, было душераздирающим; Китти не знала, суждено ли им увидеться снова. Глотая слезы, она опустилась на колени и прижала к себе всхлипывающих девочек. Среди слез и объятий, подняв глаза, она увидела Джареда, наблюдавшего за ними сверху. В течение долгой минуты они смотрели друг на друга, затем он слегка кивнул и скрылся в своей комнате.
Пока Сет вез ее к дому Кэррингтонов, Китти пыталась убедить себя, что поступила правильно.
Несмотря на острое желание немедленно отправиться в Нью-Йорк, Китти последовала совету Бет и Синтии обратиться в нью-йоркские агентства по найму. Она написала несколько писем и осталась в Далласе в ожидании ответов.
Бет и Синтия лезли из кожи, стараясь найти ей занятие и развлечь походами по магазинам и вылазками в рестораны. Бет даже уговорила Китти сопровождать ее в больницу, где она работала на добровольных началах раз в неделю.
Все это было довольно приятно, но Китти не могла отрешиться от мыслей о Фрейзерах. Она отчаянно скучала по близнецам и ворочалась по ночам в постели, вспоминая мрачный взгляд Джареда и волнение от его близости. Ей не хватало даже их споров.
На пятый день, после очередной бессонной ночи, дворецкий Кэррингтонов сообщил Китти, что к ней пришли.
Радостный возглас сорвался с ее губ, когда, войдя в гостиную, она увидела Бекки и Дженни. Девочки бросились к ней на шею и после жарких поцелуев и объятий спросили, могут ли они остаться с ней.
— Милые, это невозможно. Это не мой дом: я сама здесь в гостях.
— А ты не можешь раздобыть себе дом, Китти? — спросила Дженни.
— Нет, дорогая. У меня нет денег, и в любом случае вам не позволят жить со мной. Но что такого ужасного случилось?
— Миссис Уиппл бьет нас!
— Что?
— Линейкой, — сообщила Дженни. Девочки протянули руки, на которых еще виднелись красноватые рубцы, оставшиеся после наказания. Китти ужаснулась:
— Зачем она это сделала?
— Она говорит, что это научит нас хорошо себя вести.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73