Особенно опасно, если Грейсон бесповоротно упрется в тупую затею дуэли. Найджел способен потерять сознание от одного лишь вида порезанного пальца. Его жена куда больше годится на роль отчаянного дуэлянта. Жизнь оборачивается таким образом, что, вполне возможно, самой Джейн придется выступить в роли секунданта друга детства.
Оставался лишь один выход – честно и открыто во всем признаться. Покаяться перед всеми сразу. Ну, а потом сдаться на милость Сесили и ее жениха-герцога и терпеть презрение светского общества. Возможно, придется зарабатывать на жизнь гувернанткой в их семействе и ради куска хлеба шлепать непослушных малышей. Но все же самое страшное – это реакция самого Грейсона. Вряд ли он покажет, насколько ранил душу обман; скорее в приступе ярости одним-единственным ударом убьет обманщицу.
Джейн была не настолько наивна, чтобы надеяться на облегчение вины путем чистосердечного признания. Нет, простить маркиз не сможет никогда. А если она попытается объяснить, как отчаянно стремилась увернуться от этого замужества по сговору, то скорее всего он просто рассмеется. Но главное, у нее самой не хватит мужества чистосердечно во всем признаться; лучше написать письмо и оставить под подушкой.
Девушка направилась к стоящему у окна секретеру из красного дерева. Она только сейчас заметила, как изменилась комната. Кто-то из невидимых слуг навел полный порядок. За ширмой стояла наполненная горячей водой ванна. На кровати ждали сложенные аккуратной стопкой мягкие мохнатые полотенца, а на туалетном столике красовалась ваза с душистыми розами.
А еще – рядом с милой сердцу мышкой-брошкой лежала совсем новая изящная коробочка из синего бархата. Под ней оказался конверт. Джейн дважды прочитала записку, и на глаза навернулись слезы.
«В память о первой из множества проведенных вместе счастливых ночей. Г.».
В коробочке таился кулон – большой бриллиант на золотой цепочке. Страшно дорогой. Немыслимо элегантный. Именно такой подарок и должен подарить любовнице великодушный мужчина – в знак признательности за ночь пылкой страсти.
– Нравится? – негромко, спокойно поинтересовался Грейсон.
Он стоял возле двери.
Джейн положила драгоценное украшение в синюю бархатную колыбель.
– Очень красиво и крайне экстравагантно. Могу ли я принять такой подарок?
– Разумеется. Почему бы тебе не раздеться и не примерить его – специально для меня?
– Прошу прощения. Прямо сейчас, утром?
Он ответил долгим жадным взглядом.
– И утром, и днем, и в полночь. Я просто без ума от тебя, Джейн. Дарить драгоценности – огромное удовольствие.
Какую оборонительную стену должна воздвигнуть женщина, если мужчина говорит такие слова? Разве может она сохранить способность думать, когда он нежно обнимает за талию и увлекает в кресло? Разве может протестовать, когда пальцы без устали гладят волосы, а губы дарят такие горячие поцелуи? Да, она отдалась этому человеку, но нисколько об этом не жалеет.
– Спасибо за прекрасную ночь, – едва слышно прошептал Седжкрофт.
Джейн закрыла глаза и попыталась представить, что скажет маркиз, когда она признается в обмане. Мысль о неизбежном гневе и отвращении заставила содрогнуться. Ведь Грейсон очень сурово осудил неповиновение Хлои, ничуть не сомневаясь в том, что мужчина имеет полное право распоряжаться жизнью женщины. Он никогда не сможет понять мотивов ее поступка.
– Что-то не так, Джейн? – участливо поинтересовался Седжкрофт. – Мне показалось, что в твоих глазах сверкнули слезы.
– Обещай кое-что.
– Все, что угодно. – Грейсон нежно погладил щеку любимой.
– Обещай, что никогда не причинишь Найджелу ни малейшего вреда.
Седжкрофт замер.
– Поистине нестерпимо, что ты упоминаешь это имя сейчас, в моих объятиях.
– И все же обещай.
Голубые глаза мгновенно потемнели и стали синими.
– Если человек оскорбил других, он должен понести наказание. Разве не так?
– Не уверена.
Пронзительный взгляд словно пригвоздил, не позволяя даже пошевелиться. Как бы она ни любила этого человека, порою просто хотелось выбросить дорогой образ из головы, забыть навсегда.
– Но ведь иногда нужно и прощать.
– Это упражнение не для меня. Может быть, обсудим что-нибудь другое?
– Пожалуйста, Грейсон. Я прошу лишь о такой малости.
– А что взамен?
Джейн была готова обещать все, что угодно, но в этот момент сначала на лестнице, а потом и в коридоре раздались тяжелые шаги. Кто-то направлялся прямо в спальню.
– Грейсон! – прогремел за дверью мощный голос. – Где, дьявол побери, ты прячешься? Я совсем недавно встречался в Лондоне с Хелен – красотка клянет тебя на чем свет стоит. Ты здесь?
– Боже милостивый! – пробормотал Грейсон, сердито посмотрев на дверь. – Это же Дрейк! Побудь здесь, а я попытаюсь как можно быстрее от него отделаться.
Девушка освободилась из объятий.
– Обещай, что не поднимешь на Найджела руку.
Грейсон медленно поднялся.
– Этот шаг необходимо трезво обдумать. Не забывай, что и родители кузена, и он сам долгие годы живут за счет щедрости моего семейства. Так что его поведение вдвойне оскорбительно – не только для тебя, но и для меня.
Мужские голоса за дверью постепенно удалялись. Джейн разделась и погрузилась в просторную медную ванну, не переставая раздумывать о своем будущем в роли падшей женщины. К тому времени как она закончит туалет, предстоит сочинить два письма – одно Грейсону, а второе родным. Правда, судя по тому, как безжалостно отец бросил старшую дочь на растерзание льву, надеяться на прощение не приходилось.
Девушка глубже погрузилась в ароматную воду и даже нахмурилась от напряжения.
Поведение отца казалось таким нелогичным. Неужели мама могла поддержать этот внезапный сдвиг в моральных оценках и толкнуть опозоренную дочь на путь безнравственности и сибаритства? Все случившееся было так не похоже на обычное поведение родителей.
Тем более непонятным, необъяснимым выглядит их предательство.
Если только…
Если только они не знали правду. Если одна из сестер не проговорилась и не выдала секрет о заключенном с Найджелом соглашении. Это сразу превращало Джейн из жертвы предательства в предательницу.
А если о секрете знала вся семья, то вполне возможно, что знал о нем и Грейсон. В таком случае вся эта унизительная ситуация насквозь пропитана фирменной заносчивостью и самоуверенностью Боскаслов.
Он все знал.
Бесстыдная, унизительная примерка у модистки. Изменившаяся манера поведения. Холодный блеск в глазах. Неожиданное решение увезти подопечную в Брайтон.
Да, он знал.
Это она, Джейн Уэлшем, оказалась тупой, ничего не подозревающей пешкой в затеянной маркизом дьявольской игре. Но зачем, с какой целью?
Он знал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Оставался лишь один выход – честно и открыто во всем признаться. Покаяться перед всеми сразу. Ну, а потом сдаться на милость Сесили и ее жениха-герцога и терпеть презрение светского общества. Возможно, придется зарабатывать на жизнь гувернанткой в их семействе и ради куска хлеба шлепать непослушных малышей. Но все же самое страшное – это реакция самого Грейсона. Вряд ли он покажет, насколько ранил душу обман; скорее в приступе ярости одним-единственным ударом убьет обманщицу.
Джейн была не настолько наивна, чтобы надеяться на облегчение вины путем чистосердечного признания. Нет, простить маркиз не сможет никогда. А если она попытается объяснить, как отчаянно стремилась увернуться от этого замужества по сговору, то скорее всего он просто рассмеется. Но главное, у нее самой не хватит мужества чистосердечно во всем признаться; лучше написать письмо и оставить под подушкой.
Девушка направилась к стоящему у окна секретеру из красного дерева. Она только сейчас заметила, как изменилась комната. Кто-то из невидимых слуг навел полный порядок. За ширмой стояла наполненная горячей водой ванна. На кровати ждали сложенные аккуратной стопкой мягкие мохнатые полотенца, а на туалетном столике красовалась ваза с душистыми розами.
А еще – рядом с милой сердцу мышкой-брошкой лежала совсем новая изящная коробочка из синего бархата. Под ней оказался конверт. Джейн дважды прочитала записку, и на глаза навернулись слезы.
«В память о первой из множества проведенных вместе счастливых ночей. Г.».
В коробочке таился кулон – большой бриллиант на золотой цепочке. Страшно дорогой. Немыслимо элегантный. Именно такой подарок и должен подарить любовнице великодушный мужчина – в знак признательности за ночь пылкой страсти.
– Нравится? – негромко, спокойно поинтересовался Грейсон.
Он стоял возле двери.
Джейн положила драгоценное украшение в синюю бархатную колыбель.
– Очень красиво и крайне экстравагантно. Могу ли я принять такой подарок?
– Разумеется. Почему бы тебе не раздеться и не примерить его – специально для меня?
– Прошу прощения. Прямо сейчас, утром?
Он ответил долгим жадным взглядом.
– И утром, и днем, и в полночь. Я просто без ума от тебя, Джейн. Дарить драгоценности – огромное удовольствие.
Какую оборонительную стену должна воздвигнуть женщина, если мужчина говорит такие слова? Разве может она сохранить способность думать, когда он нежно обнимает за талию и увлекает в кресло? Разве может протестовать, когда пальцы без устали гладят волосы, а губы дарят такие горячие поцелуи? Да, она отдалась этому человеку, но нисколько об этом не жалеет.
– Спасибо за прекрасную ночь, – едва слышно прошептал Седжкрофт.
Джейн закрыла глаза и попыталась представить, что скажет маркиз, когда она признается в обмане. Мысль о неизбежном гневе и отвращении заставила содрогнуться. Ведь Грейсон очень сурово осудил неповиновение Хлои, ничуть не сомневаясь в том, что мужчина имеет полное право распоряжаться жизнью женщины. Он никогда не сможет понять мотивов ее поступка.
– Что-то не так, Джейн? – участливо поинтересовался Седжкрофт. – Мне показалось, что в твоих глазах сверкнули слезы.
– Обещай кое-что.
– Все, что угодно. – Грейсон нежно погладил щеку любимой.
– Обещай, что никогда не причинишь Найджелу ни малейшего вреда.
Седжкрофт замер.
– Поистине нестерпимо, что ты упоминаешь это имя сейчас, в моих объятиях.
– И все же обещай.
Голубые глаза мгновенно потемнели и стали синими.
– Если человек оскорбил других, он должен понести наказание. Разве не так?
– Не уверена.
Пронзительный взгляд словно пригвоздил, не позволяя даже пошевелиться. Как бы она ни любила этого человека, порою просто хотелось выбросить дорогой образ из головы, забыть навсегда.
– Но ведь иногда нужно и прощать.
– Это упражнение не для меня. Может быть, обсудим что-нибудь другое?
– Пожалуйста, Грейсон. Я прошу лишь о такой малости.
– А что взамен?
Джейн была готова обещать все, что угодно, но в этот момент сначала на лестнице, а потом и в коридоре раздались тяжелые шаги. Кто-то направлялся прямо в спальню.
– Грейсон! – прогремел за дверью мощный голос. – Где, дьявол побери, ты прячешься? Я совсем недавно встречался в Лондоне с Хелен – красотка клянет тебя на чем свет стоит. Ты здесь?
– Боже милостивый! – пробормотал Грейсон, сердито посмотрев на дверь. – Это же Дрейк! Побудь здесь, а я попытаюсь как можно быстрее от него отделаться.
Девушка освободилась из объятий.
– Обещай, что не поднимешь на Найджела руку.
Грейсон медленно поднялся.
– Этот шаг необходимо трезво обдумать. Не забывай, что и родители кузена, и он сам долгие годы живут за счет щедрости моего семейства. Так что его поведение вдвойне оскорбительно – не только для тебя, но и для меня.
Мужские голоса за дверью постепенно удалялись. Джейн разделась и погрузилась в просторную медную ванну, не переставая раздумывать о своем будущем в роли падшей женщины. К тому времени как она закончит туалет, предстоит сочинить два письма – одно Грейсону, а второе родным. Правда, судя по тому, как безжалостно отец бросил старшую дочь на растерзание льву, надеяться на прощение не приходилось.
Девушка глубже погрузилась в ароматную воду и даже нахмурилась от напряжения.
Поведение отца казалось таким нелогичным. Неужели мама могла поддержать этот внезапный сдвиг в моральных оценках и толкнуть опозоренную дочь на путь безнравственности и сибаритства? Все случившееся было так не похоже на обычное поведение родителей.
Тем более непонятным, необъяснимым выглядит их предательство.
Если только…
Если только они не знали правду. Если одна из сестер не проговорилась и не выдала секрет о заключенном с Найджелом соглашении. Это сразу превращало Джейн из жертвы предательства в предательницу.
А если о секрете знала вся семья, то вполне возможно, что знал о нем и Грейсон. В таком случае вся эта унизительная ситуация насквозь пропитана фирменной заносчивостью и самоуверенностью Боскаслов.
Он все знал.
Бесстыдная, унизительная примерка у модистки. Изменившаяся манера поведения. Холодный блеск в глазах. Неожиданное решение увезти подопечную в Брайтон.
Да, он знал.
Это она, Джейн Уэлшем, оказалась тупой, ничего не подозревающей пешкой в затеянной маркизом дьявольской игре. Но зачем, с какой целью?
Он знал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79