Не прошло и двенадцати часов после того, как я познакомился с вами, как я понял, что никогда не совершу подобной глупости. А еще через двенадцать часов я понял, что нашел нечто, как я думал раньше, вообще не существующее.
– И что же это было? – застенчиво спросила Пен.
Его губы дрогнули в улыбке.
– Женщину… нет, девчонку! Дерзкую, ужасную, отважную проказницу – без которой, я уверен, я теперь просто не смогу жить!
– О! – воскликнула Пен, густо покраснев. – Как мило с вашей стороны так обо мне говорить! Я знаю, почему вы это делаете, и, правда, я очень благодарна вам за то, как хорошо вы все сказали!
– И вы не верите ни слову из сказанного мной?
– Нет, потому что я уверена, что мысль о женитьбе на мне даже не пришла бы вам в голову, если бы Пирс не оказался влюбленным в Лидию Добни, – просто сказала она. – Вам стало жаль меня, и вы….
– Ничуть!
– Все-таки немного жаль, Ричард. Я понимаю, что такому человеку, как вы – потому что меня бесполезно убеждать в том, что вы эгоистичны, я знаю, это не так, – легко могло показаться, что вы обязаны жениться на мне. Ну же, признайтесь! Это правда, не так ли? Не надо… пожалуйста, не надо лгать мне из вежливости!
– Очень хорошо, – сказал он. – Это правда – я втянул вас во все это, и честь действительно обязывает меня предложить свое имя в качестве защиты. Но ведь я предлагаю вам свое сердце, Пен!
Пен в смятении принялась разыскивать свой платочек и, найдя его, стала промокать слезы, которые были готовы вот-вот упасть с ее ресниц.
– О, спасибо! – глухо проговорила она. – У вас такие прекрасные манеры, сэр!
– Пен, вы – невозможное дитя! – воскликнул он. – Я пытаюсь объяснить вам, что люблю вас, и все, что я слышу от вас в ответ, – это то, что у меня прекрасные манеры!
– Нельзя полюбить человека за три дня, – возразила она.
Он сделал шаг по направлению к ней, но, услышав ее последние слова, остановился.
– Понимаю, – сказал он.
Она в последний раз промокнула глаза и сказала извиняющимся тоном:
– Прошу прощения, сэр! Я не хотела плакать, только я, наверное, устала и, кроме того, испытала некоторое потрясение – из-за Пирса, понимаете?
Сэр Ричард, который был близко знаком со многими женщинами, подумал, что действительно понимает.
– Я боялся этого, – сказал он. – Вы все еще любите его, Пен?
– Нет, но я думала, что люблю, и все это очень унизительно, если вы понимаете, что я имею в виду, сэр.
– Думаю, что понимаю. Я слишком стар для вас, не так ли?
– Это я слишком молода для вас, – дрожащим голосом произнесла Пен. – Я уверена – вы считаете меня забавной, я знаю, что считаете, потому что вы все время смеетесь надо мной; но очень скоро вы устанете смеяться и… и, возможно, пожалеете, что женились на мне.
– Я никогда не устану смеяться!
– Пожалуйста, не надо больше ничего говорить! – молила она. – Это было такое замечательное приключение до тех пор, пока не явился Пирс и не заставил вас произнести эти слова! Мне… мне хотелось бы, чтобы вы больше ничего не говорили, пожалуйста, Ричард!
Он понял, что его тщательно обдуманная стратегия – сначала дать ей возможность встретиться с другом детства, а потом объясниться самому – была ошибочной. Без сомнения, подумал он, она с самого начала видела в нем скорее дядюшку, чем кого-либо еще. Он задумался, насколько глубока была ее привязанность к Пирсу Латтреллу, ее мечты, и, неправильно поняв ее слезы, испугался, что ее сердцу нанесена тяжелая рана. Ему очень хотелось схватить ее в объятия, невзирая на ее сопротивление и сомнения, но то доверие, с которым она к нему относилась, ставило между ними непреодолимый барьер. Грустно улыбнувшись, он сказал:
– Я взял на себя трудную задачу, не так ли?
Она не поняла вопроса, поэтому промолчала. До того момента, пока не увидела изумленное лицо Пирса и пока сэр Ричард не объявил ее своей будущей женой, Пен не задумывалась серьезно над тем, что творилось у нее в сердце. Сэр Ричард для нее был лишь потрясающим спутником, человеком, невероятно превосходящим окружающих во всех отношениях, на которого всегда можно было положиться. Она была так поглощена конечной целью своего путешествия, что даже не дала себе труда задуматься, не изменило ли появление в ее жизни коринфянина всей ауры этого необычного приключения. Но это случилось, и когда она встретила Пирса, то тут же поняла, что нисколько не любит его. Коринфянин вытеснил его из ее ума и сердца. А потом Пирс представил их приключение какой-то грязной интрижкой, и сэр Ричард сделал то роковое заявление, но не потому, что сам этого хотел (ведь если бы он этого действительно хотел, то почему не говорил об этом раньше), а потому что честь обязывала его произнести эти слова. Было бы абсурдно считать, что светский человек почти тридцати лет от роду мог влюбиться в мисс, которая только что покинула школьную скамью, как бы сильно эта мисс не влюбилась в него сама.
– Очень хорошо, мисс Крид, – сказал сэр Ричард. – Тогда я буду свататься к вам, соблюдая все принятые условности.
В этот момент в гостиной появился вездесущий официант, чтобы убрать со стола. Отвернувшись к окну, мисс Крид подумала, что в более утонченном мире официанты, даже выполняя свои обязанности, не появляются в самые неподходящие моменты. Пока официант (который, судя по тому, как он шмыгал носом, страдал от насморка) ходил по комнате, со звяканьем складывая тарелки и приборы на поднос, мисс Крид решительно поморгала, чтобы прогнать еще одну слезу, и сосредоточила внимание на дворняге, которая лежала посреди дороги и чесалась, пытаясь избавиться от блох. Но она вскоре потеряла интерес к собаке, так как увидела, что к гостинице подъезжает красивый двухколесный экипаж, запряженный парой породистых гнедых. А правил этим экипажем стройный молодой человек в белом шерстяном пальто с не менее чем пятнадцатью пелеринами и двумя рядами карманов. Из внутреннего кармана его пальто выглядывал синий в белый горошек платок, а само пальто было распахнуто, давая тем самым возможность всем желающим полюбоваться кашемировым жилетом в сине-белую полоску и галстуком из белого муслина в черный горошек. В петлице пальто красовался букетик, а голову этого франта украшала лихо заломленная шляпа с остроконечной тульей и узкими полями.
Экипаж подъехал к «Джорджу», и с запяток спрыгнул ливрейный грум, который тут же подошел к лошадям. Франт тем временем отбросил в сторону коврик, прикрывавший его ноги, и спрыгнул на землю, дав мисс Крид возможность оценить его белые вельветовые бриджи и ботинки с очень высоким верхом. Она все еще не могла прийти в себя от этого зрелища, а он уже вошел в гостиницу и принялся кричать, что хочет видеть хозяина.
– Боже милосердный, сэр, какой странный тип сейчас подъехал к гостинице!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
– И что же это было? – застенчиво спросила Пен.
Его губы дрогнули в улыбке.
– Женщину… нет, девчонку! Дерзкую, ужасную, отважную проказницу – без которой, я уверен, я теперь просто не смогу жить!
– О! – воскликнула Пен, густо покраснев. – Как мило с вашей стороны так обо мне говорить! Я знаю, почему вы это делаете, и, правда, я очень благодарна вам за то, как хорошо вы все сказали!
– И вы не верите ни слову из сказанного мной?
– Нет, потому что я уверена, что мысль о женитьбе на мне даже не пришла бы вам в голову, если бы Пирс не оказался влюбленным в Лидию Добни, – просто сказала она. – Вам стало жаль меня, и вы….
– Ничуть!
– Все-таки немного жаль, Ричард. Я понимаю, что такому человеку, как вы – потому что меня бесполезно убеждать в том, что вы эгоистичны, я знаю, это не так, – легко могло показаться, что вы обязаны жениться на мне. Ну же, признайтесь! Это правда, не так ли? Не надо… пожалуйста, не надо лгать мне из вежливости!
– Очень хорошо, – сказал он. – Это правда – я втянул вас во все это, и честь действительно обязывает меня предложить свое имя в качестве защиты. Но ведь я предлагаю вам свое сердце, Пен!
Пен в смятении принялась разыскивать свой платочек и, найдя его, стала промокать слезы, которые были готовы вот-вот упасть с ее ресниц.
– О, спасибо! – глухо проговорила она. – У вас такие прекрасные манеры, сэр!
– Пен, вы – невозможное дитя! – воскликнул он. – Я пытаюсь объяснить вам, что люблю вас, и все, что я слышу от вас в ответ, – это то, что у меня прекрасные манеры!
– Нельзя полюбить человека за три дня, – возразила она.
Он сделал шаг по направлению к ней, но, услышав ее последние слова, остановился.
– Понимаю, – сказал он.
Она в последний раз промокнула глаза и сказала извиняющимся тоном:
– Прошу прощения, сэр! Я не хотела плакать, только я, наверное, устала и, кроме того, испытала некоторое потрясение – из-за Пирса, понимаете?
Сэр Ричард, который был близко знаком со многими женщинами, подумал, что действительно понимает.
– Я боялся этого, – сказал он. – Вы все еще любите его, Пен?
– Нет, но я думала, что люблю, и все это очень унизительно, если вы понимаете, что я имею в виду, сэр.
– Думаю, что понимаю. Я слишком стар для вас, не так ли?
– Это я слишком молода для вас, – дрожащим голосом произнесла Пен. – Я уверена – вы считаете меня забавной, я знаю, что считаете, потому что вы все время смеетесь надо мной; но очень скоро вы устанете смеяться и… и, возможно, пожалеете, что женились на мне.
– Я никогда не устану смеяться!
– Пожалуйста, не надо больше ничего говорить! – молила она. – Это было такое замечательное приключение до тех пор, пока не явился Пирс и не заставил вас произнести эти слова! Мне… мне хотелось бы, чтобы вы больше ничего не говорили, пожалуйста, Ричард!
Он понял, что его тщательно обдуманная стратегия – сначала дать ей возможность встретиться с другом детства, а потом объясниться самому – была ошибочной. Без сомнения, подумал он, она с самого начала видела в нем скорее дядюшку, чем кого-либо еще. Он задумался, насколько глубока была ее привязанность к Пирсу Латтреллу, ее мечты, и, неправильно поняв ее слезы, испугался, что ее сердцу нанесена тяжелая рана. Ему очень хотелось схватить ее в объятия, невзирая на ее сопротивление и сомнения, но то доверие, с которым она к нему относилась, ставило между ними непреодолимый барьер. Грустно улыбнувшись, он сказал:
– Я взял на себя трудную задачу, не так ли?
Она не поняла вопроса, поэтому промолчала. До того момента, пока не увидела изумленное лицо Пирса и пока сэр Ричард не объявил ее своей будущей женой, Пен не задумывалась серьезно над тем, что творилось у нее в сердце. Сэр Ричард для нее был лишь потрясающим спутником, человеком, невероятно превосходящим окружающих во всех отношениях, на которого всегда можно было положиться. Она была так поглощена конечной целью своего путешествия, что даже не дала себе труда задуматься, не изменило ли появление в ее жизни коринфянина всей ауры этого необычного приключения. Но это случилось, и когда она встретила Пирса, то тут же поняла, что нисколько не любит его. Коринфянин вытеснил его из ее ума и сердца. А потом Пирс представил их приключение какой-то грязной интрижкой, и сэр Ричард сделал то роковое заявление, но не потому, что сам этого хотел (ведь если бы он этого действительно хотел, то почему не говорил об этом раньше), а потому что честь обязывала его произнести эти слова. Было бы абсурдно считать, что светский человек почти тридцати лет от роду мог влюбиться в мисс, которая только что покинула школьную скамью, как бы сильно эта мисс не влюбилась в него сама.
– Очень хорошо, мисс Крид, – сказал сэр Ричард. – Тогда я буду свататься к вам, соблюдая все принятые условности.
В этот момент в гостиной появился вездесущий официант, чтобы убрать со стола. Отвернувшись к окну, мисс Крид подумала, что в более утонченном мире официанты, даже выполняя свои обязанности, не появляются в самые неподходящие моменты. Пока официант (который, судя по тому, как он шмыгал носом, страдал от насморка) ходил по комнате, со звяканьем складывая тарелки и приборы на поднос, мисс Крид решительно поморгала, чтобы прогнать еще одну слезу, и сосредоточила внимание на дворняге, которая лежала посреди дороги и чесалась, пытаясь избавиться от блох. Но она вскоре потеряла интерес к собаке, так как увидела, что к гостинице подъезжает красивый двухколесный экипаж, запряженный парой породистых гнедых. А правил этим экипажем стройный молодой человек в белом шерстяном пальто с не менее чем пятнадцатью пелеринами и двумя рядами карманов. Из внутреннего кармана его пальто выглядывал синий в белый горошек платок, а само пальто было распахнуто, давая тем самым возможность всем желающим полюбоваться кашемировым жилетом в сине-белую полоску и галстуком из белого муслина в черный горошек. В петлице пальто красовался букетик, а голову этого франта украшала лихо заломленная шляпа с остроконечной тульей и узкими полями.
Экипаж подъехал к «Джорджу», и с запяток спрыгнул ливрейный грум, который тут же подошел к лошадям. Франт тем временем отбросил в сторону коврик, прикрывавший его ноги, и спрыгнул на землю, дав мисс Крид возможность оценить его белые вельветовые бриджи и ботинки с очень высоким верхом. Она все еще не могла прийти в себя от этого зрелища, а он уже вошел в гостиницу и принялся кричать, что хочет видеть хозяина.
– Боже милосердный, сэр, какой странный тип сейчас подъехал к гостинице!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68